Иркутского вокзала и тут же был со всех сторон окружен целым батальоном
легионеров. Партизаны уже отстегивали тяжелые самодельные бомбы жуткого
вида, когда наконец, подбежал какой-то перепуганный офицер, с которым
Степа вступил в переговоры. Как выяснилось, чехи, занимавшие вокзал,
всерьез решили, что воинство Косухина в нарушение перемирия прибыло для
штурма иркутского железнодорожного узла.
поступил. Соблюдать соглашения с проклятыми империалистами он не
собирался. Однако, силы были не равны и Косухин потребовал немедленного
предоставления каждому бойцу по пачке папирос и свободного пропуска отряда
за пределы станции. И то и другое было ему тут же предоставлено, после
чего довольный таким развитием событий Косухин вывел отряд на
привокзальную площадь.
представлял себе, куда и каким маршрутом ему надлежит двигаться дальше.
Втайне он надеялся, что кто-то - если не сам товарищ Чудов - позаботится
встретить его гвардию. Но на привокзальной площади кроме толпы мешочников,
дамочек определенного рода занятий и публики явно буржуйского вида, никого
не было. Подождав с полчаса, Косухин решил двигаться по неизвестной ему
улице, которая (по уверению одного из шахтеров, бывавшего в Иркутске) вела
к центру.
порядок, проверить оружие и в дальнейшем соблюдать революционную
дисциплину. Возражений не последовало, но по унылому виду подчиненных
Степа сообразил, что два дня в заледенелых вагонах несколько поубавили
сознательности в отряде, и многие в настоящий момент предаются мечтам не о
мировой революции, а о куда более прозаических вещах.
спать, но делать было нечего, и он дал приказ двигаться в город. Поход
начался спокойно. Бойцы проявляли, как и было сказано, революционную
дисциплину и даже пытались идти в ногу. Правда, иркутские обыватели,
определенно из числа мелкой и даже крупной буржуазии, почему-то шарахались
в сторону, а некоторые, из наименее сознательных, даже пытались прятаться
по подворотням. Вероятно, на них производили неизгладимое впечатление
огромные самодельные бомбы, болтавшиеся на поясе у бойцов отряда. В целом,
Косухин был доволен производимым эффектом. Дело в том, что эти бомбы,
производимые в Черемхове в бывших железнодорожных мастерских, несмотря на
свой устрашающий вид, взрывались далеко не всегда. Зато моральное
воздействие они оказывали в любом случае, в чем Степа в очередной раз имел
возможность убедиться.
эсеровского вида патрулем, но Степа не стал вступать в ненужные дискуссии,
а попросту скомандовал "вперед" - и отряд прошествовал дальше под
изумленными взглядами оторопелых патрульных.
буржуазного вида дома, и Степа начал догадываться, что центр где-то
недалеко. Он попытался было спросить об этом у встречных, но упрямые
иркутские обыватели избегали беседы с товарищем Косухиным. В конце концов
Степа махнул рукой и решил идти дальше, избрав ориентиром огромный собор,
возвышавшийся неподалеку. Собор привлекал Косухина прежде всего толщиной
стен, за которыми в случае необходимости можно всегда отсидеться, и
высокой колокольней, на которой можно расположить наблюдательный пункт.
отряду преградил целый взвод солдат без погон, но с цветными повязками на
рукавах шинелей. Солдаты были настроены решительно. Степа, конечно, не
сбавил бы темпа перед подобным препятствием, если бы не два пулеметных
ствола, смотревших на него равнодушными черными зрачками. Это был веский
аргумент, и Косухин приказал отряду остановиться.
обвешанный таким обилием оружия, что Степа мгновенно позавидовал. Тип в
кожанке потребовал объяснений. Из его речи Косухин уловил, что славный
Степин отряд почему-то принимают за банду грабителей, отчего в городе
несознательные граждане подняли форменную тревогу. От возмущения Степа
побелел, и хотел было уже, проигнорировав пулеметы, идти на прорыв, когда
заметил, что из соседних переулков выбегают новые солдаты в повязках, со
стороны вокзала не спеша катит броневик, и в результате получается
форменное, по всем правилам, окружение. Степа вздохнул и достал свой
мандат, а также приказ, полученный от товарища Чудова.
председателем Политцентра. Степа, представлявший эсеров исключительно
гнусными интеллигентами с козлиными бородами и в пенсне, поглядел на
знаменитого на всю Сибирь боевика с определенным уважением. Впрочем, как
он понял, его особа заинтересовала Федоровича значительно меньше.
Убедившись, что перед ним все же не банда, а сознательный авангард
черемховского пролетариата, Федорович смерил Косухина несколько
снисходительным взором и распорядился отвести отряд в казармы, где он
будет поставлен на довольство, а затем распределен для несения караульной
службы в городе.
Чудовым. Федорович не возражал, но категорически настоял, чтобы товарищ
Косухин приказал отряду двигаться в указанном направлении, а именно в
казармы, где для товарищей черемховцев будет приготовлена горячая еда. К
товарищу же Чудову они направятся вместе, тем более, что сам Федорович как
раз собирался в городскую тюрьму.
городской тюрьмой - не означало же это, что вождь иркутских большевиков до
сих пор томится в застенках? Федорович поглядел на Степу еще более
снисходительно, пояснив, что именно в городской тюрьме товарищ Чудов
устроил свой служебный кабинет.
предстоящем обеде, разом потеряли революционную бдительность и мгновенно
побратались с классово подозрительными солдатами в разноцветных повязках.
Федорович кивнул, и из переулка вынырнул огромный автомобиль. Степа вновь
вздохнул и покорно сел в машину.
рассказал грозному Федоровичу о своем путешествии в нетопленном товарняке,
о мерзавцах-чехах и даже своих мучениях из-за отсутствия табака. Федорович
выслушал Степин рассказ с неожиданным сочувствием, с табаком обещал
помочь, а с чехами посоветовал быть осторожнее - на Иркутск шел Каппель, и
от позиции легиона зависело очень многое...
Степу, несмотря на мандат и даже приказ Чудова; и лишь поручительство
Федоровича открыло перед ним ворота. Степа, еще ни разу в жизни в тюрьме
не бывавший, почувствовал определенную робость, но одернул себя. Тем более
здесь, наконец, он сможет повидаться с верным большевиком товарищем
Чудовым.
административного корпуса. Он сидел за столом и листал пухлое "дело" в
серой обложке. При виде вошедших он грозно поднял брови, но затем радостно
хмыкнул и, чуть переваливаясь, направился к гостям.
сжимая огромной ручищей тонкую ладонь Степы. - Вовремя ты, вовремя!
Здорово, товарищ Федорович, проходи, проходи!
вождь иркутских большевиков явно не вышел - невысокий Степа был выше
Чудова не на голову, а чуть ли не на две. Впрочем, в остальном товарищ
Чудов выглядел настоящим богатырем - особенно если он не стоял, а сидел за
столом, подложив на сиденье с полдюжины папок с делами. Пров Самсонович,
очевидно, догадывался об этом, поскольку тут же уселся на место, предложив
гостям рассаживаться на скрипящих и шатающихся стульях. Впрочем, Степа не
стал садиться, а остался стоять, желая доложить Прову Самсоновичу по всей
форме.
кожаной куртки портсигар и неторопливо закуривая. - Но в следующий раз,
товарищ Чудов, прошу предупреждать в подобных случаях. В городе
напряженная обстановка, этак недалеко до паники...
мясами поерзают! Пущай страху наберутся! От того делу пролетарьята одна
польза будет.
разделяет этой истинно большевистской точки зрения. Степа же, напротив,
был полностью согласен с мнением Прова Самсоновича. Правда, немного
смущало, что его славный отряд был принят не за авангард мировой
революции, а за деклассированный разбойничий элемент. В следующий раз,
наверное, следует заранее запастись транспарантом красного революционного
колеру с соответствующей разъяснительной надписью.
службы, - сообщил Федорович уже известное Степе и так не понравившееся ему
решение. - Плохо, что город не знают... Ну ничего, разбавим нашими...
отправляли куда-то ловить мешочников, но еще и "разбавляли" каким-то
классово чуждым элементом! Он ожидал, что товарищ Чудов тоже возмутится,
но Пров Самсонович смолчал, чем поверг Степу в явное недоумение. Между тем
Федорович перекинулся с хозяином кабинета несколькими словами по поводу
какого-то генерала Ярышева, после чего обещал заехать вечером и
распрощался.
Самойлова Елена
Юрьев Сергей
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Лукин Евгений
Журавлев Владимир