Чтение 8–й страницы книги ~Последняя война~

совсем с другой моралью.

- Не совсем понимаю, - сказал Баков, и усы его дрогнули.

- Я сам не сразу понял. Во-первых, зачем слоны на Марсе? Во-вторых,
зачем слонам любознательность?

Загребин прикурил от недокуренной сигареты новую и спросил Бауэра:

- Посмотри, Глеб, у полярных шапок радиация не меньше?

Первые снимки, сделанные за миллионы километров, показывали
спокойный мир, чем-то схожий с Землей. Так же облака закрывали
клочьями океаны и материки, так же зелеными пятнами проглядывали
долины и белыми - ледяные шапки у полюсов. Правда, облаков было
больше, чем на Земле, и они быстрее двигались над планетой - видно,
чаще дули ветры. Корона Аро предположил, что эти возмущения -
следствие ядерных взрывов. На планете нарушен климатический баланс.

Зонды послушно отправлялись в полеты к поверхности, сообщали о
составе воздуха, уровне радиации, температуре и составе биосферы.
Биосфера была крайне бедной, куда беднее, чем положено иметь планете
такого типа.

Увеличенные снимки участков планеты, принесенные разведдисками,
грудами лежали на навигационных столах и в кают-компании, а после
тридцатого витка об(r)ем собранной информации вырос настолько, что
переработать его можно было бы, только переключив на это Большой Мозг.
Однако основное было ясно и без обработки информации: планета мертва.
Раньше, совсем недавно, здесь обитали люди, сотни миллионов, миллиарды
людей. Но год назад после атомной катастрофы они погибли. Все до
единого. Кто спасся от ядерных взрывов - умер от радиации. Заражено
все - и воздух, и вода, и почва. Пройдет еще много лет, прежде чем
планета снова станет пригодной для жизни.

Причин катастрофы, ее продолжительности зонды и с(r)емочные камеры
выяснить, естественно, не смогли - это придется делать людям.

Пора было спускаться.

Совещание на мостике, посвященное этой проблеме, было длительным и
бурным. За последние дни каждый из членов экипажа рассматривал карты,
каждому приглянулось то или иное место на планете и каждый считал, что
именно в его точке больше всего шансов найти "материал" для аппарата
короны Вас.

Загребин всех выслушал, никого не перебивая, потом сказал:

- Я поддерживаю вариант короны Аро, который предлагает совершить
посадку у города к южном полушарии, где климат довольно суров и в
течение девяти месяцев температура ниже нуля. Город сравнительно мало
поврежден. По крайней мере, меньше многих других городов. Он лежит в
низине, на берегу моря и с трех сторон защищен от ветров. Речка,
протекающая через город, берет начало неподалеку в горах, из ключей.
Возможно, уровень радиации в ее воде ниже, чем в воде других
источников. Вот вроде и все.

Снимок города, который капитан выбрал для высадки, прикрепили к
стене. Сверху, с высоты тридцати километров, город казался
коротконогим осьминогом, подобравшим половину щупалец. Он обнимал
двумя из них полукруглую бухту, упрятав тело между высокими холмами.
Часть зданий в городе сохранилась, и улицы, извилистые и узкие,
проглядывали кое-где светлыми полосками. В некоторых местах они
прерывались, засыпанные обрушившимися домами. Бомбы взорвались,
видимо, на его восточной окраине, а западные районы, за центральным
холмом, увенчанным руинами какого-то большого здания, остались целы.
Правда, после взрывов в городе бушевали пожары - черные полосы гари
широкой кистью были нанесены на карту.

За городом вдоль дороги к горам встречались отдельные домики и
группы домиков.

Большего при первом осмотре нельзя было узнать. Но все равно
космонавты подолгу стояли у снимка, вглядываясь в извилины улиц и
зелень холмов (в городе была поздняя весна). Пройдет день, и город из
не очень четкого снимка превратится в пейзаж, в камень и дерево, в
проблемы и споры. Он приобретет имя, вернее, вернет себе свое старое
имя. И еще долго члены экипажа "Сегежи" будут говорить, встречаясь: "А
помнишь, как мы жили в...". Может быть, если удастся эксперимент, этот
город войдет в учебники истории Галактики как место, где было начато
возрождение Синей планеты. И в книгах будут писать: "Космический
корабль "Сегежа" Г/П 304089 опустился на планету в районе города...".

Диск "Сегежи" опустился на планету в районе города...

Некоторое время на корабле царила зыбкая тишина встречи с землей,
тишина не беззвучная, а полная гудения механизмов, суетни очнувшихся
роботов, мерцания аварийных ламп и шелеста креплений.

Загребин протянул руку к раме экрана, достал сигарету и, не отрывая
глаз от экрана, закурил. Баков демонстративно откашлялся в соседнем
кресле и спросил:

- Включить внутреннюю связь?

- Включайте, - сказал капитан.

Он знал: старший помощник хотел, чтобы капитан, как и положено по
инструкции, поздравил экипаж с благополучным прибытием на новую
планету. Но следовать инструкции не хотелось. Уж очень было тревожно.

И тогда Баков включил внутреннюю связь и спросил:

- Корона Аро, корона Вас, как перенесли посадку?

- Хорошо, - ответили короны по очереди.

Тут Загребин посмотрел на экран и сказал:

- Мы прилетели. Пришли. За работу. С настоящего момента входит в
силу наземное расписание номер три. Для чрезвычайно сложных условий.
Начать подготовку механизмов для разведки.

Баков нахмурился. Поздравления не было, а слова о расписании
положено говорить старшему помощнику.

Капитан смотрел, не отрываясь, на экран и старался угадать, что
принесет завтрашний день и все те дни, что придется провести на этой
погибшей планете.

Экран вобрал в себя окружающий мир. С одной стороны, совсем близко
подступали крутые склоны холма, кое-где затянутого пятнами зелени. По
другую, за пустырем, поломанным рядом тянулись небольшие дома,
незнакомые, непонятные, но в то же время приспособленные для того,
чтобы в них жили именно люди. Стекла в домах были выбиты, и окна зияли
черными провалами.

Загребин включил звук, и в корабль ворвался заунывный шум ветра.

В коридоре стало тесно. Роботы под наблюдением Антипина соорудили
дополнительный антирадиационный тамбур. Тамбур был тесен. Это не
играло роли, когда вы выходите наружу, но задерживало возвращение на
корабль.

Первыми в тамбур втиснулись Баков, Бауэр и Снежина. Снежина сказала
- правда, не очень искренне, - что следовало бы вместо нее выпустить в
первой партии Кирочку: она, по крайней мере, втрое меньше.

Бауэр ничего не ответил. Он стоял, прижавшись к стенке, ожидая,
когда отодвинется люк в основной шлюз корабля, и думал о чем-то очень
далеком и невеселом.

Это было не только с Бауэром.

Многим из членов экипажа уже приходилось ступать на камни или лед
новых планет или астероидов. Многим приходилось проводить часы перед
высадкой в ожидании, пока автоматы принесут последние сведения, и
видеть в нескольких метрах недоступную еще поверхность планеты. И
всегда это было связано с томлением, но томлением скорее сладостным,
томлением мореплавателя, который должен ждать прилива, чтобы спустить
шлюпку и преодолеть последние метры до неведомой земли, до ее золотого
песка и пышных пальм...

Люк в основной тамбур отошел в сторону, и Баков пропустил вперед
Снежину. Здесь было свободнее. Зашуршал входящий в тамбур воздух. Он
будто шептал о чем-то, и Снежине показалось - предупреждал, запрещал.

Баков смотрел, как медленно отходил люк. Это было похоже на
солнечное затмение. Тень луны уходит с солнечного диска. Только это
был не солнечный диск. На планете было дождливо, серо и ветрено.

Легкий туман клочьями пролетал мимо корабля, и за завесой дождя
скрылись недалекие дома города. Снежина включила отопление скафандра.
Было градусов пять тепла.

Баков первым спрыгнул на поверхность планеты. Он постарался
спрыгнуть легко и даже изящно, потому что всегда помнил о впечатлении,
которое должен производить на окружающих. Он знал, что на мостике у
экрана стоят его товарищи и каждое движение старшего штурмана видно им
во всех деталях. Баков обернулся и помог выйти Снежине. Бауэр шел
последним.

Несколько секунд они стояли, глядя, как на люк снова наползает
крышка. Потом Бауэр поднял руку для тех, кто остался на мостике. В
наушниках прозвучал голос Загребина:

- Не увлекайтесь.

Загребин откашлялся, и Бауэр представил, как он постукивает
сигаретой о край пепельницы.

Бауэр прислушался. На планете все было тихо. Вдруг сзади что-то
лязгнуло. Снежина вздрогнула и обернулась.

- Это "Еж", - успокоил Баков. - Он будет нас сопровождать.

- Может, все-таки поедете на нем? - спросил Загребин.