Чтение 8–й страницы книги ~Если смерть проснется~

- Но батя же не был Светлым! По праву... Этому... Лествичному... Я же изгой, братан!

Сварг долго молчал, затем спросил негромко, равнодушно:

- Тебе это дядя сказал?

- Ну да! - обрадовался Войча. - Он, как я из Валина приехал, сразу мне и объяснил. Вот ежели бы батя мой стал Светлым, хотя бы на денек...

- Вот тогда мы бы с тобой повоевали! - Сварг улыбнулся, резко встал и вновь наполнил чаши. Войчемир сразу успокоился. Раз братан шутит, значит все в порядке. Но почему и он вспомнил о Жихославе? Тай-Тэнгри, Рацимир, теперь Сварг...

- А меня признаешь? - внезапно спросил Сварг, и Войча чуть не поперхнулся сладким терпим вином. - Если я надену Железный Венец?

- Не знаю, - честно ответил Войчемир и тут же испугался, что брат его неверно поймет.

- Я... Понимаешь... - слова рождались медленно, с трудом, хотя Войча думал об этом не раз и не два. - Я в семье вроде как лишний. Зря меня дядя из Ольмина вызвал. Там я хоть не мешал никому! А теперь... Ведь дядя хотел престол братишке Уладу завещать...

- Но не успел, - тут же заметил Сварг, и Войча увидел, что глаза брата вновь стали серьезными.

- ...Ну, не успел, конечно, - поспешил согласиться он. - Значит, как решать надо? Собраться вместе, поговорить...

Глаза Сварга округлились, несколько мгновений он молчал, а затем рухнул на подушки, заливаясь хохотом. Войча недоуменно пожал плечами. И чего он такого сказал? Самое обычное дело: собирается семья, делят наследство...

- Ой! Не могу! Убил! - Сварг попытался приподняться, но новый приступ смеха вновь бросил его на подушки. - Войча! Что ты говоришь? Ты хоть подумал, что ты говоришь?

Войча чуть не ответил: "Подумал", но сдержался. Как бы братан Сварг и вправду от смеха не помер.

- Ну и дурак же Рацимир! - Сварг с трудом встал, вытирая слезы. - Тебя - и в поруб! Войча, братец, признай меня Светлым, а?

Трудно было понять, шутит Сварг или говорит серьезно. На всякий случай Войчемир усмехнулся чтобы брат не решил, будто он посмеяться не любит.

- Я тебе Тустань подарю. Будешь у сиверов наместником - ты и твои дети. Ты же там родился там твоего отца помнят...

И вдруг Войча понял, что шутки кончились.

- Ну-у-у... Если это тебе надо... А может, все-таки вместе решим? Помиритесь же вы с Рацимиром когда-нибудь?

Сварг дернул плечом, скривился, но затем вновь улыбнулся:

- А знаешь что, братан? Я тебе подарю Змея!

- Огненного? - Войча решил, что брат вновь шутит.

- Нет. Меч отцовский. Помнишь, большой такой?

- Да ну тебя! - Сварг все-таки шутил. Знаменитый на всю Орию двуручник, гордость покойного Светлого - да кто же такое подарит!

- Он у меня. Челеди привезла - не забыла. Хочешь?

И тут сердце дрогнуло. Неужели правда? Настоящий двуручный меч! Да ему же цены нет!

Сварг, внимательно наблюдавший за Войчеми-ром, негромко крикнул. Появился гридень, Кей подозвал его, что-то прошептал на ухо...

Войча замер. Все еще не веря, он переводил взгляд с улыбающегося брата на полог шатра. Неужели? Или Сварг просто спутал и решил подарить какой-нибудь другой меч с этим же именем? Но второго Змея в Ории нет!

Полог дрогнул, и появился гридень. За ним в шатер вошли двое кметов, один из которых придержал тяжелую ткань, пропуская другого, который нес в руках...

Неярко блеснула синеватая сталь. Сверкнули красные камни. Засветилось старое массивное золото...

- Узнаешь, Войча?

Ответить Войчемир был не в силах - в горле пересохло. Он мог лишь стоять - и смотреть, смотреть, смотреть... Змей! Настоящий!

Брат подошел к кмету, перехватил оружие и осторожно поднял клинок вверх.

- Хорош, а?

- Х-хорош... - выдавил из себя Войча, сраженный небывалым зрелищем. Почему-то думалось, что Змей никогда не покинет толстые стены дворцовой сокровищницы. Такое чудо надо охранять, держать на толстой цепи...

- Держи!

Ноги были, словно чужие, руки дрожали. Войчемир закусил губу, чтобы не оплошать, не выронить Змея прямо на цветастый огрский ковер. Рукоять - огромная, с массивным яблоком. Она была словно сделана специально под широкую Войчину ладонь...

- Двумя руками возьми! - посоветовал Сварг, но Войчемир лишь хмыкнул. Кто двумя, а кто и одной справится! С непривычки тяжеловато, конечно...

- Пошли, выйдем...

И началась сказка. Они вышли из шатра прямо на широкую опушку, и Войчемир, все еще смущаясь и не веря, сделал первый выпад. В последний раз он держал в руках двуручник год назад. Не этот, конечно, -другой, похуже. Тогда Хальг показывал ему...

Сталь рассекла воздух. Войча покачал головой - вышло плохо - и повторил удар. Вновь не получилось, он еще раз вспомнил советы наставника, собрался с силами. Р-раз! По опушке словно ветер пронесся...

- Ого! - Сварг даже голову пригнул и отступил на шаг, не без опаски глядя на засветившийся в закатных лучах огромный клинок.

- Р-раз! Р-раз! Р-раз!

Теперь дело пошло легче. Руки сами вспомнили нужные движения, и Змей словно ожил. Войча, прикрыв глаза, представил, что перед ним - огрин. Нет не огрин, у огров кольчуги легкие. Румский латник! Стоит, мерзавец, ухмыляется, на свой доспех надежду имеет. А вот мы его сейчас и вскроем... Так! А теперь так!

- Спасибо скажешь? - донеслись, словно из несусветной дали, слова брата, и Войча опомнился. Осторожно уложив Змея на сухую траву, он бросился к Сваргу и обнял - крепко, изо всех сил.

- Пусти! Я же не медведь! Задушишь! - отбивался брат, и Войча, испугавшись, что и вправду задушит, ослабил хватку.

- Братан! Да я... Да я теперь за тебя...

- Хорошо, хорошо... - Сварг с трудом вырвался из Войчиных лап и поглядел ему прямо в глаза:

- Присягнешь? Когда я провозглашу себя Светлым?

- Ну конечно! - отмахнулся Войча.

- Первым присягнешь?

Вопрос показался и вовсе странным. Но тут же вспомнилось - первыми присягают самые близкие.

- Ну! Я же все-таки Кей!

- Все-таки! Ты и скажешь, братан! - теперь Сварг улыбался весело, радостно, словно не он подарил чудо-меч, а ему подарили. - А Венец мне подашь?

Войча напряг память. Ах, да! Во время обряда Светлый садится на трон, и ему подают Железный Венец... Или наоборот - сначала Венец, потом - трон...

- Да как скажешь! Только я лучше этим мечом...

- Кого ты рубить собрался? - Сварг вновь улыбнулся, но совсем не весело. - Рацимира?

Настроение сразу упало. Войча вспомнил, что идет война, и не с ограми, не с румами...

- А я этих... бунтарей порубаю! - нашелся он. - Таким мечом...

- Велгу не зашиби! - хохотнул Сварг, и Войча вновь удивился. Велгу-то за что? Бунтовать, конечно, негоже, но ведь она - девушка. Кто же девушек мечом рубит!

- Пошли в шатер. Змея обмоем! - заключил брат, и Войча тут же согласился, напрочь забыв о войне, о Рацимире и Железном Венце. О просьбе Челеди он все-таки помнил, но в шатре их встретила Порада, а в ее присутствии о таком говорить было нельзя. Войчемир решил, что время терпит. Не хотелось портить такой замечательный вечер. Будет еще завтра, тогда и поговорить можно.

Но назавтра стало не до разговоров. Прискакал еле живой от усталости гонец, сообщив весть, которая тут же заставила снимать шатры, строить сонных кметов и уходить в темную лесную глушь. Брат Рацимир не дремал. Его войско выступило в поход, а четыре сотни конных латников уже мчались по лесным дорогам, чтобы отрезать отряды Сварга от ближайшей реки. Даже Бойче стал понятен замысел чернобородого. Часть сил Сварга еще плывет на лодьях. Конница Рацимира перехватывает переправы, обрекая отставших на гибель, а затем бьет в тыл основному войску. Сам же Рацимир переходит старую границу, загоняя брата к той же реке, в те места, где берег особенно крут.

Надо было уходить. И не просто уходить - бежать. Вначале Войча думал, что брат попытается прорваться на полночь, чтобы спрятать войско в густых лесах. Но Сварг приказал сворачивать на закат, поспешив к реке. Стало ясно - он надеется первым встретить подкрепления, а уж потом вместе уходить. Риск был велик - конница Рацимира могла успеть к переправе раньше. Четыре сотни латников - не так уж много против тысячи Сварговых кметов, но дорог каждый час. Латники погибнут, но задержат Сварга, и тут подойдет Рацимир.

Все это Сварг объяснил Войчемиру на коротком привале, когда усталые кметы валились прямо на холодную землю, ловя недолгие минуты отдыха. Войча, командовавший основной колонной, убедился, что отставших нет, больных тоже, лишь трое молодых неумех стерли ноги. В остальном же все обстояло наилучшим образом, о чем Войчемир и поспешил сообщить брату.

Сварг, с утра находившийся в головном отряде, выслушал невнимательно, коротко бросив, что могло быть хуже, после чего расстелил берестяную мапу и пригласил Войчу вместе поразмышлять.

Войча запротестовал. Мапу он читал скверно, путая хитрые значки, кроме того размышлять - не его, альбирово, дело. Сварг - командующий, ему и мапу в руки. Войчина же забота - за порядком в войске следить, отставших подгонять, ну и, конечно, дать трепку врагу, ежели все-таки нагонят. Он лишь заметил, что по его скромному мнению, от Рацимировых латников в лесу толку мало, и хорошо бы их перехватить где-нибудь в чащобе да задать жару. Сварг согласился, но вновь кивнул на мапу - конница чернобородого шла большой дорогой прямо к реке. Оставалось глубокомысленно кивнуть, вспомнив слова Хальга, сказанные еще в Ольмине, о том, что отступление - самый сложный вид боевых действий.

Сварг и с этим согласился, добавив, что не только сложный, но и опасный. Латники Рацимира обгоняют их не меньше чем на несколько часов. Скорее всего, к реке они выйдут раньше, значит, трети войска у них с Бойчей уже нет. А с остальными братан Рацимир расщелкает их за час, в крайнем случае - за два.

Войча почему-то не испугался. Может, потому что был не в сыром порубе, а среди войска да еще рядом с братаном Сваргом, который из всей семьи считался самым толковым воякой. В Ольмине, когда они вместе с Хальгом гоняли белоглазую есь, их маленький отряд частенько попадал в засады, их окружали, травили колодцы и даже пытались поджечь вековой лес. Но все как-то обходилось, и Войчемир выходил из передряг жив-здоров, разве что с небольшими царапинами. А главное - это и есть его, альбира, судьба. Жаль, если доведется сложить голову, воюя с собственным братом, но так, видать, Дий да Матушка Сва рассудили.

Итак, Войча духом не падал. Вскоре он уже зычным голосом поднимал уставших людей, чтобы вести их дальше сквозь сырой холодный лес. Дабы подбодрить кметов, Войчемир не стал садиться на коня, а пошел вместе со всеми. Змея, аккуратно завернутого в плотное полотно, несли тут же, и Войча то и дело оглядывался, все еще не веря, что чудо-меч отныне принадлежит ему. Хотелось скорее взять его в руки, дабы испробовать в бою, но Войча сдерживался. Война - не состязание в день Небесного Всадника, когда разодетые в блестящие латы альбиры с поклонами и церемониями вступают в поединки. Ольмин научил - победа чаще всего зависит от прочности сапог, а не от крепости стали. Настанет время и для Змея.

Стемнело. Тяжелые тучи сочились мелким противным дождем, под ногами чавкала грязь, но Сварг все гнал и гнал кметов дальше. Все устали, хотелось упасть прямо на мокрую листву и поспать хотя бы час, но надо было идти - дальше, дальше, дальше. Войчемир понимал - они опаздывают. Наверное, латники Рацимира уже приближаются к реке. Может, уже начался бой. Значит, войско рискует поспеть лишь к груде теплых трупов - и к стальной стене Рацимирова войска.

Под утро, когда все, и люди, и лошади, уже еле держались на ногах, Сварг объявил привал. Все уснули сразу - кроме часовых и Войчи, которому довелось лишний раз объяснять тем, кого поставили на посты, что сон для них - смерть; кроме того, хватало бед с обозом - лошади не могли идти дальше, на возах лопались оси, а две телеги вообще умудрились потеряться.

Наконец Войчемир урвал время, чтобы подремать. Уложив Змея поблизости и поставив возле него лишнего часового, он рухнул на расстеленный на земле плащ и мгновенно уснул. Хотелось ненадолго забыться, не думать ни о чем и просто отдохнуть - в темной глухой черноте, где нет ни мыслей, ни чувств, ни тревог.

Но боги рассудили иначе. А может, Войча просто слишком устал, и дневные заботы не оставили его, даже спящего - но случилось так, что он увидел сон, и сон очень странный. Сны Войчемиру снились не чаще и не реже, чем всем другим людям, и были сны эти простые и понятные. Снился Ольмин, холодный северный лес, суровый Хальг. Иногда Войча видел во сне батю - Кея Жихослава - молодого, веселого, еще реже снилась мама - ее Войча наяву и вспомнить не мог. Снились друзья, родичи, просто случайные встречные. Красные девицы тоже снились, и от таких снов Войча приходил в немалое смущение.

На этот раз сон выпал ему необычный. Прежде всего он увидел костер. Дивного в этом ничего не было, костров Войча навидался бессчетно, но пламя невысокое, лиловое - казалось каким-то странным. Оно горело ровно, не двигаясь, словно и не пламя вовсе, а что-то твердое, плотное. Вокруг было темно. Войчемир сидел у самого огня, но тепла не чувствовал, напротив, от костра тянуло ледяной стужей. Такое удивило даже во сне, и Войча успел посетовать, что Матушка Сва не озаботилась послать ему из светлого Ирия сон поприятнее.

И тут он увидел Ужика. Заморыш сидел в своем нелепом черном плаще, обхватив длинными худыми руками колени, и не отрываясь смотрел в костер. Войча обрадовался, но, приглядевшись, сообразил, что это не Ужик, а если и он, то какой-то необычный. Настоящему Ужику по Войчиным догадкам было где-то под тридцать, этому же - все пятьдесят, ежели не более. Лицо, обычно спокойное, теперь казалось суровым и мрачным. Войче стало не по себе, и он даже не решился окликнуть приятеля. Тот же смотрел мимо, словно Войчеми-ра рядом и не было. В общем, все это казалось странным, но тут Войча повернул голову и увидел, что возле ледяного костра их не двое, а трое. Третьей была девушка. Вначале Войча подумал, что это Велга, затем - Кледа, но лицо их спутницы внезапно стало меняться, и Войчемир понял, что это Ула. Но и Страшилка оказалась совсем не такой, как в жизни. На ней было нарядное богатое платье, украшенное бусами из сверкающих каменьев. Войча порадовался за девушку, которая, пусть и во сне, но сумела нарядиться в нечто лучшее, чем грязные лохмотья, но тут же понял - с платьем что-то не так. Он было богатым, из дорогой румской материи, но - темно-красным, словно запекшаяся кровь. Тут же вспомнилось: в красных платьях сполотские девушки выходят замуж и в таких же их хоронят. Разница лишь в том, что голову невесты покрывали венком из белых цветов, этот же был почему-то черным, хотя цветов таких даже в Ирии нет. И лицо Улы стало другим.

Теперь она никак не походила на Страшилку. Исчезли веснушки, разгладилась кожа, ярким огнем засветились глаза. Красивая девушка - очень красивая, но сидеть рядом с нею было отчего-то страшновато. И тут Войча вспомнил, что Ула и не Ула вовсе, она - Старшая Сестра, повелительница нав. Он вновь поглядел на девушку, и вдруг вновь почудилось, что рядом с ним не Ула, а сестренка Велга. Нет, не Велга - Кледа! Сестричка Кледа, но не изуродованная страшным горбом, а стройная, с гордо поднятой головой - красавица, настоящая Кейна.

Стало совсем не по себе, и Войча решил молчать и просто смотреть в огонь. Глядишь, и сон кончится! Но тут Ула (или Кледа?) медленно подняла руку, поднесла к огню, затем ладонь дрогнула, словно девушка стряхивала липкое холодное пламя:

- Ты зря не отпустил его со мною, рахман! Значит, все-таки Ула! Войча на всякий случай отодвинулся подальше и поглядел на Ужика. Тот еле заметно пожал плечами:

- Его место - среди живых. Ты не можешь нарушить равновесия, Старшая Сестра!

Войча открыл рот, желая заявить и свое мнение по этому весьма личному вопросу, но девушка вновь подняла руку:

- Его место со мною, рахман! Первый раз он должен был погибнуть вместе с отцом. Затем - сгнить в порубе. Скоро будет третий раз, и тогда его не спасешь даже ты.

Глаза неузнаваемого Ужика холодно блеснули:

- На все воля Неба, Старшая Сестра! Пока Кей Войчемир жив, он не в твоей власти.

- Он умрет! - Войча вздрогнул, узнав голос Велги. - Кеев род погибнет, и волки будут выть на Кеевом Детинце! Кей Войчемир умрет! Я сама убью это Кеево отродье!

Войча вжал голову в плечи, не решаясь даже взглянуть на ту, что обрекала его на смерть. Хотелось возразить, но он знал - бесполезно. Сестренка Велга отпустила братца Зайчу. Но Кею Войчемиру пощады не будет.

- Ты не убьешь его, правительница, - спокойно бросил Ужик и чуть откинулся назад. - Кеев род не погибнет. Он тоже - часть Ории. Как и ты сама. Этого уже не изменишь.

- Кеи погибнут. И Войчемир будет со мной! Войча так и не понял, кто сказал это - Велга или Ула, поскольку тут же раздался свосем другой голос:

- Вы - не люди! Вы говорите, как боги, но вы не боги! Каждый человек рожден, чтобы жить! Войча не виноват, что он сын Жихослава! И Кей Жихослав не виноват, что он старший сын Хлуда...

Вначале показалось, что говорит Кледа, но Войча вдруг понял - это не она. За него заступилась сестра - та, настоящая, которую он никогда не видел. Она не забыла о нем, о своем брате Войчемире! О старшем брате, которому слишком многие почему-то желают смерти.

- Он умрет! - голоса Улы и Велги слились воедино. - Он умрет, такова воля Неба!

- Нет! - зазвенели голоса Кледы и той, которую он никогда не видел. - Он не умрет! Мы не позволим!

- Ужик!!! - не выдержал Войча. - Да скажи ты им!

Но рахман Урс медленно покачал головой. Темный капюшон соскользнул вниз, и Войча увидел, что волосы Ужика белы, как снег. Седой Ужик - совсем как сестренка Велга...

- Я всего лишь ученик, Зайча! - узкая рука заморыша легла на Войчино плечо. - Ты же знаешь, я только Змеев ловлю для Патара...

Войча начал лихорадочно вспоминать, кого ловил настоящий Ужик - Змеев или все-таки лягушек, но тут Войчу вновь крепко тряхнули за плечо, и все исчезло. Войчемир с облегчением убедился, что это был все-таки сон, и тут же захотелось вновь заснуть - уже по-настоящему. Но - не вышло. Войчу опять дернули за плечо, уже посильнее, затем стали трясти. Пришлось открывать один глаз, потом два, а после просыпаться окончательно и покорно идти к дальнему сторожевому посту. Войчемира вызывал Сварг.

На небольшой поляне горели факелы. По краям стояли кметы, держа копья наперевес, а в центре находился высокий широкоплечий парень в тяжелом сером плаще. Он был без оружия, и Войчемиру подумалось, что это наверняка пленный. Странный сон тут же забылся. Сердце дрогнуло. Значит, враги уже здесь!

- Полюбуйся! - Сварг кивнул в сторону неизвестного. - Велга прислала!

Войчемир решил, что не расслышал спросонья. При чем здесь сестренка Велга?

- Она нас с тобой полюбила, - брат недобро усмехнулся. - Прислала проводника, чтобы вывеста нас к реке. Тут есть короткий путь - через болото. Представляешь?

- Нет! - честно ответствовал Войча. То есть наличие короткой дороги он вполне допускал, но зачем бунтовщикам помогать братану Сваргу? Или Войчины речи на них так подействовали? Может, и вправду образумились?

- Вот девка! - Сварг прищелкнул пальцами. - Ну, умна!

Для Войчемира все это было излишне сложно. Другое дело - проводник. Не заведет ли он их в такое болото, откуда за три года выход не найдешь? Войча шагнул ближе, вглядываясь в лицо парня, показавшееся почему-то знакомым. Ну конечно!

- Чолом, сотник! Как там твое "вейско"? Парень повернулся, глаза блеснули:

- А, Зайча! Здорово!

- Голова не болит? - заботливо поинтересовался Войча и кивнул Сваргу. - Этот меня в плен взять пытался. У, бунтарь!

Брат с интересом взглянул на того, кто хотел наложить лапу на потомка Кея Кавада.

- Ты его видел у Велги? Хорошо... Ну что, поверим сероглазой? Иди, поднимай людей!

- Погодите! - парень шагнул вперед. - Правительница велела узнать у десятника Зайчи, как его дела. Не обижают ли?

При этом на лице у него появилась усмешка - ехидная, даже глумливая.

- У десятника Зайчи, - Сварг покосился на невозмутимого Войчемира, - дела хороши. Даже очень хороши! Так ты уверен, что мы будем у переправы к рассвету?

- Будете, - усмешка сотника стала злой. - Давно хотел повидать тебя. Рыжий Волк! Под Коростенем не вышло...

Нечего и говорить, этакий тон изрядно разозлил Войчу. Ишь, бунтарь, разговорился! Хорошо бы еще воевать умел! Но учить уму-разуму наглеца не было времени, как и разузнать у братана, зачем все-таки Велга решила им помочь? Странные дела творятся в мире! А все-таки хорошо, что сероглазая о нем вспомнила! Жаль только, сон был плохим...

Они поспели вовремя - как раз к рассвету. Передовая сотня успела выйти к берегу, где стояли четыре десятка черных лодей, одновременно со сторожевой заставой Рацимира. Кметы, расположившиеся лагерем возле лодей, уже строились, готовясь к отпору, и Войча поспешил им на помощь. Теперь все решали минуты. Из лесу ряд за рядом выезжали латники, и надо было успеть развернуться, чтобы встретить врага лицом к лицу. Войчемир знал, что долгого боя люди не выдержат, а немногочисленная конница просто не сможет тронуть с места лошадей. Все слишком устали - последние часы приходилось идти по колено в жидкой холодной грязи. Но латники Рацимира не ведали об этом. Они видели, как из лесу сотня за сотней выходит войско, поэтому не стали спешить. Конница выстроилась у опушки, но дальше не пошла.

Вскоре стало ясно - атаки не будет. Очевидно, Рацимиров воевода имел свою опаску. Одно дело - втоптать в землю четыре сотни плохо вооруженных новобранцев, и совсем другое - сцепиться с полутора тысячами во главе с самим Сваргом. Итак, они успели. Чернобородый не смог разбить их по частям, а значит, появилась надежда. Более того, в глубине души Войчемир считал, что теперь братан Рацимир пойдет на мировую. Зачем сполотам рубить друг друга?

Войчемир поспешил поделиться своими соображениями со Сваргом. Тот поинтересовался, сам ли Войча это придумал. Узнав, что сам, вздохнул и покачал головой. При этом он поглядел на брата как-то странно, а губы, полускрытые рыжими усами, почему-то подозрительно кривились, но Войчемир решил, что это у Сварга от усталости. Сам он устал до невозможности, но сдаваться не собирался. Рацимирова конница, постояв с полчаса, ушла обратно, но следовало разбить лагерь, разместить людей и сделать еще кучу неотложных дел.

За всеми заботами Войча совсем забыл о наглом бунтовщике, а когда вспомнил, было уже поздно. Проведя войско и отказавшись не только от серебра, но даже от миски каши, волотич исчез. А так хотелось передать весточку сестренке Велге, дабы берегла себя, в бой не ходила, а лучше всего замирилась со Сваргом и шла бы домой - песни петь да пряжу прясти.

Выспаться как следует вновь не удалось. Войчу разбудили еще до полудня, когда усталые кметы спали вповалку прямо у погасших костров. В шатре, разбитом на берегу, Войчемира ждал брат. С ним были старшие кметы и сотники. Сам Сварг выглядел бодро, даже весело, словно не было за плечами трудного дня и бессонной ночи.

Войча решил, что предстоит военный совет, и не ошибся. Брат, расстелив на ковре мапу, велел всем подойти поближе.

- Мы здесь, - палец в перчатке из оленьей кожи указал на тонкую неровную линию, обозначавшую, как догадался Войчемир, реку.

- У нас... Сколько сейчас, Войчемир?

- Стало быть... - Войча напрягся. - С подкреплениями тысяча пятьсот пятьдесят, которые пехота. И конницы сто пятьдесят. Да в обозе сотня.

- Рацимир здесь, в одном дне пути, - палец указал на неровное пятно, обозначавшее, судя по маленькой елочке в углу, лес. - У него четыре тысячи, из них пять сотен латной конницы...

В шатре повисло молчание. Старшие кметы воевали не первый год и хорошо понимали, что означает такое соотношение. Сварг усмехнулся:

- Плохо? Очень плохо! И это не волотичи с клевцами - это Кеево войско! Самое время сдаваться, а?

Он быстро оглядел собравшихся. Многие отворачивались, прятали глаза. Поражение казалось неминуемым. Войчемир понял, что не один он думает о мире. А кое-кто, наверное, не прочь и сдаться.

- Могу успокоить - никому из нас Кей Рацимир не обещает пощады, - Сварг дернул плечом и вновь улыбнулся. - Придется драться. Что скажешь, Кей Войчемир?

От неожиданности Войча вздрогнул и пожалел, что вообще пришел сюда. Какой из него советчик? Разве что и вправду замириться с чернобородым? Но ведь Сварг ждет от него совсем других слов!

- А чего? - Войча важно нахмурил брови. - Придется выдать братану Рацимиру! Чтоб запомнил!

На лицах присутствующих появились усмешки и Войча подумал, что выразился недостаточно ясно. Вспомнился Ольмин. Лодыжка часто рассказывал ему, как вести войско, как строить, как обманывать врага. Войчемир внимательно слушал пытался запомнить и очень сокрушался, что наставник то и дело именует его "глюпой головой". Не всем же быть таким умным, как Хальг!

- У них чего много? Конницы? - Войча поглядел на старших кметов и сделал несокрушимый вывод:

- Значит надо, чтобы эту конницу того... В сторону... Чтоб ездить не могла!

- Подковы посрывать? - хмыкнул кто-то. Войча не стал задираться - негоже, а пояснил основательно:

- Можно и подковы, конечно. А можно туда заманить, куда ни один конь не сунется. В лес, в болото...

- Так в болоте и нашим кметам не развернуться, Кей! - не выдержал кто-то.

- Значит, искать надо! А то, что у братана Рацимира кметов много, так разделить их-и по частям, как водится.

На последнее умозаключение Войчемира навели воспоминания о том, как ловко он обставил наглецов-волотичей.

По шатру прошел гул. Командиры тихо переговаривались, и Войча решил, что семя, им брошенное, пало на благодатную почву. Одно плохо - ничего без подсказки решить не могут!

- Ну что? - Сварг встал и легко хлестнул перчаткой по мапе. - Надумали?

Шум стих, глаза вновь смотрели в сторону, и Войча заподозрил, что его советы пропали впустую.

- Тогда решаю я, - лицо Сварга стало жестким, пропала улыбка, в голосе зазвенел металл. - Болтовню о сдаче прекратить. Каждого, от кого такое услышу - повешу на ближайшей осине. Это раз...

Молчание стало гулким, гробовым. Никто не решался поднять взгляд. Войчемир же был доволен: так и должен говорить Кей!

- Отсюда ведут две дороги: одна - прямо к Рацмимиру, между полночью и восходом, вторая - вдоль берега, на полночь. Через час снимаемся и уходим. Пойдем вдоль берега, Рацимир не догонит - коннице сквозь лес не пройти.

Никто не отозвался, но некоторые, посмелее, пододвинулись поближе и взглянули на мапу.

- Будем отступать на полночь. Пойдем быстро - очень быстро. Телеги бросим, женщин посадим верхом, больных - на конные ноши. Сзади - прикрытие...

- Кей, мы, конечно, уйдем, - отозвался один из сотников - пожилой, с густой седой бородой. - Но Рацимир пойдет следом...

- Точно! - кулак ударил по бересте. - А мы пойдем сюда!

Все обступили мапу. Войча двинул плечом, освобождая место. Брат указывал куда-то в верхний угол, и Войчемир понял, что идти придется не одну сотню верст.

- Савмат останется на полдне. Если Рацимир пойдет за нами, то...

- Граница будет открыта? - крикнул кто-то, - Волотичи!

- Точно! - Сварг наконец-то усмехнулся. Войча в который раз пожалел, что братан столь немногословен. Оставалось додумывать самому, Кажется, Сварг имеет в виду, что Велга может напасть на столицу. И верно, уже пыталась!

- Они разделятся! - проговорил кто-то, и все согласно закивали. - Для Савмата придется оставить тысячи полторы!