Чтение 8–й страницы книги ~Юрта Ворона~

передвижения. Нартовая езда практиковалась работниками Севера:
геологами, приискателями, геодезистами.

Сдавленный вопль вырвался у девушки. Боясь, что неведомый ездок
свернет куда-либо в сторону, она закричала испуганно и дико. Совсем
близко, за темной стеной леса, громкий мужской голос ответил ей.
Высокие беговые нарты вылетели из распадка и раскатились по непривычно
широкой для них дороге. Белый беговой олень шарахнулся от черневшей на
дороге машины. На таких оленях ездили в одиночной запряжке. Трудно
было подобрать пару этим сказочным пожирателям таежных пространств,
легко проделывавшим по сто двадцать километров в день сквозь тайгу,
замерзшие реки и ледопады, крутые горные тропы.

Крупная фигура в собачьей дохе вывалилась из нарт, проворно
ухватившись за задние копылья. Первобытный тормоз действовал надежно.
Еще минута - и ездок приблизился к девушке, держа за спиной повод и
загораживая путь рвущемуся вперед оленю, нетерпеливо толкавшему его
мордой. Это был геолог Александров, тогда двадцатитрехлетний начальник
партии, бешено мчавшийся сквозь тайгу с важными пробами из только что
пройденной разведочной штольни. С полуслова геолог понял, что
случилось. Александров умел водить машины и действовал быстро. Белый
бегун, по имени Высокий Лес (все беговые олени имели собственные
имена, в отличие от безыменных трудяг, ничем не выделявшихся из общей
массы), был отведен подальше и крепко привязан. Остывший мотор еще не
успел замерзнуть, и Александров не стал терять время на его
разогревание. Пользуясь своей незаурядной силой, геолог принялся
неистово крутить рукоятку, едва только убедился в исправности подачи и
зажигания. Все было так, как представлялось Вале в ее мечте. Могучая,
широкоплечая фигура, свободно и быстро вращавшая заводную ручку, такую
неподатливую для слабых рук девушки. Мотор сначала не отзывался даже
силе геолога, но потом, как бы очнувшись, фыркнул раз, другой, громко
чихнул и вдруг бодро пошел. Работа двигателя выравнивалась, и, пока он
разогревался, геолог заставил измученную девушку выпить немного спирту
и поесть. Александров отвернул пробку бензобака и слил весь нечистый
бензин с иголками льда, скопившийся на дне бака, чтобы исключить
повторение инцидента. Геолог действовал так уверенно, говорил так
весело, что все происходившее полчаса назад показалось девушке
приснившимся кошмаром. А сейчас разогретый мотор ласково журчал на
малых оборотах, путь до прииска был для исправной машины не столь уж
велик, и поздняя ущербная луна поднималась из-за хребтов.

Валя совершенно ободрилась, даже усталость прошла под спокойным и
приветливым взглядом геолога. Тот обтер руки поданными Валей концами и
протянул девушке крепкую горячую ладонь. Валя схватила ее и, волнуясь,
не зная, как выразить переполнившее ее чувство, негромко сказала:

- Нет такого, чего я бы не сделала для вас! Спасибо вам, хороший!

- Зачем, Валя! А вы? Разнес бы меня Высокий Лес, и сидел бы я на
дороге со сломанными нартами... и тут вы с вашей машинкой! - Геолог
обвел взглядом девушку, такую маленькую, хрупкую рядом с огромной
машиной, заразительно рассмеялся. - Будете трогаться - не забудьте,
что мост застыл, да и коротка...

При лунном свете Валя видела, как он отвязал оленя, и тот сразу
же понесся с места, взяв размашистой иноходью. Геолог едва успел
укрепиться на сиденье, как нарты скользнули за гребень увала и
скрылись в темноте.

- Счастливой дороги! - донесся из мрака голос, абсолютно
уверенный, что никакой другой дороги и не будет, только счастливая.

Этот одинокий геолог с похожим на белый призрак высоким оленем,
как сказочный герой, несущийся в царстве снега и гор, через сотни
километров замерзшей тайги, передал девушке свою уверенность. Крикнув
что-то прощальное, Валя влезла в кабину. С минуту она вращала мотором
застывшую коробку, потом осторожно включила скорость, дав побольше
оборотов. Медленно стронулась тяжелая машина, раза два буксанула на
подъеме и пошла послушно преодолевать перевал за перевалом. Угрюмая
луна освещала такую же мертвую тайгу, но все было уже по-другому.
Сзади мчался, удаляясь, приветливый сильный геолог, а впереди с каждым
перевалом близился прииск. Еще не погасли звезды, а Валя явилась туда
в облаках пара и, несмотря на крепчайший предрассветный мороз, была
встречена всем населением прииска. Сердечное спасибо суровых
приискателей и ласковое гостеприимство явились наградой за
пережитое...

...Валя очнулась от воспоминаний. Дорога свернула в широкую
степную долину, и машина выбросила налево хвост густой пыли. Жаркий
день морил духотой, предвещая дождь, и Валя с тревогой посмотрела на
Александрова. Он совсем навалился на скобу, почти прижимаясь к
ветровому стеклу мокрым от пота лицом. Валя сообразила, что геолог
удерживается на сиденье лишь руками, потому что вся нижняя часть его
туловища лежит, как неживой тюк.

- Может быть, остановимся? - предложила Валя.

- Как хотите... Вы устали?

- Немного, - солгала Валя.

Александров вздохнул с облегчением. Машина остановилась на сухой
просторной поляне, под сенью темных кедров. Валя поставила кипятить
чайник, а геолог, шатаясь и вихляясь на костылях, углубился в заросли
кустов. Его неважное состояние усугублялось тем, что некоторые
естественные потребности превращались в нечто сложное и постыдное
из-за тягостной беспомощности.

Валя украдкой посмотрела ему вслед, и жалость снова резнула ее по
сердцу. Стараясь отвлечься от невольного сопоставления двух обликов
Александрова, она захлопотала с едой. Геолог вернулся багровый от
усилий и почти упал на траву у костерка. Валя постелила пальто,
положила под голову мягкий вещевой мешок, и геолог, полежав на спине,
постепенно ожил. Чашка крепкого чая - и Александров закурил папиросу.

- Вы раньше не курили вроде? - спросила Валя, чтобы как-нибудь
нарушить непривычное для нее молчание.

- Всего месяц, как курю... раньше не требовалось, - натянуто
усмехнулся Александров.

- Вы зачем едете так далеко? Поискать что-нибудь по вашей части?

- Вы угадали, Валя!

- Я так и знала, что вы иначе не сможете... Только как
теперь-то?..

- А ползком! - улыбнулся геолог, и в его лице мелькнула прежняя
непобедимая уверенность хозяина тайги.

Сердце Вали радостно екнуло. Сквозь незнакомую маску она
распознала дорогие черты старого друга.

- Но так ведь нельзя!

- Всем нельзя, мне можно, - в прежнем тоне продолжал геолог. -
Сейчас все зависит от вас! Довезите и помогите разыскать промышленника
или лесника поблизости от Юрты Ворона.

- Чего вам дался этот перевал? Там, говорят, грозы страшные,
нынче как раз время...

- Дело не в перевале, - уклонился Александров. - Ну, это впереди,
а мы еще не поговорили о вас. Как вы, Валя?

- У меня по-старому, Кирилл Григорьевич! Работаю, много читаю,
опять же общественные дела... Словом... без перемен, - ответила Валя
на недосказанный вопрос геолога.

- Жаль! Очень вы хорошая, Валя... и хорошенькая, - грустно и
серьезно сказал Александров.

- А мне не жаль - я вам раньше объясняла. Друзья и товарищи
мужчины, кто по возрасту бы мне соответствовал, - двадцать второго,
двадцать третьего, двадцать четвертого года рождения. Это те самые
годы, что приняли на себя в войну первый страшный удар врага. Мало их
осталось в живых, ну а нас, их подруг, слишком много...

- Ну, а если постарше, разве плохо?

- Кто постарше, вот как вы, например... - Валя вдруг покраснела,
- они давно женаты, кто порядочный, а кто меж двор шатается, за тех и
идти ни к чему. Как иначе? Хороший, да женатый, да с детьми - я так не
могу. Свое счастье с чужого несчастья начинать - не выйдет у меня, а
уж если детишки, то и говорить не о чем. Выходит, на нашу долю, кто
одного со мной возраста, остались мальчишки - тьфу, ерунда! - либо кто
неприкаянный, пьяница да бабник остался! Сами видите, получается такое
замужество... только себя уронишь...

- Но ведь может же встретиться подходящий и... не женатый еще, а
то и вдовец хороший.

- Может, само собой, да не встретился. Ну что говорить, судьба не
привела, - лицо молодой женщины посуровело, - но впереди большая
радость намечается. Жду ее нетерпеливо!..

- Что же такое? - даже приподнялся на локте Александров.

- Решило наше государство важнейшее дело: чтобы каждый мог
получить знания, какие хочет, по собственному желанию и вкусу, - я про
народные университеты. Это дело громадное, и тяга у народа к тому,
чтобы искусство, книги, науку понимать, несказанная. Не для звания там
какого, а для себя, чтобы жизнь интересней стала...

- Эх, Валя, вам бы с Фоминым повстречаться, есть такой старый
горняк, вы ему прямо родная душа... я в больнице лежал с ним.

- С горняком вашим когда встретимся, а в университет этот мне
поступить сейчас - самая большая забота. Говорят, заявлений столько,
что надо еще десять других открывать...

- Я могу написать письмо в Кызыл, чтобы вам помогли. Не помогут
поступить, так посоветуют, где добиваться, а это уже полдела, самое
важное - знать, куда правильно удариться!

- Ой, Кирилл Григорьевич, дорогой, напишите! У меня есть всякие
рекомендации, но у вас будет по ученой линии.