салон проветрится, пусть по нему ветерок погуляет - и сел за
руль, спинку сиденья откинул: впору и самому малость пере-
дохнуть.
кими манипуляциями спор. - Тебе не понять.
бесчувственные. Только сдается мне, ты себя всегда железным
считал, непробиваемым. А хитрый кореш Валера тебя на "слабо"
взял.
него объяснение, слишком интеллигентское, с надрывом. Ему бы
в рыло и слова соответствующие - все бы сразу уяснил. А ты
весь в порывах, в страстях: прыг, хлоп, тарарах! А в резуль-
тате выполнил его работу и даже пошлого "мерси" не дождался.
ный понял простую истину: не все интеллигенты - белоручки и
неумехи. И еще: не все интеллигенты терпят, когда над ними
куражатся. И третье, последнее: звание "рабочий человек" по
наследству не передается, его заслужить надо. Может, я в
большей степени рабочий, чем он...
зря. Ничего он не понял, это я тебе говорю.
знаешь? С тобой носятся как с писаной торбой. Ах, масло по-
менять! Ах, фильтры загрязнились! Ах, баллоны надо подка-
чать! Ах, мы давно не мылись, на нас пылинка села!.. Ты, мой
милый, типичный баловень судьбы - мытый, сытый, ухоженный.
Ты изведал только хорошие асфальтовые магистрали, а о разби-
тых проселках и слыхом не слыхивал. Тебя даже ни разу не ца-
рапали, я уж не говорю - били...
ли, много лупили? Тебя, мон шер, судьба тоже по шерстке гла-
дила. В институте лучший студент на потоке, гордость факуль-
тета. Ушел в газету - и там все о'кей: командировки, публи-
кации, грамоты. А повести твои?.. А в цирке?.. Да перед то-
бой трепещут, как перед генералом: вдруг саблю вытащишь и
начнешь косить направо-налево. А ты и вытаскиваешь, не без
того...
бе же всего два года...
пошел соловьем... Я такой, я сякой, я самый-пресамый...
ты человек с юмором, кто спорит. Только самоирония твоя не
более чем прозрачная занавесочка. А сквозь нее что надо, то
и видно...
ми умельцами, но воспитан и взлелеян тобой, за что тебе
большой данке шен. И мне тебя осуждать не резон. А вот с че-
го я малость захлебнулся, так это с твоего нелогичного пос-
тупка с псевдотрудягой Валерой... Погоди, не прерывай, а то
заглохну, - заспешил "жигуль", видя, что Истомин собирается
что-то возразить. - Я за что тебя сильно уважаю? За чутье.
Ты ж селезенкой чуешь, когда курс менять надо. Как колобок.
А из института ушел вовремя, из газеты слинял в самый раз,
все твои повести как ментоловые сигареты с фильтром: вроде
бы и горько, а в то же время всерьез не задевают. Верным пу-
тем идешь!.. И вдруг - на тебе: в благородство решил поиг-
рать. Откуда оно у тебя, благородство?
новился - колонна шла, видел, - то на просьбы о помощи не
реагировать: нашел время альтруизм проявлять. В-третьих, раз
уж помог, то и ехал бы себе, а не шел с дураком общаться. А
ты пошел и нарвался на хамство. Ну ладно, нарвался - встань
и уйди. Так нет, взыграло ретивое, решил кавалерийской
удалью подонка добить. Зачем, спрашиваю? Потратил нервные
клетки, которые не восстанавливаются, испачкал штаны и поте-
рял время. Ну что, прав я?
но, словно удивляясь, проговорил Истомин.
мущения даже вентилятор включил, задул, загудел. - Мы с то-
бой два сапога пара: ходкие, приемистые, надежные в работе,
на вид блестящие, в экспортном исполнении. Но в то же время
хрупкие, с тонкой внутренней структурой. Я, например, на
разбитый проселок и не поеду: застряну, изгваздаюсь, поврежу
себе чего-нибудь. И тебе с магистрали сворачивать не сове-
тую. Думай только о себе, а другие о себе сами позаботятся.
захлопнул двери, блокирующие кнопки на них утопил.
как считал нужным. Никакое это не благородство, а нормальный
человеческий поступок. Если и он тебе непонятен, пеняй на
себя. Все, конец связи. - И включил зажигание и рванул с
места так, словно за ним гнались, словно очухавшийся Валера
развернул свой трактор и мчал за Истоминым, горя неправедной
местью.
Что-что, а машину Истомин знал, никакая мелкая неприятность
в тупик его не ставила. Руки плюс голова - что еще надо че-
ловеку?..
уже маячил на горизонте крохотный пока силуэт Горицкого мо-
настыря, что коронует с юга старинный городок Переславль-За-
лесский.
со-Преображенского собора и церкви Петра Митрополита, разду-
мывая, а не перекусить ли ему чем пошлет переславль-залесс-
кий райпищеторг. Нет, решил он, рановато пока, оставим пере-
кус до Ростова, а пока обязательно заглянем в местный книж-
ный магазин, посмотрим, что за художественная литература в
нем завалялась.
продавщицы маялись от безделья и на Истомина посмотрели со
здоровым любопытством: что он здесь потерял, гость явно за-
езжий! Не думает ли он по московской наивности выцыганить у
них дефицитного Ж.Сименона или не менее дефицитного Ю.Семе-
нова? Как же, ждите, в Переславле-Залесском своих книголюбов
пруд пруди...
найдет: не вчера родился. Он сразу порулил к полке с буки-
нистическими книгами, потому что не раз случалось: отыскивал
он на таких полках какой-нибудь милый поэтический сборничек,
пропущенный им в столичной суете, или потрепанный журнал с
хорошей повестухой, или непроданную книжку брата-писателя,
что немало способствует подъему настроения. Вот и сейчас
рылся он в пропыленных изданиях и вдруг напоролся на собс-
твенный сборник рассказов и очерков, изданный в прошлом году
под броским названием "Днем с огнем". Название это было на-
веяно анекдотом про Диогена, который ходил среди бела дня с
зажженным фонарем, искал человека. Истомин, значит, тоже,
как древний философ, искал человека среди людей, определял
его нравственные параметры, вовсю проверял моральным кодек-
сом.
сдать, несколько расстроил Истомина, хотя в отличие от мно-
гих собратьев по перу он не шибко обольщался собственной
якобы вселенской популярностью, не очень верил всяким рецен-
зиям, не считал, будто его книги поклонники рвут на части. И
все же, и все же...
лекло варяжского гостя? - он перелистал книгу и обнаружил в
ней массу пометок, сделанных на полях толстым синим фломас-
тером. Пометки читались буквально так: "Ха-ха!", "Вот те
раз!", "Чушь собачья!", "Брэд" - через "э" оборотное. Но
имелись и более гуманные: "Здраво!", "Ничего...", "Умеет ду-
мать!" Были и непонятные: "Козел!", "Прачечная", "Лена.
17-23-11". А в самом конце, на чистой последней странице бы-
ла нарисована веселая хохочущая рожица - с носиком-пятачком,
с чернильными точками веснушек, с двумя бантиками на макуш-
Конюшевский Владислав
Корнев Павел
Мичурин Артем
Панов Вадим
Семенова Мария
Гуль Роман Борисович