Чтение 8–й страницы книги ~Последний эксперимент~

ла десятки возможных ответов и остановилась на этом - правде. Знает ли
Шеф о странностях своей дочери? Знает ли, почему меня влекло на перего-
роженную улицу?

Он молчал. Смотрел на меня пристально и молчал, молчал. Казалось, что
сердце Риты - Николь колотится на весь кабинет.

Наконец он встал, открыл один из вмонтированных в стену сейфов и про-
тянул мне небольшой овальный предмет.

- В процессе отчета остановись подробнее на своем состоянии, на пере-
менах, которые в себе замечаешь. Сейчас это самое важное, важнее, чем
Дэвид Гур. Ты, надеюсь, понимаешь меня, Рита?

Я кивнула. Предмет по размерам и форме напоминал гусиное яйцо, только
был гораздо тяжелее.

- Отчет мне понадобится к завтрашнему утру. А сейчас можешь идти к
себе. Я полагаю, что тебе целесообразно пожить здесь до полного выздо-
ровления (это прозвучало, как приказ). Спокойной ночи, Рита.

- Спокойной ночи, отец.

Наверное, я опять что-то сделала "не по форме". Внимательный взгляд.
Но на этот раз Шеф промолчал, видимо, отнеся это за счет тех "перемен в
моем состоянии", о которых я должна была подробно рассказать в отчете.
Какое отношение имел к этому состоянию предмет в моей руке, пока было
неясно.

Дверь кабинета Шефа я закрыта с явным облегчением. Туда тут же прос-
кользнул Поль. Я мечтала поскорее попасть "к себе", чтобы наконец-то
оказаться наедине с собой и подумать, но вспомнила, что не знаю, где это
"к себе". Вернуться и спросить Шефа? Неизвестно, как он отнесется к та-
кого рода "переменам". Интуиция, которая так безошибочно привела меня к
вилле Дэвида Гура, на этот раз молчала, как ни призывала я ее на помощь.
Я глупейшим образом стояла посреди коридора, ощущая на себе пристальный
взгляд охранника, с которым болтал Поль. Это был молодой парень, и пока
что в его взгляде читался лишь чисто мужской интерес к моей особе, вер-
нее, к телу Риты - Николь. И тут мне пришла идея. Я покачнулась, вскрик-
нула и сделала вид, что гадаю, разрешив ему подхватить меня в объятия.

- Что-то кружится голова, - шепнула я с болезненной улыбкой, - вчера
немного перебрала. Не хочу, чтоб знал отец. Не проводишь ли меня? Только
тс-с-с...

Сошло. Видимо, он знал, где это "к себе". Повиснув на нем, я предос-
тавила ему полную возможность вести меня по лабиринту лифтов и коридоров
в нужном направлении. Если он и догадывался о моем притворстве, то ис-
толковал это в свою пользу. Он довел меня до самой квартиры и даже помог
открыть дверь. Знал ли он шифр по долгу службы или в силу наших интимных
отношений в прошлом? Неизвестно. Во всяком случае, он не сделал попытки
остаться у меня - возможно, ему просто нельзя было бросить пост. Мы лишь
наскоро поцеловались, и он ушел, так и не произнеся ни слова. Наконец-то
я осталась одна.

Свою квартиру я тоже не узнала, как не узнавала ничего в этом здании.
Ничего и никого. Я прошлась по комнатам, с любопытством разглядывая ме-
бель, картины, платья, белье, безделушки, и чувствовала себя так, будто
попала в чужой дом. Я пыталась составить себе какое-либо представление о
той, кем стала, о ее вкусах, привычках, характере. Но вокруг все было на
редкость стандартным, лишенным какой бы то ни было индивидуальности.
Обычная квартира современной девицы, отдающей предпочтение зеленому и
золотистому тонам, духам "Весна" - на мой взгляд, слишком резким, и те-
левизионной рубрике "Спорт сегодня". Последнее я определила по стопке
программ, в которых было отмечено все, касающееся спорта, аккуратно за-
писаны имена победителей и их результаты. Правда, программы были старые
- трехмесячной давности. Быть может, этот факт тоже был связан с "состо-
янием" Риты - Николь, о котором говорил Шеф.

За спиной что-то щелкнуло, засветился экран над столом, и симпатичная
блондинка напомнила, что приближается время ужина. Замелькали, сменяя
друг друга, аппетитные, красочно оформленные блюда, напитки и фрукты,
которые она предлагала заказать.

Чтобы отвязаться от нее, я ткнула пальцем в цифру "5" на клавиатуре
под экраном. Но, видимо, что-то напутала, потому что мгновенно появив-
шийся из стены робот стал раздвигать стол, будто собираясь разместить на
нем по крайней мере жареного быка.

- Что это значит?

- Заказан ужин на пятерых.

- Ничего подобного. Ужин номер пять, где вино.

- Первая набираемая вами цифра соответствует количеству ужинающих, а
последующие через точку - номерам блюд.

И назидательно добавил, снова сдвигая стол:

- Неумеренное потребление спиртных напитков ведет к ослаблению памя-
ти. Помните, что настоящее здоровое сердце всегда лучше искусственного.

Я с сожалением вспомнила о своем молчаливом Жаке и после ужина, ока-
завшегося действительно превосходным, заказала назло этому кретину брен-
ди и сигареты.

Хотя сама знала, что веду себя, как кретинка. В желудке блаженная
теплота, бренди кружит, туманит голову. Я лежу на тахте и смотрю по те-
левизору спортивную программу. Гребля, гонки аэрокаров, а вот Унго игра-
ет в теннис. Он выигрывает. Молодец, Унго! Он мне нравится, я хочу с ним
встретиться еще. Мне хорошо, Мне девятнадцать лет.

Кажется, я задремала, а когда открыла глаза, со стола было убрано,
свет в комнате притушен, заботливый робот прикрыл меня легким пушистым
пледом. На пустом столе округло белел странный предмет, напоминающий по
размерам и форме гусиное яйцо.

Я взяла его в руки. На нем стоял номер 17-Д. "Объект номер 17-Д" -
так они называли Дэвида Гура. С одного бока яйцо было плоским, две кноп-
ки - "запись" и "стоп". Включила "запись" - послышалось тихое гудение,
яйцо засветилось изнутри. Я тут же нажала на "стоп" - яйцо погасло. Не
стоило большого труда догадаться, что это магнитофон, на который записы-
вались показания об объекте 17-Д.

"Остановись подробнее на своем состоянии. Сейчас это самое важное,
важнее, чем Дэвид Гур".

Над этим стоило поразмыслить. Итак, Верховную Полицию по каким-то не
известным мне причинам интересует Дэвид Гур. За ним установлена слежка,
и главным действующим лицом в этой операции являюсь я, агент номер 423,
дочь Шефа ВП. Но в процессе операции с Ритой - Николь что-то произошло -
какая-то аномалия в ее состоянии, возможно, именно она привела ее к са-
моубийству и сделала участницей эксперимента Ингрид Кейн. Об этой анома-
лии Шеф знал. Более того, он вел наблюдение за состоянием Риты-Николь. И
еще более того, он считал эти наблюдения "важнее, чем Дэвид Гур". И все
же я была уверена, что эта аномалия каким-то таинственным образом связа-
на именно с Дэвидом Гуром.

В другое время я бы от души посмеялась над комизмом ситуации - я вы-
нуждена ломать голову, как бы разузнать что-либо о себе самой. Но мне
было не до смеха - завтра утром Шефу нужен готовый отчет, сделанный в
духе предыдущих. А если нет... Больше всего я опасалась врачебного обс-
ледования. Если меня исключат из игры, я никогда ничего не узнаю. А лю-
бопытство мое разыгралось вовсю. Похоже, что последний эксперимент Инг-
рид Кейн затянется.

Что же делать?

И тут меня осенило. Яйцо! Вполне вероятно, что пленка в этом магнито-
фоне содержала в себе и предыдущие отчеты Риты-Николь, что это своеоб-
разный дневник, посвященный одному объекту - номер 17-Д. И стоит лишь ее
с самого начала прослушать... Отличная идея. Но осуществима ли? Ничего
похожего на "перемотку" или "воспроизведение" - во всяком случае снару-
жи. Однако яйцо не было сплошным - его разделяла пополам едва заметная
линия. Оно должно раскрыться. Но как?

Было уже далеко за полночь. Я перепробовала сотни способов - один
глупее другого. Все колющие и режущие предметы, нитки, проволока, химия,
электричество, вода и даже статуэтка хоккеиста - фунтов на десять, кото-
рой я в исступлении колотила по яйцу, оказались бессильны. Оно как ни в
чем не бывало отсвечивало белесо и холодно в моих исцарапанных, порезан-
ных и красных ладонях с обломанными ногтями. Ни вмятины, ни царапины!
Когда-то в детстве я с таким же идиотским упорством ломала игрушки, чтоб
узнать, что у них внутри. Но всегда вовремя отступала в тех случаях,
когда разум подсказывал, что дальнейшие попытки бессмысленны. Теперь же
мое любопытство будто взбунтовалось - оно не желало слушаться рассудка.
Или это было уже не любопытство, а то самое пресловутое "состояние" Ри-
ты-Николь? Короче говоря, я ничего не могла с собой поделать и, уже не в
силах что-либо придумать, снова и снова швыряла яйцо об пол, забыв об
осторожности - ведь меня могли услышать.

Наконец, я в полном изнеможении рухнула на тахту и, кажется, уснула,
продолжая, впрочем, и во сне резать, колоть, бить проклятое яйцо. Я
проспала всего несколько минут, но когда открыла глаза, что-то измени-
лось. Мне показалось, я знаю, как заставить яйцо заговорить. Более того,
я была уверена в этом. Мне должно было помочь нечто красного цвета. Спо-
соб открыть яйцо был связан с красным цветом. Само по себе это открытие
казалось едва ли разумнее всех моих предыдущих попыток, тем более что
оно мне просто приснилось. Неоткуда эта нелепая уверенность сейчас, ког-
да сна ни в одном глазу? А что если именно во сне неожиданно сработала
не до конца стертая информация в мозгу уже не существующей Николь? Ни-
коль не была убита мною совсем - в этом я убеждалась все больше. Она не-
постижимым образом оживала во мне всякий раз, когда дело касалось Дэвида
Гура.

Короче говоря, мне не оставалось ничего иного, как пуститься на поис-
ки красного. Чушь, конечно. Почему это красное должно непременно нахо-
диться в квартире Риты, а не в кабинете у Шефа, к примеру? Тем более что
Рита, видимо, не любила этот цвет, даже его оттенки. А то немногое, что
мне удалось отыскать в ее гардеробе и вообще в квартире - поясок, кольцо