по-быстрому с ним пообщаться...
Либо и то, и другое.
долгу, впечатал свой кулак в физиономию сержанта.
бросившись разнимать дерущихся. - Черт бы вас всех побрал!..
Рассел выпустил воротник сержанта и отошел к столу, поправляя
растрепавшуюся прическу.
из кармана брюк бумажник и водительские права Рассела и вложил их в нее.
к двери.
справочнике.
сын!..
темно-бордовый и уходя на восток фиолетово-черным покрывалом. Багровое
солнце медленно опускалось за голые скальные пики, молчаливыми стражами
возвышающиеся над погружающимся в сон величием.
площадке между поросшими лесом горами. Розовый туман, впитавший багрянец
угасающего светила, плавно поднимался над водой.
звезд, тускло мерцающих на бархатном покрывале ночи. Солнце еще не упало
за горизонт, но деревушка Глен-Финен уже погружалась в тревожный глубокий
сон, какой бывает у воина, проведшего день в звоне и скрежете битвы. Дома
черными кубиками выстроились на большой поляне, некогда появившейся
вследствие вырубки в незапамятные времена векового леса, из которого и
были построены эти небольшие жилища.
клетчатый забор, охраняющий покой кроваво-красной воды с алой дорожкой. На
поросшем пушистым мхом валуне сидел одинокий волынщик и, глядя
полуприкрытыми глазами на бледный и тусклый серпик луны, наигрывал
протяжную грустную мелодию - словно скорбно выл одинокий волк по
безвозвратно потерянной подруге.
печальные звуки волынки да слабый вечерний ветер тревожили эту мертвую
тишину.
открытые глаза не моргая смотрели на пламя масляного светильника, тускло
коптящего под потолком. Рыжеволосая девушка стояла на коленях рядом. Она
изредка поправляла широкую повязку, опоясывающую раненого, сквозь которую
проступило большое кровавое пятно, и нежно гладила шершавую щеку Конана.
На ее заплаканном лице застыла маска отчаяния. Большие глаза с надеждой и
мольбой о чуде и спасении смотрели на монаха, стоящего у ног умирающего.
Монах в очередной раз пропустил между указательным и средним пальцами
длинную связку четок с большим костяным распятием и, подняв глаза к
потолку, негромко произнес:
креста, подняла его вверх и трижды осенила крестным знамением бездыханное
тело юноши. - Все кончено.
уронила голову на плечо покойного.
где стоял Эйн Гусс.
тихо проговорил монах, склоняя голову.
священника на улицу.
тревожить крики глупых женщин. Не мешай мужчине умирать. Идем.
губы, пригубил пенистый эль из большой глиняной кружки. Сидевший возле
него Эйн Гусс пустым тоскливым взглядом смотрел на языки пламени,
метавшиеся в большой металлической жаровне, стоящей прямо у ног.
вздохнув.
Мэрдока. Откуда он? - спросил угрюмо Тугл.
небольшими группами за столами и возле ярко пылающих жаровен. Негромко
переговариваясь, они обсуждали прошедший бой и крепким элем поминали
убитых друзей и родственников. Некоторые из завсегдатаев уже спали прямо
здесь же, облокотившись на стол или на спину соседа.
возникла стройная фигура Конана. Вначале никто не обратил на вошедшего
никакого внимания. Уставшие мужчины продолжали есть, пить, щупать
подававших еду девушек и обсуждать свои проблемы.
сидевшему с ним Эйну Гуссу, рядом с которым была его дочь Элен.
на нового посетителя. Взгляд скользнул по знакомой фигуре и застыл на
лице. Веки женщины поднялись вверх, обнажая белки больших светло-карих
глаз. Пальцы, держащие тяжелый кувшин, разжались - и одновременно
раздавшиеся испуганный женский крик и грохот разбивающегося вдребезги
кувшина заставили встрепенуться всех присутствующих.
Конан остановился, непонимающим взглядом обводя испуганные лица и
пялящиеся на него глаза, словно он был голым или превратился в привидение.
внимания, и поднял в приветствии руку.
глазами, посмотрел на Конана. Тугл тоже развернулся. Его лицо вытянулось,
пальцы неровно прошлись по густой бороде, в глазах промелькнул страх.
негромко вскрикнула и, встав со своего места, подошла к неподвижно
стоящему Конану. Тонкие пальцы потянулись к его плечу, но не коснулись,
словно не смогли преодолеть какую-то невидимую тонкую преграду, возникшую
между двумя телами. Большие глаза блеснули в свете пламени, наполняясь
слезами. По прелестным губам пробежала не то судорога, не то улыбка.
закричала: - Изыди! Изыди, сатана!..
вставая:
неотрывно смотреть в пламя, ответил Эйн Гусс.
от прокаженного.
бородач. - Эйн Гусс сам закрывал тебе глаза. Ты умер, Конан!
вместе! Мы ведь родственники...
которому всю жизнь верил как себе, который славился своей честностью и
справедливостью и который был отцом девушки, единственной в мире для
Конана Мак-Лауд.