полезным вмешаться:
- Успокойтесь, прошу вас. Сейчас вам поможем. Заражения не бойтесь: собака
служебная, здоровая. Сочувствую вам. Кстати, вы кто?
- А вы кто?!
- Капитан Рыльский, Нацбез. - Произнеся эти скараментальные слова, отчего парень
стал дышать чаще и злее, я дружелюбно продолжил: - А вас как зовут? Ведь зовут
же вас как-нибудь, а?
Брезгливо морщась, парень сунул мне под нос окровавленную кисть.
- Каспийцев. Дмитрий. Скажите, чтобы мне это йодом залили.
Собака наконец замолчала - легла на траву толстым брюхом и выглядела уже вполне
дружелюбно: мол, сделала дело - теперь отдыхаю смело. Я не собачий физиономист,
но, по-моему, на ее морде отражалось чувство глубокого удовлетворения, а хвост
так и вилял вправо-влево. Зато проводник захлюпал носом и вдруг бурно
разрыдался.
- Цыц! - багровея, заорал Алимов.
- Майор, пусть кто-нибудь принесет из машины аптечку, - бросил я ему и вновь
обратился к укушенному. - Виновные будут наказаны, в этом можете не сомневаться.
- Моя жесткая механическая усмешка изобразила, что виновным лучше было не
рождаться на свет. На большинство людей этот прием действует великолепно. - Ну а
теперь расскажите все по порядку. Что вы сказали насчет землетрясения?..
ГЛАВА 2
Остаток пути я проделал без приключений, но дал крюка, не соблазнившись
сомнительными прелестями местных проселков. Узкий шоссейный аппендикс,
ответвившийся от боковой трассы на Жидобужи, как ни странно, оказался в сносном
состоянии. Дом Шкрябуна я вычислил сразу: только он один и стоял на отшибе, на
самом обрыве по-над шумящей речкой. Обыкновенный сельский дом из потемневшего
бруса, поставленный в таком месте, где глаз невольно искал увидеть какой-нибудь
расписной терем-теремок с балясинами. Высокий обрыв, пенные перекаты на речной
петле внизу, а противоположный, не менее высокий берег порос старыми осинами, и
некоторые носили на себе следы бобровых погрызов. Вот тебе и экологическая
зачуханность средней полосы.
Гудящий шмель покружился возле моей головы, вспугнул греющуюся на заборе
волосатую муху и исчез. Пахло сеном. Благолепие и умиротворенность,
цветочки-лютики... А главное, никаких потусторонних технологических, если не
мистических, чудес: забор как забор, дом как дом. Целый, а не разрезанный.
"чиппи, тест".
На самом деле я не произнес ничего подобного, даже про себя. В этом нет
необходимости, как велосипедисту нет необходимости помнить, что нужно держать
равновесие. Он просто удерживает его, и все. Достаточно выработать рефлекс - и
езда уже не будет страшить перспективой встретить столб или сверзиться в канаву.
Чипированные новички поначалу пугаются все без исключения, и то сказать: с
непривычки довольно страшненько "прозванивать" чипом свой собственный, такой
дорогой и лелеемый мозг.
Потом все они привыкают, и очень быстро. Стойкая чипобоязнь, в тяжелых случаях
доводящая пациента до шизофрении, случается крайне редко и в девяти случаях из
десяти по причине неудачно выполненной имплантации.
Это поправимо.
У каждого свои образы, каждый чипоносец сам себе мастер моделирования и
по-своему видит свой мозг. Для меня он что-то вроде холодного огненного шара, в
который можно без вреда запустить руку и вытащить желаемое: глубинную общую
память, целиком и по разделам, поисковое устройство-гид, записную книжку для
особо важной или срочной информации, процессор, шнур для перекачки данных с
компа и на комп (на самом деле мозг здесь ни при чем: этой цели служит
заделанная в кость антенна-волосок и микроваттный приемопередатчик, являющийся
частью чипа), ластик, анализатор-подсказчик, часы, компас...
Многие пользуются образом говорящего диснеевского бурундучка, остальные
изобретают кто во что горазд. Говорят, есть люди, представляющие себе свой мозг
примерно таким, каков он есть в действительности. Бр-р... Однако вряд ли таких
людей много: кому интересно знать, в каком именно участке серого вещества чип
обнаружил и заставил работать бездействующий нейронный клубок? Конечно, есть
извращенцы...
На самом деле чип много глупее мозга; он и не помощник мозгу в решении задач, он
- кнут, свирепый надсмотрщик, безжалостный погоняла. Фельдфебель для новобранца.
В крайнем случае и при исключительно Дисциплинированном мозге - регулировщик
движения с полосатым жезлом. Не более. Чип слишком прост, чтобы доверить ему
что-то более сложное, хотя бы хранение информации. Он не умеет даже считать.
Запоминает, и запоминает намертво, навсегда, тоже не чип - мозг.
Какие только дарования не расцветают под палкой...
Если бы я был артиллеристом, мой мозг был бы забит таблицами для стрельбы, если
бы адвокатом - всевозможными кодексами, правилами и прецедентами. Это очень
удобно. И всегда останется резерв памяти хотя бы для повышения образованности
или изучения смежных с основной профессией дисциплин. Теперь так просто стать
экспертом в любой области знания...
С тех пор как мне поставили чип, я придумал и использую свой собственный образ
резерва общей памяти: песочные часы. Тоненькой струйкой сыплется песочек -
мелкий, хорошо просеянный... Если ничего не забывать, лет через
десять-пятнадцать верхняя колба опустеет, нейронная масса в моей черепной
коробке, заполнится информацией под завязку, и тогда я свихнусь. Психиатрия и до
чипов знавала подобные случаи.
Свихнусь, если вовремя не использую ластик.
Я вынул из холодного огня песочные часы. Пока что в верхней колбе находилось
гораздо больше песка, чем в нижней. Жизнь была хороша: полтора года с чипом - не
срок.
Убрать песочные часы и приготовить к работе записную книжку - потом перепишу
разговор на диктофонную кассету. Спрятать и никому не показывать огненный шар.
Что еще?
Постучать в калитку.
Отставной подполковник Шкрябун оказался плотным седеющим мужиком вовсе не
дряхлого вида. Так выглядят служащие, только вчера ушедшие на пенсию и
воображающие, будто теперь-то всласть займутся активным досугом, а кто-то там,
наверху, презрительно кривится в ответ на их мечты и валит на бедолаг все
подряд: орущих малолетних внуков и нечутких детей, непрополотые грядки,
остеохондрозы и инсульты...
Кстати, грядки в огороде действительно нуждались в прополке, одни лишь ряды
картошки были окучены на совесть. А траву перед домом здесь сроду никто не
стриг.
Хозяин сидел под навесом вне дома и был занят. На застеленном газетой верстаке
перед ним имел место разобранный мотоциклетный мотор, тут же поблизости
находился и сам мотоцикл - видавший многие виды "Урал" с обшарпанной коляской.
Вероятно, списанный милицейский. И коляска, и мотоцикл были основательно покрыты
засохшей грязью.
Я представился. Шкрябун не подал мне руки, без слов продемонстрировав
перемазанную машинным маслом ладонь.
- Разрешите присесть?
- Садись, вон скамеечка.
Либо он превосходно владел собой, либо в самом деле нисколько не удивился. Ездят
тут всякие, активному досугу мешают...
- Вам привет от полковника Максютова, - сказал я.
Вместо ответа он засопел, обжимая поршневое кольцо и пытаясь втолкнуть поршень
на место. Втолкнув, перевел дух.
- Ну? - спросил он неприятным голосом. - А ты-то, парень, кто такой?
- Капитан Рыльский, Нацбез.
- Ну и что?
- Вам привет от полковника Максютова, -повторил я.
- Про привет я слышал, не глухой. Вспомнили, значит. Это все?
Резко, но по делу. Шкрябун смотрел в корень. Мой шеф был прав: крутить с ним не
следовало. Разумеется, полагалось сказать о допущенной по отношении к нему
несправедливости, более того - об ошибке руководства, кратко выразить свое к ней
отношение и заодно намекнуть, не сказав притом ничего конкретного, что решения
пятнадцатилетней давности иногда пересматриваются. Что я и сделал.
- Полковник Максютов просит вас о консультации, - добавил я как можно мягче.
- На предмет? Я развел руками.
- Простите, не осведомлен.
Пожав плечами, Шкрябун снова загремел железом.
- И это все, что ты можешь сказать? Теперь пожал плечами я:
- Разве мало?
- Ты мне пока ничего не сказал, кроме того, что отставник Шкрябун понадобился
Максютову. Кстати, можешь больше ничего не говорить: я в эти игры уже не играю.
Отыграл свое.
- Чем же вы, Виктор Иванович, занимаетесь? - полюбопытствовал я.
- Не видишь, что ли? - хмыкнул.он. - Движок перебираю.
- Это понятно. Ну а вообще?
- А ты, парень, проживи на пенсию, а я посмотрю, будешь ли жаловаться на лишний
досуг. Огородничаю вот, верши ставлю, а на форель - донки. Картошку не продаю,
самому нужна на зиму. Хочешь - купи рыбки, недорого.
- Что, и форель водится?
- Тут все водится. Вода-то чистейшая. Я подумал, не стоит ли мне поведать ему о
сортире ручьевой системы выше по течению, но решил умолчать.
- Ваши донки случайно не возле Языкова стоят? - невинно спросил я.
- Еще чего, - буркнул он. - В такой-то дали? Я выразительно взглянул на газету -
четырехполосные "Валдайские ведомости", тот самый номер... Укушенный
корреспондент показывал мне точно такой же. Только в экземпляре укушенного
заметка с фотографией несчастного дома не была аккуратнейшим образом вырезана.
- Газету на почте получаете?
- Ну, на почте.
- То-то и смотрю: почтового ящика у вас Нет. Шкрябун тоже посмотрел на газету.
Потом на меня - и довольно тяжелым взглядом.
- Говори прямо, чего надо, парень... У меня дел |полно.
Березин Федор
Круз Андрей
Влодавец Леонид
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий