сказать, что я хочу взять с них деньги. В такую-то причину они бы
поверили, знаю я этот народ. Разыграл бы из себя шантажиста, поторговался
бы, глядишь, живым бы ушел. Но теперь - поздно рассуждать.
Посиди возле двери, посторожи. На вот. - Он полез куда-то под сидение,
вынул оттуда пистолет и отдал Тоше. - Окна там с решетками, не убежит; а
вот дверь - постеречь надо.
"Аленка"... Машина остановилась возле огороженного высоким металлическим
забором богатого зеленью комплекса психоневрологического центра имени
Павлова. Да я мимо этих ворот чуть не каждый день езжу: в двух кварталах
отсюда живут Роман с Настей... Жили.
и мы, миновав двор, подошли к корпусу.
не велено", но впустил-таки. Поднялись мы на шестой этаж, Тоша остался в
коридоре - на стреме, а дядя Сева открыл ключом дверь и, пропустив меня
вперед, запер ее изнутри.
проведения физиопроцедур: лежанка, крытая белой простынкой, возле нее -
столик с поблескивающей металлическими уголками коробкой какого-то
прибора. Но если слегка приглядеться, становилось ясно, что все здесь на
порядок лучшего качества, чем в обычной больнице: и простынка "нулевая", и
столик - импортный, а уж прибор и вовсе ультрасовременно выглядит - словно
из какого-то штатовского фильма. Еще там стоял шкаф с неаппетитными
сосудами и неприятными инструментами, а слева от шкафа находилась дверь в
смежную комнату.
передняя панель засветилась зелеными и красными огоньками. Потом он открыл
одну из застекленных дверок шкафа, вынул оттуда одноразовый шприц,
флакончик с какой-то жидкостью и указал мне на лежанку: "Сюда".
колоть меня собирается - взаимосвязано... А он мою руку берет, трет
запястье ваткой со спиртом и говорит при этом:
- ко мне спиной. (А чего ему бояться? Что я сделаю? За дверью - Тоша с
пушкой.) Одевает он на череп обруч, металлический вроде, от которого к
прибору кабелек тянется, и начинает чего-то колдовать: на кнопки нажимать,
ручки крутить... А я в этот момент окончательно просекаю: сейчас, все что
у меня в голове, у него как на ладони будет. И то, что нет в природе
никаких разоблачительных писем, и то, что никогда не собирался я с ним
работать, и то, что так я их с Тошей ненавижу, что даже если б и не знал я
ничего про Рома, все равно бы меня пришить следовало - на всякий пожарный.
И уж за чем, за чем, а за этим-то у них не заржавеет. Удавят, как
цыпленка.
что начинаю входить в какое-то состояние необычное: не то, чтоб торчу, но
ясность в башке - поразительная. Это от введенного препарата, догадался я
(позднее я узнал, что и правда, есть такой побочный эффект).
заглядываю. И вижу: передняя панель разделена на две одинаковые части, а
на них - кнопки сенсорные и экранчики с цифрами; пара кнопок на каждый
экранчик. Возле кнопок треугольничками показано увеличение и уменьшение, а
под экранчиками надписи: "зрение", "слух", "обоняние", "вестибулярный
аппарат"... Всего (я пересчитал) двадцать один блок. И еще один отдельно -
под его экранчиком написано: "общие характеристики психического
состояния".
другой, напряженно наморщив лоб, стал медленно наращивать показание
экранчика в блоке "память". Все, - понял я, - если я не сделаю ничего
прямо сейчас, я - погиб, если же сделаю, появится хотя бы один шанс
выкрутиться.
вывинчивающемся деревянным сидением. Быстро, но очень осторожно, чтобы не
спугнуть дядю Севу шумом, я оторвал стульчик от пола и медленно-медленно
стал заносить его над головой сидящего. В этот момент дядя Сева, видимо,
нашел, то что искал: он оторвал палец от кнопки и откинулся на спинку
кресла. И тут же, вздрогнув, повернул ко мне искаженное гримасой страха
лицо. Я уверен, он не мог ничего услышать; он прочел мои намерения с
помощью прибора. Но - поздно. Изо всех сил я опустил массивный предмет на
его голову.
успел подставить, чтобы он не загремел на пол. Обруч слетел с его головы и
повис на кабеле.
на кушетку, прижал ухо к его груди. Живой. Я кинулся к окну. Решетка
укреплена очень солидно, нечего и пытаться ее выломать, тем более -
бесшумно. Если бы ее не было, пожалуй, можно было бы рискнуть - под окном
проходит довольно широкий уступ, по которому можно было бы перебраться к
окну другого кабинета. Шестой этаж... Но я бы рискнул. Стоп! Может быть,
окно смежной комнаты? Я бросился туда.
Но окно - есть! Есть и решетка. Забравшись на стол, я распахнул створки
рамы и убедился, что и тут она укреплена не менее надежно. Даже, будь в
моем распоряжении приличная пилка, мне понадобилось бы два-три часа, чтобы
перепилить несколько прутьев... А Тоша начнет беспокоиться уже минут через
тридцать-сорок. И нет у меня пилки.
в коридор? Это - на самый крайний случай. Пока у меня есть время, я должен
искать более безопасный путь, чем прыжки на пистолет...
комнату с прибором... Но телефона не было и там.
комнатушку и, обшарив тумбочку, нашел все, что нужно - лейкопластырь и
бинты. Через минуту дядя Сева с заклеенным ртом был надежно прикручен к
лежанке. Я уселся в кресло перед прибором и постарался успокоиться. Голова
все еще была ясной, как никогда. Препарат еще действовал. "Как слеза" -
сказал о нем дядя Сева. Так. При чем тут героин? Он сказал, "это без
героина". Тоша таскал героин Роману. А в него был подмешан этот препарат.
Зачем? Чтобы "зондировать" Рома. Чтобы ИМ УПРАВЛЯТЬ! Управлять с помощью
этого прибора. Козе понятно! Не по своей же воле он грабил.
спасет. Хотя... Если дядя Сева мог управлять Ромом, то я могу управлять
дядей Севой. Абсурд: для этого нужно уметь пользоваться прибором. Но
научить этому меня может сам дядя Сева: я прозондирую его; я почти знаю,
как это делается.
ясно. Две одинаковые половины - прием и передача, тот, кто управляет и
тот, кем управляют... Левую дядя Сева настраивал сначала, значит это - его
половина, свои параметры он, видимо, знает наизусть. Теперь мы поменялись
местами...
"памяти", и напялил на голову обруч. Но ничего не произошло. Я чувствовал
себя идиотом. Причем, сильно испуганным. Только было я собрался попытаться
перестроить прибор самостоятельно, как меня осенило: я же забыл самое
главное!
самый флакончик и шприц, набрал примерно столько препарата, сколько дядя
Сева вкатил мне и, встав перед лежанкой на колени, влил жидкость ему в
вену. Он при этом застонал и открыл глаза.
обруч и... Я "вспомнил"! Я вспомнил все.
разруху и безотцовщину. Вспомнил "ремеслуху" и зависть к тем, кто мог
прилично одеться. Вспомнил медицинский, где я учился позже, решив стать
психиатром. Вспомнил красавицу Лину, в которую был влюблен и которая стала
моей первой женщиной. И то счастье, которое она дала мне. И тот проклятый
нищенский быт, который разъедал все, даже самое лучшее между нами. И то,
как работая в этом самом психоневрологическом центре, не видя просвета и
возможности "выбиться в люди", решил двинуть по партийной линии...
сосредоточился на главном.
обкома по идеологии, он не потерял профессионального интереса и
"курировал" медицину. Особо он интересовался исследованиями по своей
специальности - центральная нервная система. Наибольшим же фавором и
бесконечной финансовой поддержкой (из партийной, естественно, казны)
пользовалась у него именно эта лаборатория в родном ему учреждении.
Пристальное внимание "сверху" было замечено администрацией института, и
вскоре лаборатория эта заняла в институте особое - привилегированное
положение; вскоре фактически все подразделения института в той или иной
степени работали на результаты лаборатории, ее темы стали приоритетными.
Понемногу в ней сконцентрировались лучшие институтские головы и
современнейшее оборудование. Тут и было получено вещество, названное
Якубенко Николай
Сертаков Виталий
Роллинс Джеймс
Муркок Майкл
Чернецов Андрей
Перумов Ник