Чтение 8–й страницы книги ~Цветы на нашем пепле~

С минуту они молчали. Самец не выдержал первым:

- Жена не должна перечить мужу, - заявил он.

- Это у вас. А у нас муж не должен перечить жене.

- Нас соединил закон НАШЕГО племени, - напомнил он.

- Твое племя нас выгнало, и мы летим в мое, - парировала Ливьен.

- Рамбай не станет рабом самки! Запомни это! - в сердцах он ударил кулаком
по лиане, и Ливьен чуть не свалилась с нее. Это ее окончательно взбесило. Вот и
началась счастливая семейная жизнь.

- Никчемный дикарь! - заорала она. - Ты маака, понимаешь, маака! Ты летишь
ДОМОЙ и боишься признать это! Морочишь мне голову, рыскаешь туда и обратно! Но
если ты не приведешь меня в лагерь, я улечу одна. Понял?! Трус проклятый.

Он наконец обернулся к ней. Его лицо, казалось, окаменело:

- Я ничего не боюсь. Но я не умею искать при свете. Днем я плохо вижу и
почти не чувствую запахов.

И отвернулся снова.

Лишь теперь Ливьен вспомнила, что урании - бабочки ночные. Хотя Рамбай и
маака, но он всю жизнь прожил в режиме урании, и, по-видимому, его органы чувств
адаптировались...

- Что ж ты не сказал сразу? - смягчилась она. - Давай найдем место, где мы
сможем переждать день, а с заходом солнца двинемся дальше. Отдохни.

Рамбай мрачно покосился на нее:

- Ты мне разрешаешь?.. - в его голосе слышались язвительные нотки.

"Ну, надо же, - изумилась Ливьен, - мы еще и чувство юмора имеем..."

- О, мой повелитель, - отозвалась она смиренно, - разве я могу разрешать
или не разрешать тебе? Я пекусь единственно о твоем благе, и мне кажется, тебе
было бы полезно немного поспать.

Рамбай озадаченно помолчал. Лицо его отчетливо отражало напряженную работу
мысли.

- Ладно, - прекратил он тщетные попытки разобраться в значении ее
интонаций. - Я тут приметил одно подходящее дупло. - Он помедлил, испытующе
глянул ей в лицо, и, не удержавшись, добавил: - Рамбай наблюдательный.

- Самый наблюдательный, - поправила Ливьен.

Он неопределенно подвигал бровями, но пикировку решил не продолжать и
соскользнул с лианы. Только по нервной, дерганой манере полета можно было
догадаться, как он зол. Ливьен с трудом поспевала за ним.

Минут через десять они устраивались на отдых в маленьком, но вполне
приемлемом дупле.

Рамбай улегся молча и моментально уснул. Ливьен же снова не спалось. Вечно
мучившие вопросы опять навалились на нее, и к ним прибавилось несколько новых.

Например, почему племя урании изгнало Рамбая, отпустив с ним и ее, в то
время как по логике межвидовой борьбы их следовало убить? Горожане маака
обязательно поступили бы с парочкой попавших к ним дикарей именно так,
предварительно, конечно же, проведя следствие, дознание, суд, красиво все
обставив и убедив себя в том, что поступают единственно верным способом... Так
кто же тогда большие дикари?

Мысли о думателях Ливьен просто гнала от себя. Какие-либо выводы по этому
вопросу она решила делать только после того, как закончит прерванный разговор с
Лелией. Обязательно побеседовав затем и с Сейной.

Главным же, что беспокоило ее, было то, как ее соплеменницы примут Рамбая.
Точнее, если уж быть до конца честной с собой, то, что они просто не могут его
принять. Он - дикарь из племени урании, а значит - враг; он - самец, а самцов не
допускают к участию в экспедициях; он - самец, ведущий себя с абсолютно
недопустимой для представителя его пола независимостью... Что рано или поздно
Рамбай выведет ее к каравану, Ливьен не сомневалась. А дальше? Она не может
предать его.

Реакцию Инталии, например, она прогнозировала в мельчайших подробностях. Та
просто-напросто убьет Рамбая, опять же обставив дело так, что все будет
выглядеть законно и справедливо...

Нет, надеяться можно только на поддержку Лелии, на ее власть Посвященной.
Тут Ливьен вспомнила, что и сама теперь Посвященная. Только вот ВО ЧТО? Лелия
так ничего и не успела ей толком рассказать. Но это-то как раз поправимо.

Мысль о том, чтобы, активировав свой Знак, просто приказать соплеменницам
принять Рамбая в группу, была отброшена ею сразу, ведь Камень Лелии старше, и
если та будет против, она без труда отменит этот приказ.

Сама того не заметив, она заснула, так и не найдя решения этой проблемы.

Ей снился эротический сон. А проснувшись, она обнаружила, что это и не сон
вовсе. Что ее крайне обрадовало.

- ... Да, именно здесь на нас напал кот. - Ливьен стояла возле освещенных
яркой луной обломков палатки Лелии.

- Маака умеют делать грязь, - покачал головой Рамбай.

- Не поняла...

Он молча отвернулся и пошел по поляне, собирая обломки хитинопласта, клочки
флуона, пустые капсулы из-под веществ, используемых самками для гигиенических
растираний, - прополиса, муравьиной кислоты и розового масла... Да, мусора на
поляне было навалом.

- Брось! - нетерпеливо крикнула Ливьен. - Лес большой! Полетели!

Рамбай, упрямо не отзываясь, продолжал "санитарную уборку". Выругавшись про
себя, Ливьен, чтобы хоть как-то ускорить процесс, стала помогать ему.

Собрав небольшую кучку мусора, Рамбай костяным ножом взрезал дерн, вынул
небольшой его кусок, выкопал ямку, сложил мусор туда, закопал, а затем вернул
дерн на прежнее место.

Он повторил эту операцию десятки раз. Через час поляна выглядела так,
словно никакого лагеря тут никогда и не было.

Ливьен не стала спрашивать Рамбая, зачем ему все это понадобилось. Это мог
быть инстинкт ураний; это мог быть принцип, ведь лес для него - дом, и мусор
тут, возможно, так же раздражает его, как ей неприятна была бы грязь в ее
городском гнезде.

Как бы ее ни злила эта вынужденная задержка, в душе она была солидарна с
Рамбаем, ей даже было слегка стыдно перед ним, словно в неопрятности уличили
лично ее. И она не роптала.

Рамбай встал в центре поляны, закрыл глаза и стал медленно
поворачиваться... Остановился.

- Они там, - указал он рукой направление.

Но Ливьен уже и сама знала, где они должны быть.

- Моя палатка стояла вот тут, клапаном - на север. Мы двигались на восток,
значит, новый лагерь - там, - указала она в противоположную сторону.

- Они там, - упрямо повторил он, указывая на запад.

- Этого не может быть, Рамбайчик, - со всей, на какую только была способна,
убедительностью в голосе произнесла она. - Там - прошлая стоянка... - Внезапно
она заподозрила, что этот глупый и чересчур уж чистоплотный самец нарочно
морочит ей голову, намереваясь пройти по местам всех прошлых стоянок маака,
чтобы убрать мусор и там. Это заняло бы у них минимум месяц.

- Там, - стоял он на своем.

- Этого не может быть, - повторила она. - Давай сделаем так. Сейчас полетим
на восток. А если лагеря не обнаружим, вернемся.

- Давай. Но если твоих самок там не будет, Ливьен больше никогда не станет
спорить с Рамбаем.

- И наоборот, - с удовольствием поддержала она.

- Да будет так, - ответил он, недовольно поджав губы, и взмахнул крыльями.

Они летели около двух часов. Никаких следов нового лагеря не было.

- Стой, - сдалась наконец Ливьен. - Так далеко они забраться не могли.

Рамбай молча развернулся, и Ливьен, кусая от досады губы, поспешила за ним.

Но что же могло случиться? Что могло заставить караван двинуться в обратную
сторону? Ливьен терялась в догадках.

Они миновали очищенную ими от мусора поляну, а еще минут через сорок Ливьен
почуяла знакомые запахи. Лагерь был минутах в трех.

Неожиданно Рамбай на лету ухватился за лиану, подтянулся, сделал подъем
переворотом и уселся на нее верхом. Ливьен вернулась и спросила, нетерпеливо
порхая на месте против него:

- В чем дело?

Вид у него был какой-то странный.

- Сядь, жена, - ответил он лаконично. Ливьен почувствовала, что происходит
что-то серьезное, и спорить не стала.

- Рамбаю стыдно, - заявил он и опустил голову.

- Да что такое?! - даже испугалась она. Такой самокритичности от него она
никак не ожидала.

- Рамбай говорил, что ничего не боится. Неправда. Я боюсь. - Он поднял на
нее умоляющий лазоревый взгляд.

- Я и сама боюсь, - призналась Ливьен. - Будет очень трудно убедить их...

Но Рамбай, не слушая ее, закончил:

- Я боюсь, что маака сделают из меня думателя. Ливьен замолчала и
нахмурилась, пытаясь вникнуть в смысл услышанного.

- Я не знаю, что это такое, - продолжил.он, - но мама знала, что это очень
плохо.

Детские страхи - самые глубокие. Ливьен взяла его за руку и, не без горечи
усмехнувшись, заверила:

- Клянусь тебе, Рамбай, они не сделают тебя думателем. Ты уже вышел из
этого возраста. Он моментально повеселел:

- Полетели? - сжал он ее ладонь в своей.

- Подожди. - Ливьен почувствовала, что время для признания настало. - Тебе
все-таки есть, чего бояться. Лагерь охраняют часовые, у них - автоматы. В
дикарей они стреляют без предупреждения... Даже если они не убьют тебя сразу...
Сначала мне нужно попасть в лагерь одной, все объяснить и доказать им, что ты -
маака, что ты - мой муж, что ты будешь полезен экспедиции...

- Ты хочешь уйти от меня?

- Нет! - возразила она так пылко оттого, что где-то в глубине ее души
теплилась эта трусливая мыслишка. - Поверь, если они не пожелают принять тебя, я
сбегу и уйду с тобой в лес. Но я должна попробовать. Сейчас мы полетим дальше,
но в лагерь я войду одна. А ты останешься ждать. Дай мне один день, только один,
и я или позову тебя, или вернусь, чтобы уйти с тобой. - На миг она поставила