вопросительно поднял брови. Девушка вымученно улыбнулась ему и
кивнула.
он, не успев даже освободить тяжелую деревянную цепь, был бы убит
своими же соплеменниками. Но и смотреть на муки Сариты Кулл не мог.
Ам-ра уткнул взгляд в землю, ему было плохо и он упал бы без сил,
если б Хор-нак не положил юноше руку на плечи.
крепкая рука не подвели даже в столь неожиданных обстоятельств -
смертоносный кремень вонзился прямо под левую грудь девушки,
прекратив ее муки до начала пытки.
разочарованием и гневом. Те, кто стояли рядом с тремя вернувшимися
охотниками, обличающе вытягивали руки в сторону Кулла.
наказание - он заменит на позорном столбе казни убитую.
обежав толпу, кинулся к отвесной стене скалы. Он взлетел по ней,
словно у него выросли крылья.
Хор-нак, опомнившийся первым, выдернул из-за спины лук. Во мгновение
ока была вставлена стрела, меткий глаз прицелился. Но в тот миг,
когда пальцы Хор-нака готовы были отпустить тетиву, Ам-ра, кем-то
задетый, нечаянно толкнул своего наставника под локоть и стрела со
свистом ушла в небо.
понимал, что или больше никогда не увидит Атлантиды (но для этого
сперва необходимо выбраться с огромного острова), или же будет
схвачен и его счастье, если он погибнет в схватке. И Кулл бежал так
быстро, как, может быть, не бегал никогда прежде.
и жаждой мести бывших сородичей.
пресную воду, рвался туда.
корабль с порванным парусом и переломанными веслами, вытащенный на
берег. Вокруг на берегу валялись трупы, не пожалели ни рабов-гребцов,
ни немногочисленных женщин, плавающих с пиратами. Исключение было
сделано лишь для Сариты, и то, чтобы казнить ее публично. Засада, по
всему видать, была хорошо подготовлена - ни одного погибшего атланта
на берегу не видно.
горы, стараясь не нарваться на погоню. Он прекрасно отдавал себе
отчет, что на Атлантиде ему не жить. К вечеру гонцы и барабанный бой
оповестят все племена о скрывшемся беглеце, нарушившим и осквернившим
законы чести атлантов. Но и выбраться с Атлантиды пока было
невозможно - даже самый могучий и опытный пловец не в состоянии
переплыть море, отделявшее Атлантиду от Лемурии или материка.
диких животных, пересидеть погоню и дождаться какого-либо корабля,
наняться выполнять любую работу и достигнуть берегов вожделенной
Валузии.
посетившее его в ночь перед тем, как столь резко изменилась его
жизнь. Не поддайся он странному порыву сострадания - когда-нибудь
стал бы мудрым и уважаемым вождем своего народа...
не беспокоило юного варвара - в горах Атлантиды он вырос и
чувствовал себя, как дома.
нож, вырубил из молодого стройного деревца копье. Справил новую
шкуру, выдержав изнурительный поединок с двухгодовалым ягуаром,
оставившим отметины когтей на плече и спине Кулла на всю жизнь.
Однажды он увидел издали белого жителя гор - ужасного монстра,
который издает звуки, напоминающие рев роговых труб, которые
завораживают любое живое существо, будь то хищник, олень или человек,
подманивают к себе и убивают. Каждый атлант, заметив белого жителя
гор, обязан был бросить все, охоту или путешествие к другом племени,
и бежать к ближайшей стоянке, оповещать старейшин о появлении
чудовища. Любой атлант так и поступил бы. Но Кулл никуда не пошел, он
уже не атлант, он - изгой, приговоренный собственным народом к
жуткой казни.
чтобы, прячась в густой листве, посмотреть на море, где за далеким
маревом горизонта скрывалась Валузия, явившаяся ему в чудесном сне.
Он смотрел - не появится ли где в предзакатной мгле корабль, чтобы
пополнить в реке запасы пресной воды.
на валузийский фрегат, ни на быстроходную пиктскую галеру, хотя тоже
был с длинным рядом мощных весел и под парусом.
ведь он приговорен соплеменниками к смертной казни, бросился к
морскому берегу, чтобы успеть к кораблю до его отплытия: долго у
берегов Атлантиды корабли старались не задерживаться.
закатывали по трапу бочки с водой. Кулл подошел к стоявшему в стороне
мрачному мужчине с витой плетью в руке.
я буду выполнять любую самую тяжелую работу.
атлантов. Но тот знал, он смерил презрительным взглядом дикаря и
кивнул на последнюю бочку:
- Посмотрим, на что ты способен, атлант.
по трапу: дивная Валузия уже маячила у него перед глазами. Он
поставил бочку рядом с остальными и повернулся к взошедшему на борт
мужчине с плетью.
слова, произнес огромный лемуриец со свисающими складками густо
поросших волосами груди и живота. Он был в одних широких штанах, даже
без сапог. Лицо его украшала отвратительная гримаса, долженствующая
означать улыбку. - Вставай! Пшел в трюм, там теперь твой дом родной!
переполненное людьми - такими же, как он теперь, рабами-галерниками.
- Не хочешь полюбить меня, птенчик?
из которого он знал едва несколько слов, да и те имели отношение не к
любви, а к смерти.
отвратительной вони. Привыкший к запаху пота и смерти Кулл и то
почувствовал дикие отвращение. С Кулла попытались снять его шкуру,
обернутую вокруг бедер. Кулл оттолкнул незнакомца.
тоне детины не было.
любопытных глаз, раздались подбадривающие галерника возгласы.
надвигается стремительно и времени на раздумья или переговоры нет. Да
он и не собирался вступать в переговоры - перед ним враг. А с врагом
разговор короткий. Кулл словно забыл, что с ним произошло и где он.
левой, чтобы не шибко длинная цепь не помешала удару. Он не бил
кулаком - железо наручника попало прямо по виску насильника. Тот с
диким криком инстинктивно отступил на шаг и кулем рухнул вниз.
же взорвалась десятком криков - слов было не разобрать.
воинов с мечами и плетями. Галерники подались к стенам, указывая на
Кулла и распростертого перед ним мертвеца. Товарищ убитого, что-то
быстро говорил солдатам на лемурийском.
спутанными волосами и искаженным гримасой смерти лицом билась о жерди
лестницы. Один солдат недвусмысленно подтолкнул Кулла, чтобы тот тоже
выбирался на палубу.
сапогах.
в весельную прорезь лился добрый свет, столь неподходящий для
вонючего полутемного помещения, врывающийся снаружи морской ветер
трепал Куллу волосы. Перед ним ровно двигалось весло, которым гребли
трое соседей по скамье.