Вот мы и дошли до сути, до самого главного, Гронгард. Оказывается, наше
сознание не только способно представить нечто, не существующее нигде, ни в
каких вселенных, но и СОТВОРИТЬ его. Дать ему бытие, реальную жизнь...
Понимаешь?
только вера и ничего более, может породить то, чего никогда не было на
свете?
них. Другое дело - Асканта, в ней я не сомневаюсь, но не слыхивал, что она
явилась с небес в летающем яйце...
того мира верили в реальность летающих тарелок. Главное - верили МНОГИЕ.
Не знаю, какое количество верящих необходимо для достижения критической
точки, - сто тысяч, миллион, миллиард? - но когда дело доходит до нее,
совокупная энергия веры, назовем это так, дает бытие несуществующему,
приводит в действие какое-то неведомый спусковой механизм - и возникают
пришельцы со звезд. На самом деле, ре-аль-но, - возникают пришельцы со
звезд. И возможно, по нашим улицам еще совсем недавно действительно ходил
вновь воплотившийся царь Иудейский... А потом ушел в другие миры.
том мире. А вот пришельцы есть.
Потом с запинкой произнес, еще раз пытаясь до конца уяснить слова Колдуна:
их, и они действительно появились...
Гронгард, сын Гронгарда Странника, не веришь в них. Или я, или, скажем,
Вальнур Рай. Ты хорошо рассмотрел летающее яйцо? Дотрагивался до него?
существовало?
Грон.
доказать. Все продемонстрировано очень наглядно. Высокая концентрация
энергии веры породила летающее яйцо, и те, кого ты видел внутри,
действительно пришельцы со звезд.
чем-то.
Стремишься получить ответы на все вопросы?
общем, обо всех пришельцах... Видишь ли, их поступки не зависят от нас; мы
их породили, но влиять на них не можем. Они реальны, как твой меч...
Как... призраки!
задумчиво потирая выбритый подбородок. Грон тоже встал и настороженно
следил за ним.
сознания, нашей веры, как и звездные пришельцы. Призраки, оборотни,
домовые, вампиры, ламии-пожирательницы путников... Представляешь этакую
змею с женскими головой и грудью? Ты видел когда-нибудь привидение,
Гронгард?
по развалинам старой крепости в Серой долине бродит призрак Стирга
Детоубийцы с окровавленным лицом. Бродит и стонет. - Грон с сомнением
взглянул на Колдуна. - Я бывал накануне поры холодных ветров в старой
крепости, но ничего не видел. Есть еще Одноглазая Старуха у двугорбого
перевала, кое-кто мне о ней рассказывал. Появляется, грозит пальцем. Сам я
в тех краях не был. Много разных слухов ходит...
лицо Грона.
бесплотны, они рождены энергией веры. Могу доказать вполне наглядно.
мира? Почему о нем не знают у нас в Искалоре?
вопросы вольного бойца. - А вообще мне пора. Свою точку зрения я изложил
и, стало быть, этот пункт плана выполнил. Будем продолжать...
Колдуна.
шагнув к Колдуну.
руке Грона, покачал головой.
требуют обстоятельства. Я не прощаюсь. Отдыхай - возможно, скоро тебе
предстоит встреча с озерными метателями.
дороги. Поднял руку и, обернувшись, спокойно произнес:
никто не потревожит.
ощутив нечто похожее на головокружение. Посидел, глядя на огонь, тряхнул
головой и приказал себе ни о чем не думать. Распряг коня, осушил до дня
флягу с цветочным вином, растянулся на траве у костра и сразу провалился в
черноту. Чернота оказалась плащом Колдуна, глядящего с черного неба, плащ
распростерся от горизонта до горизонта, и в вышине кружились серебристые
точки, и плавно скользили от звезды к звезде...
мраморные стены, поворачивал из стороны в сторону и даже, кажется, не раз
шел назад, блуждая по беззвучному подземному лабиринту. Тупики, повороты,
тупики... И вдруг - робкий свет впереди. Он бросился к далекому светлому
квадрату, скользя подошвами сапог по мраморному полу, отталкиваясь от
стен, заставляя двигаться не желающие слушаться ноги. Дополз и встал, и
простер руки к женщине, возникшей в светлом проеме. Женщина держала
овальное блюдо, а на блюде стояла глубокая чаша, покрытая непонятными
знаками. "Асканта..." - шепнул он непокорными губами. Женщина подняла
голову, отхлынули от лица длинные волосы - и он увидел, что это Инейя,
ничуть не изменившаяся с тех давних пор, когда он знал ее. Он замер, не
смея подойти к той, чье тело предали огню в страшные времена Черной Беды,
истреблявшей и старых, и молодых, к той, чей взгляд был для него когда-то
- как вино, чей голос - как пенье рассветной птицы, чье прикосновение -
как звездный свет... Давно уже притупилась боль, давно смирилось сердце,
но память осталась. "На песок набегает волна... Отступает... Но вслед ей -
другая... Так и память о ней, несравненной... словно волны... Волна за
волной..."
ниоткуда, подчиняясь неведомой силе?
рванулся к Инейе. Блюдо исчезло из рук девушки с печальными глазами, и
чаша со стуком разбилась о мраморный пол...
кинжал, не в силах освободиться от сна, прошептал: "Инейя..." - и наконец
окончательно обрел чувство реальности. Быстро осмотревшись, он, уже почти
не удивляясь, понял, что вновь проснулся в другом месте. Стены небольшой
комнаты с высоким сводчатым потолком были снизу доверху завешаны темными
гобеленами; от угла до угла, от пола до потолка чередовались на них
коричневые, серые, черные, темно-зеленые, фиолетовые растения, трехрогие
косматые длиннохвостые звери-мертвоглазы из древних сказаний, мечи и
боевые топоры, сгорбленные фигуры Изгнанных, оскаленные пасти пожирателей
звезд, небесные символы, непонятные знаки общины Молчащих, змеевидные
рыбы, переплетенные ленты, подобные тем, что бросают в огонь, провожая
умерших. Пол был под стать гобеленам: темные, почти черные доски, плотно
пригнанные одна к другой, казалось, поглощали тусклый свет. Свет
неуверенно пробирался в комнату сквозь небольшое оконце, углубленное в
толщу стены и закрытое изнутри и снаружи массивными решетками. Под окном
вдоль стены тянулась широкая деревянная скамья, перед ней стоял круглый
стол на колонноподобном основании, покрытый лиловой скатертью с длинной,
свисающей до пола бахромой. Высокий кувшин, хлеб и поднос, уставленный
глубокими мисками с едой, показывали, что кто-то позаботился о вольном