взглядами, но тут же смущались и торопливо отводили глаза. Она
сосредотачивала внимание на своих руках, а я - в основном на ее
ножках.
вечность. Инна первая нарушила наше молчание и, воспользовавшись
паузой в речи кота, робко произнесла:
Настоящего шампанского из Шампани, а не какого-то суррогата. - У
меня было...
к одному и тому же выводу: мы вели себя, как две застенчивые барышни
из бездарного фарса викторианских времен.)
хлопотами. Ездили в университет.
беды. А ты почему так долго не появлялась?
позвонила, я сразу поспешила к тебе.
приехала. - И Инна вновь протянула мне бутылку: - Возьмите, это от
души.
события...
кстати. Кот, что называется, сделал ход конем.
возмущенным. - Я нашелся, вы познакомились, к тому же у меня
появилась подруга. - И он указал лапой на Лауру.
теплыми улыбками. Я готов был расцеловать кота - он помог нам
выпутаться из неловкого положения.
правда выпьем по бокалу?
рук Инны бутылку, откупорил ее и наполнил два бокала пьянящим
зельем. Коты по такому поводу получили полное блюдце сметаны.
очень опасно влияет на молоденьких девушек. Не знаю, относится ли
это ко всем молоденьким девушкам, но по крайней мере на Инну
шампанское действует безотказно. Уже после нескольких глоточков она
перестала смущаться и краснеть, мы тут же перешли на ты, она стала
называть меня Владиком, а ее - Инночкой. Вскоре мы так оживленно
разговорились, что Леопольд обиженно надулся - он привык всегда быть
в центре внимания, а мы с Инной, увлеченные друг другом, почти не
замечали его.
догадался по ее фамилии и легкому акценту, она была полькой, но
родилась и выросла в нашей стране. Ее отец, мать и младший брат жили
во Владимире - конечно, не в Суздальском, что в России, а в более
древнем, хоть и менее известном, на Волыни. Когда Инна поступила в
университет, родители купили ей в Киеве квартиру, на которую не
пожалели денег, поскольку были твердо уверены, что общежитие - не
место для порядочной девушки. Зная университетские общаги не
понаслышке, я должен был признать, что родители Инны - люди мудрые и
осмотрительные.
вскоре пришли к заключению, что как он сам, так и его способность
разговаривать - настоящее чудо. Просто невероятное чудо - однако, по
нашему мнению, если бы мир был насквозь материалистичным и не
существовало чудес, жизнь была бы скучной и безрадостной.
политики до философии - мы поцеловались. Разумеется, как брат и
сестра. Правда, при этом я совсем не по-братски затянул поцелуй, а
Инна задрожала, как осиновый лист, хотя сделала вид, что ничего
особенного не произошло.
всем, что случилось с ним в последние два дня: о похищении, об
аварии, о встрече со мной, о нашем визите в университет, о старичке
возле физического факультета и, конечно же, о памятной поездке на
троллейбусе. Теперь у меня совсем не холодело в груди при
воспоминании о том приключении; напротив, все случившееся казалось
просто уморительным. Мы с Инной смеялись до упаду - как дети.
неожиданно быстро закончилось. Или мы его так усердно пили, или оно
частично испарилось - кто знает. Леопольд придерживался первой
версии; мы же настаивали на второй. Расстроенная Инна упрекала себя
в том, что пожадничала и принесла лишь одну бутылку. Она была
безутешна, и, в конце концов, мне пришлось покаяться ей, что у меня
припрятано три бутылки домашнего вина маминого приготовления. Инна
игриво, даже слишком игриво, пристыдила меня за скаредность и
потребовала немедленно нести вино, потому что ее донимает жажда.
винодельческом крае, а моя мама - спец по части приготовления
красных вин. Ее вино имеет одну интересную особенность: на вкус оно
кажется не крепче сока, но шибает в голову будь здоров. Я совсем
забыл предупредить об этом Инну, просто забыл - без всякого
умысла... Впрочем, я сильно сомневаюсь, что в своем тогдашнем
состоянии она прислушалась бы к моим советам.
опять пили - и не заметили, как оба напились в стельку.
что я запомнил из того вечера, это как мы обнявшись танцевали под
какую-то медленную музыку, голова Инны была наклонена к моему плечу,
а я, жадно хватая губами ее волосы, раз за разом повторял про себя:
"Сейчас я сдурею!"
* * *
голова у меня не болит, мысли необычайно четкие и ясные, а тело
свежее и отдохнувшее, словно накануне я употреблял исключительно
безалкогольные напитки. А между тем я точно знал, что вчера вечером
слегка перебрал - да так слегка, что не мог вспомнить, когда именно
и каким образом очутился в постели.
пришлось. В следующий момент я сделал открытие, которое заставило
меня забыть обо всем на свете: в постели я был не один! Рядом со
мной, вернее, в моих об(r)ятиях, лежала очаровательная девушка.
Инна...
громко, с непередаваемым мяукающим акцентом, выкрикивал:
улыбались. Теплое дыхание Инны приятно щекотало мой подбородок. От
прикосновений ее обнаженного тела меня охватывала сладкая истома.
Моя рука лежала на ее бедре и совершенно безотчетно поглаживала
его...
меня, села в постели и растеряно огляделась вокруг.
такое?!
Я поднялся, рявкнул коту: "Брысь!", присел рядом с Инной и несмело
обнял ее за плечи.
прикосновениями губ, но они все катились и катились не переставая.
было когда-то случиться... Но я не думала... чтобы вот так...
и я... ей-богу, я не знаю, что делать... Мне очень жаль, поверь...
то из нас открыл дверь на балкон и забыл ее закрыть. Очень скоро я
начал дрожать от холода, поэтому встал и принялся второпях
одеваться. Тем временем Инна молча стянула с дивана простынь и,
смущенно взглянув на меня, убежала в ванную. Вслед за тем оттуда
послышался плеск воды вперемежку с громкими всхлипываниями.
прав: в Багдаде как раз был полдень. А в Киеве было одиннадцать утра
- Инна безнадежно опоздала на занятия...
удивлялся тому, как женщины любят усложнять себе жизнь - взять хотя
бы их наряды. Из мрака забытья, окутывавшего события вчерашнего
вечера, вдруг вынырнул один эпизод - как я раздевал Инну. Мне стало
Громыко Ольга
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Ильин Андрей
Контровский Владимир
Володихин Дмитрий