воде?
поросший редкой ольхой и ежевикой. В центре виднелся старый бревенчатый
овин. Тарус указал на него рукой:
Омут живет, рукой подать. Завтра с утра там будем.
пастись. Славута с Вишеной принесли дров, развели костер, Тарус тем
временем приготовил мясо и хлеб.
огромный зев входа, эхом отдавался внутри хохот ушастого филина. Путники,
не спеша, поели и стали устраиваться у пламени. Вишена лениво отстегнул
меч и вздрогнул от неожиданности - изумруды горели, перекрывая даже свет
костра.
но вокруг было тихо и покойно.
что кроется за ее кажущимся спокойствием.
огромного кота, метнулась в угол и пара пылающих глаз впилась в него.
Глаза в углу сверкнули и погасли, но дока-Тарус успел его разглядеть и
наложить защитное заклятье.
ловко обезвредили, еще до всех его возможных козней. Изумруды теперь лишь
слабо лучились зеленью.
сможет. А за коней не бойся, Вишена, Сирко мой от нечисти тоже заклят, а
волков он гоняет пуще, чем ветер листья. Да и вот они, рядом.
коней. Вишена успокоился и лег. Тишина и особенно уверенный голос Таруса
разогнали страхи. Он поддался наваливающемуся сну, сладко расслабившись.
сжечь леса да вскипятить реки. И - странно! - среди чистого неба гремел
гром и трещали частые вспыхивающие молнии. Жара становилась невыносимой.
ветру. Треск и гудение пламени казались громом, отсветы огня - молниями, а
нагретая земля и накалившийся воздух навеяли сон о лете.
сгорел мгновенно, пламя сожрало сухие бревна, оставив лишь жирную горячую
золу. В предрассветной мгле осталась круглая обгорелая проплешина, все
трое потерянно таращились на нее. Огонь завяз во влажной росистой траве,
захлебнулся и угас. А люди успели заметить, как в лес метнулся крупный
черный кот, оставив звучать в ушах злорадный хохот.
украдено пару часов сна, а все вещи успели вынести из огня - можно и
порадоваться.
пристегивая меч. Возглас Славуты застал его врасплох.
Рыдог копыта коней оставляли четкие глубокие отметины.
галопом рванули врассыпную.
Вишена.
пару слабых, далеко отстоящих друг от друга, смазанных отпечатков, словно
чайка на взлете. Но ведь кони - не птицы и поэтому не летают!
ничего не нашли.
- Вы ничего не слышали?
свои ощущения.
проснувшаяся лесная птаха и новый день начался.
светило за спиной.
то ладно", - и поправил у пояса боевую секиру. Меча дрегович не любил, и
поэтому не имел, а вот секира его прославилась еще во времена Северного
Похода, многие враги если и успевали перед гибелью что-нибудь увидеть,
уносили на небеса застывший в зрачках лунный полукруг.
сильный ветер, шумел наверху в кронах, гнул старые деревья, завывал грозно
и свирепо. Тарус то и дело поглядывал на небо.
закат красным выдался, ровно клюква.
говорил, больше отмалчиваясь, все к этому давно привыкли. Вишену
настораживало поведение чародея. Доверял он ему полностью; удивляло
спокойствие и покорность, с какой Тарус расстался с конями. Наверное,
существовала какая-то важная причина, но какая?
Омут-Молчун - маленькому лесному хутору всего-то на три избы. Ветер хлопал
болтающимися дверьми и ставнями, свободно гуляя везде, где вздумается, и
выл над покинутым людским жилищем. Всюду царило запустение - наполовину
упавший забор, брошенная впопыхах утварь, сиротливо воздетые к небу
дымоходы давно нетопленных печей... И никого вокруг.
недоумение.
без людей и животных теряли всякий смысл, подавляли пустотой и
безысходностью.
это несчастливое место. К полудню, обогнув громадное и мшистое Чайково
болото, путники вышли к реке Шогде. В прибрежных кустах нашелся жидкий
старый челн и течение, подхватив его, унесло почти точно на юг, к устью.
Вокруг тянулись сплошные бескрайние мхи; Шогда петляла меж них, как змея в
бреду, Вишена, сидя на носу и уставившись на свои насквозь промокшие ноги,
монотонно твердил: "Эх, ты, топь-мочаг, ходун-трясина, крепи-заросли..."
спутники понимали - думает чародей. События этой весны вязались в тугой
непонятный клубок и над ним стоило поломать голову. Размышляй, Тарус,
распутывай витую нить истины, гони прочь петли и узлы, разгадывай козни
недругов...
чародея и вышел из оцепенения, - глядите, чертенок!
десятилетнего ребенка, темно-серое существо, поросшее густой короткой
шерсткой. Чертенок был совсем близко, шагах в десяти. Согнувшись и виляя
тонким длинным хвостом с чудной светлой кисточкой на конце, он выискивал
что-то у корней. Славута перестал грести, но как тихо не скользил челнок
по гонимой ветром волне, чертенок его учуял и повернулся.
аккуратные маленькие рожки, а рыло выдавалось далеко вперед и немного
походило на поросячье.
исчез в короткой дымной вспышке. В нос шибанул запах серы, но ветер быстро
его развеял.
сделать и путники. Славута с удвоенной силой заработал веслом. А Тарус на
корме качал головой: "Что же? Нечисть Рыдоги заполонила, светлым днем
шастает. Что творится-то?"