что бы то ни стало, доставить командиру отряда, чтобы тот преподнес
королю Итсевда. Сейчас он отвечал за яйцо головой.
Трэггану сунул его в сумку пояса и плотно прикрыл. Все, в пещере
больше нечего делать, скорее на свежий воздух!
Трэггану! Злой возвращается!
толстую ткань пояса и поддевки аж до самой кожи.
ослабевшему и еще не пришедшему в себя магу. От волнения воин говорил
на родном языке. - Если мы не успеем выскочить, нам конец.
чудовище их уничтожит. Даже если забраться в один из длинных лазов,
все равно достанет гибким подвижным языком с ядовитыми присосками.
приближается монстр. Яркий солнечный снег, отражался от снежных
вершин и слепил глаза.
оружие к бою.
заманивать его навстречу отряду.
ступить, другое - когда в каждое мгновение из-за нагромождений скал
вывернет разъяренное чудовище, словно почувствовавшее, что его гнездо
разорено.
дышавшему Игшпроду.
зло, я чую!
оттуда? Идемте же.
медлительностью.
скалы чудище. Стрелы скользнули по короткошерстной удивительно
прочной белой шкуре, не причинив монстру ощутимого вреда. Он встал на
две задние лапы, головой поднявшись выше скалы и тонким,
закладывающим уши голосом, странным для такой громадины, огласил
окрестности. Первый раз Трэггану дивился этому высокому крику, но
сейчас было не до того - Игшпрод не мог быстро бежать, тем более по
камням, а потерять мага, к тому же подданного велинойского короля,
Трэггану, как глава восьмерки не мог.
чудовища откуда-то издалека, из-за тропы, по которой они пришли,
раздался другой тонкий разъяренный крик.
Завлеку его в другую сторону!
за собой мага. - Малаир, беги с ним! Пойдемте же, светлый маг,
пойдемте! Выберемся на тропу и спрячем вас, дальше наше дело.
оно захватывало камни и подтягивало грузное тело вперед, неумолимо
приближаясь к маленькому отряду. Воины, прикрывая своего командира,
выпускали стрелу за стрелой, но попасть в глаза, чтобы причинить
злому чувствительную боль, не удавалось.
покачиваясь, поспешил к тропе. На тренировках в монастыре было такое
упражнение - взять на плечи товарища и прыгать с камня на камень.
Почти как сейчас... Но тренировка... это тренировка, жизни ничто не
угрожает.
принимая удар на себя, чтобы маг не ударился головой о камни; его
жизнь для Трэггану была сейчас чуть ли не дороже собственной.
ножен меч.
не собирался.
без посторонней помощи он мог.
Трэггану.
назвать писком столь грозный звук... Трэггану, прикрывая бойцов,
ведущих к тропе изможденного мага, пятился, не отводя взгляда от
монстра, стараясь огибать валуны покрупнее и не споткнуться о более
мелкие.
чтобы вдвоем дразнить монстра, чтобы тот не знал на кого напасть на
первого. Старый прием, испытанный...
почувствовал, что почва уходит из под ног. Может, естественное
ущелье, может ход, прорытый камнеедом, может еще что... Проклятые
пустоши, в Оклумше нельзя терять бдительности ни на мгновенье!
каменный выступ. Поднял голову - до края обрыва не менее двух
человеческих ростов. Вниз, судя по падению камешков, куда как больше,
может до самого сердца земли...
даже увидел конец брошенной ему волосяной веревки, но тут же что-то
огромное наползло на расселину, закрыв небо и осыпав вниз град
камней.
бойца.
разжались.
x x x
очертаний сопровождали его, кружась и издавая странное курлыканье. Он
прорывал собой плотные облака и падал, падал, падал...
Он собирался лежать так всю жизнь.
левая часть тела отнялась, окаменела и рука рассыпалась в прах,
словно глиняная. Но в правой он держал меч.
подземелья рухнули перед ними, ослепив Трэггану зеленью деревьев и
синевой моря, смешанной с красками жизнеутверждающего рассвета.
меня. Помни об этом, каждый день, Вэмбреггану. Пусть в сердце твоем
живет только месть, сын мой. Иди!.."
x x x
рукой по лбу, стряхивая остатки сна.
и списков. Толстенная квадратная свеча с восемью фитилями выгорела
почти наполовину.
Потягиваясь, подошел к окну и разомкнул деревянные створки.
разгонять мрак ночи и чуть золотить небо. Трудолюбивый город еще
спал, что случалось довольно редко - только когда аддаканы отдыхают,
а это бывает раз в восемь лет. Аддаканы откроются сегодня в полдень.
Следующие восемь дней предстоят насыщенными и тяжелыми - Праздники
Димоэта и Семи Богов.
Реухал-ди-Кремана, что не мечом, а этикетом придется защищать ему
честь предков!
благородное, чуть усталое лицо политика, не воина. Шрам, пересекавший
всю левую половину лица и которым он так гордился два-три года назад,
пришлось вывести, когда вступал в наследство Итсевд-ди-Реухалом.
Трэггану поморщился, вспомнив, как три раза ходил к магу,
практикующемуся в таких делах (не в Реухале, а еще в Итсевде), и как
постепенно от визита к визиту предмет его тайной гордости сошел на
нет. Ничего не осталось и от молодецкого разлета бровей и разудалой
бороды; лишь блеск глаз не исчез, хотя от полубессонных ночей вокруг