Чтение 8–й страницы книги ~Облачный край~

Все мигом вскочили на ноги. Пожары в вечно сыром Шандаларе случались
крайне редко. Когда выбегали за ворота Демид негромко шепнул Мирону:

- Началось, кажется...

Пылающий дом Лероя отделяло от жилища Эба два двора. По улице сновали
люди, а за каменным забором заходились лаем собаки.

Пламя было тусклое, трескучее. Непрекращающийся дождь не позволял ему
как следует разгореться; но оно и не гасло. Кое-как одетые зеваки
сгрудились перед воротами.

За высоким каменным забором происходило нечто странное: в пламени
метались неясные тени, что-то с грохотом обрушилось, подняв сноп рыжих
искр, зазвенело стекло, жутко завыла собака...

- Помоги! - крикнул Мирон кому-то из глазеющих на пожар горожан,
бросаясь с разбегу к стене. Заспанный мужичонка послушно подставил спину и
Воин мигом оказался наверху. Левую перчатку распорол острый осколок
стекла, один из многих, вмурованных в кромку забора. Рука, к счастью, не
пострадала. Мирон тихо изумился: стекло на заборе? Специально, чтобы не
лазили, что ли?

Рядом возник Демид, придерживая ножны с мечом, словно меч мог
понадобиться на пожаре.

- Вниз? - крикнул он, скорее утверждая, чем спрашивая.

Мирон кивнул.

- Откроешь ворота, а я в дом! - добавил Шелех уже в прыжке.

Земля упруго толкнулась в подошвы сапог, грязь брызнула в разные
стороны крохотными фонтанчиками. Мятущееся пламя выхватывало из ночи то
угол какого-то сарайчика, то чахлые кустики боярышника, растущие вдоль
забора, то высокое крыльцо дома. Мирон шагнул вперед и едва не наступил на
труп огромной черной собаки, валяющийся в жирно поблескивающей луже крови.
Бок собаки был рассечен не то мечом, не то когтями.

Острое чувство близкой опасности захлестнуло Мирона и он больше не
расслаблялся. Слева, где приземлился Демид сгустилась на мгновение
шевелящаяся тьма, послышалось неприятное шипение и резко зазвенела сталь.
Больше Мирон ничего разобрать не успел: ему навстречу рванулось что-то
темное, бесформенное; разглядеть удалось только пасть, полную зубов, да
несущийся навстречу клинок. Мирон едва успел выхватить свой меч и
заслониться.

Дальше запомнились только разрозненные куски: бешеная рубка непонятно
с кем, кровь, крики за забором и нетерпеливый стук в ворота, вдруг
возникший из густой тени у забора черный пес, двойник убитого, яростно
рвущий чью-то плоть, неистовый клич Демида: "Й-э-э-э!!", отражение пламени
на его клинке, красноватые отблески на мокрой земле, гул огня,
предсмертный хрип собаки, перешедший в жалобное поскуливание...

Неожиданно и сразу противник пропал. Отступил и растворился в
слепящем жерле пожара. Мирон его, кажется, только слегка ранил. Демид
пятью шагами левее возился с запорами на воротах; на утоптанной грязи под
ногами умирал второй пес, разрубленный чуть ли не пополам. По ту сторону
забора все перекрыл зычный голос Гари: "Лестницы! Лестницы, чтоб вам..." В
доме, объятом алым цветком огня, с треском и грохотом рушились перекрытия.

Ворота, наконец, отворились, во двор хлынули люди. Мирон к этому
времени пытался обойти дом по кругу, но страшный жар и удушливые клубы
дыма не пускали.

Потом его догнали Демид и Лот Кидси, и последнее, что отпечаталось в
памяти перед тем, как напряжение схватки сошло окончательно, это несколько
неясных силуэтов с перепончатыми крыльями, взмывших в ночное небо с резкой
грацией летучих мышей.

Эб Долгопол вовсю руководил тушением пожара; люд с ведрами и кадками
сновал от колодца к дому, пошли в ход багры. Пламя медленно, но верно
стало уступать. Помогал и равнодушный дождь. Скоро пламя и вовсе сбили,
только клочья дыма неспешно ползли ввысь, да чернели везде головешки.
Стало вдруг темно, пришлось зажигать факелы.

Мирон угрюмо вычистил меч и отправил его в ножны. В душе пульсировала
гулкая пустота.

- Кто это был? - негромко спросил Кидси, перемахнувший через забор в
тот самый момент, когда открылись ворота, и потому почти ничего не
увидевший.

Мирон, после долгой паузы, с неохотой ответил:

- Не знаю... не разглядел. Быстро все так...

Рыжий Лот успокаивающе положил ему на плечо тяжелую руку.

- Не бери в голову, Шелех. Мы сделали все, что сумели.

Демид, недвижимо стоящий поодаль, вздохнул:

- Я - не я, если это не те, кто разъезжает по нашим болотам на всяких
чудовищах.

Кидси, задрав голову, глядел в небо.

- Значит, они способны летать... Это плохо. Очень плохо.

Мирон глухо сказал в пустоту:

- А ведь могли сразу с корабля сюда придти... И все было бы совсем не
так.

- Ну-ну, - Кидси вновь похлопал его по плечу. - Мы не провидцы. Знать
будущее никому не дано.

Мирон поднял на него упрямо-колючий взгляд.

- Но мы обязаны предвидеть будущее, Лот, ибо мы - Воины. И никто не
простит нам ошибок.

Лот промолчал.

Подошел Гари, кутаясь в незастегнутую куртку. Лицо его застыло, как
угрюмая маска.

- Нашли Лероя...

Три пары глаз обратились к нему с неясной надеждой, хотя кто смог бы
уцелеть в полусгоревшем доме?

- Он был уже мертв, когда начался пожар. Его закололи прямо в
постели...

Первый бой они безнадежно проиграли. С этим спорить не приходилось.

- Пошли отсюда, - сказал Лот отрывисто. - Нечего здесь больше делать.

Трое Воинов медленно зашагали к воротам; суетящиеся горожане
предупредительно расступались перед ними.

Гари крикнул вслед, что они с Эбом вернутся, когда управятся с
первоочередными заботами и дождутся мэра.

Воины уже вышли на улицу, когда от густой тени напротив двора Лероя
отделилась тень поменьше и заскользила навстречу.

- Вы - Воины?

Лот, Мирон и Демид, остановившись, с удивлением рассматривали
мальчишку лет восьми с недетски серьезным лицом. Одет он был в слишком
просторную куртку с капюшоном, то и дело сползающим на глаза, замшевые
брючки с нашивками и ладные яловые сапожки.

- Да, мы Воины, - ответил за всех Лот. Спокойно, как взрослому, ибо
мальчишка явно поджидал их неспроста.

- Покажите Знак. Хотя бы один.

Ничего не спрашивая Лот опустился на одно колено и распахнул ворот
куртки.

Мальчишка внимательно поглядел на медальон и удовлетворенно кивнул.

- Хорошо. Я должен передать вам всего два слова. Лерой велел мне это
сделать только если с ним что-нибудь случится. Но обязательно Воинам, и
никому кроме них.

Лот бережно взял его за худенькие плечи, скрытые под необъятной
курткой.

- Говори, сынок. Перед тобой все Воины Шандалара. Может быть, твои
слова спасут Озерный Край.

Мальчишка снова кивнул:

- Да, Воин. Лерой велел передать вот что...

Он на секунду умолк, а потом внятно и негромко произнес:

- Шаксурат. Дервиш.

Мирону показалось, что в непроглядной тени, откуда вынырнул
мальчонка, кто-то пошевелился. Рука сама потянулась к мечу в ножнах.

Мальчишка перехватил его взгляд и негромко щелкнул пальцами - из тени
пружинисто вышел огромный черный пес.

Часы на площади невозмутимо отбили десять. С момента, когда Воины
прибыли в Торошу, прошло чуть больше четырех часов.

Через четверть века лишь один из ста шандаларцев остался в Краю Озер.
Страна словно вымерла: ушли не только люди, но и практически все животные,
не вынесшие существования впроголодь и по колено в воде. Снег,
задержавшийся с последней зимы, стаял и впитался в землю лишь к этому
времени. Перестали по ночам замерзать ручьи, зато дождь теперь лил чаще,
почти не переставая. Понемногу ожили уцелевшие ивы, зазеленела хилая ольха
на островках. Новые болота зарастали мхом; впервые люди обратили внимание
на опоку, распространившуюся особенно бурно. Упрямые шандаларцы
приспосабливались к непривычной жизни, не желая уступать слепому року.
Вышли из обихода некогда знаменитые шандаларские кони - кому-то пришло в
голову приручить пару лосей, которые как ни чем не бывало разгуливали на
своих широченных раздвоенных копытах по самой жуткой грязище. Ловкий
хуторянин откуда-то из-за Вудчоппера догадался строить оранжереи-теплицы,
натягивая на каркас из прутьев знаменитую тэльскую прозрачную парусину.
Крестьяне из окрестностей Тороши уговорили одного заморского купчину
привезти саженцы северного риса, который потом почитал за счастье
произрастать в стоячих лужах приморских полей. Рисовые лепешки скоро
сделались обычной пищей по всему побережью, от Адванса и Корондаля до
самой Сулны. Не стало в Шандаларе дров, трое бродяг-старателей в
предгорьях между Орхоном и Кит-Карналом отыскали богатейшие залежи
огненного камня и разнесли добрую весть повсюду, где проходили, а молва
завершила дело. Там, где пытались культивировать что-нибудь помимо риса и
опоки, научились осушать поля, прокапывая целые системы дренажных канавок.