Монтежан. Один год обещанного губернаторства, и оскудевший род вернет себе
былой блеск. Пехотные легионы скорым маршем вышли к перевалу де Сези,
развернулись и начали атаку.
медикаментов. Хирурги других отрядов были в том же положении. Лекарств не
хватило всем, и материала для наблюдений оказалось более чем достаточно.
Сегодня Паре огнестрельных ран не прижигал, и в результате оказался
единственным владельцем масла черной бузины. И хотя масло было недешево, и
цена на него поднималась с каждым днем, Паре, осмотрев своих и чужих
пациентов, последовал совету мэтра Алькофрибаса - вылил содержимое бутыли
в яму для стока нечистот.
в чужой стране. Военная судьба разнесла в разные стороны Амбруаза и его
недоброжелателя Дубле. Губернатор Монтежан погиб в сражении6 не завершив
честолюбивых планов. Доктор медицины Франсуа Рабле покинул армию и
присоединился к Жану дю Белле, отправлявшемуся в Рим для переговоров о
мире.
Приходилось думать, как жить дальше. Амбруаз Паре твердо решил, что
останется практикующим хирургом. Лучше всего, если бы его приняли обратно
в Отель-Дье. В коллегию Амбруаз решил не поступать, после кровавой
практики слушать рассуждения докторов казалось смешным. Пожалуй, теперь он
сам мог бы поучить чванливых докторов-по-булле, в жизни не видавших свежей
раны.
поделиться с миром найденным знанием. Но как это сделать, не зная языка? И
пристойно ли писать книгу, толкующую о лечении, если сам учился
понаслышке? Но ведь есть купленный кровью опыт. До сих пор после каждой
стычки страдания раненых усугубляются хирургами. Пусть кто хочет смеется
или негодует, но он напишет книгу о лечении огнестрельных ран и
опровергнет мнение Бруншвига, Виго и остальных. А что до языка, то раз
Паре не знает латыни, то Паре будет писать по-французски. Факультеты
осудят его, но что они смогут сделать тому, кого нельзя лишить привилегий,
какое право можно отнять у того, кто не имеет никаких прав? Хотя, одно
право у него есть: право помогать людям.
пергамента, который применяется для компрессов. Рука, непривычная к
письму, быстро затекала, но Паре продолжал писать, останавливаясь лишь
когда затруднялся подыскать слово. Широкий лист покрывался строками:
городов и крепостей. Я был также заключен в городе вместе с осажденными,
имея поручение врачевать раненых. Я смею сказать, что многому научился там
и не был в числе последних в моем сословии. Свои писания я адресую не тем
докторам, которые умеют только цитировать. Говорят, я не должен писать
по-французски, ибо это приведет к падению медицины. Я считаю наоборот.
Можно ли скрывать такое откровение? Меня обвинят, что я даю инструмент в
руки желающих практиковаться в хирургии. Этим мне воздадут честь!
топором ногу. Прикажете гнать вон?
инструментами.
восстановления здоровья; уход в них применяется самый нежный; наиболее
опытные врачи присутствуют там постоянно.
великий пост, и город Лион исподволь начинал готовиться к праздникам. А у
архиепископа де Турнона праздненство уже началось. Причина, по которой
пришлось изменить церковному обычаю, была веской: на недолгий срок в
городе остановился старший из братьев дю Белле. На этот раз королевская
воля направила его в Ланже, наместником Пьемонта, взамен скончавшегося
Монтежана. В Лионе Гийом дю Белле после двухлетней разлуки встретился со
вторым братом - Жаном. Архиепископ Парижский уже год жил здесь, поближе к
итальянской границе и гавани Марселя, готовый по приказу рыцарственного
Франциска отправиться в Италию, Испанию, или иную страну, чтобы поддержать
непрочный, никого из государей не удовлетворявший, но необходимый
измученным народам мир.
Турнон устроил пир. Все приглашенные не могли разместиться в небольшом
дворце, поэтому архиепископ велел занять помещение трапезной
францисканской общины при соборе святого Бонавентуры. Туда с вечера
направились телеги и крытые повозки с провизией, вином и всевозможной
посудой: тяжелыми серебряными блюдами, кубками ломкого венецианского
стекла, изящным лионским фаянсом. Пир обещал стать грандиозным событием.
Правда, еще не кончился пост, но на то и существует великое поварское
искусство, чтобы преодолевать подобные затруднения. Еще Филоксен сказал,
что среди рыбных блюд вкуснее всего те, что не из рыбы, а среди мясных,
что не из мяса. Было бы из чего готовить, а повара в Лионе славные!
доставили выловленных в Дунае живых осетров. Чтобы рыбины не уснули, в
пасть им время от времени вливали виноградную водку, полученную
монахами-алхимиками из города Коньяк. Из Гавра в повозках со льдом
прислали плоских палтусов, а из Жиронды - сардинки, плавающие в
собственном жиру. Черные угри извивались в корзинах, улитки оставляли на
виноградных листьях пенистый след, с сухим треском сталкивались панцирями
зеленые морские черепахи. А разным овощам: капусте всех сортов и видов,
репе и брюкве, нежному, под крышей выращенному горошку, шпинату и сладкому
цикорию, турецким бобам - счету не было. В плоских плетенках ждали своего
часа плоды, те, что могли сохраниться с осени: яблоки, груши, желтые
лимоны. У дверей трапезной выгружали с телег сыры - плоские и тяжелые,
словно мельничные жернова, или круглые, как пушечные ядра, из пирамидой
складывали у стены.
выход. Малая птичка бекас, что зовется водяной курочкой, обычая ради
своего, признана нескоромной, словно рыба. А поскольку нигде не оговорено,
только ли бекас зовется водяной курочкой, то и иные кулики разделили его
участь, а следом цапли и молодые журавли. Да и велик ли грех, ежели
постный юлиан окажется на костном бульоне, или иной любитель консоме
утолит свою грешную страсть в непоказанное время? Чревоугодие - грех
простительный, и может быть замолен.
недаром же по райскому саду протекала не одна, а семь рек, и вода в них
была вкусней самого отменного боннского вина. Так что в винах тоже
недостатка не было. Испанский херес мирно соседствовал с мартелем,
лоснились смазанные маслом бочки мальвазии, в глиняных кувшинчиках
хранилась сладкое вино с острова Родос, ныне захваченного Солиманом и уже
не дарящего христиан веселящей влагой. Рядом бесконечными шеренгами стояли
бутылочки с монастырскими ликерами и ратафиями, но больше всего у святых
отцов было красных бургунских и светлых шампанских вин, игристых и
пенящихся в кубках.
кипело, тушилось и запекалось, чтобы в нужный момент быть поданным к
столу.
том, что строился триста пятьдесят лет, и чей пример позволяет жителям
германского Кельна надеяться, что и их величественный собор когда-нибудь
будет достроен.
братьев.
Турнона поместились будущий вице-король Гийом дю Белле и его брат -
кардинал Жан дю Белле. По левую руку хозяина было место молодого
архиепископа Вьеннского - Петра Помье, затем королевского судьи, далее
членов магистрата, приоров и аббатов монастырей, дворян из свит высоких
Доставалов Александр
Прозоров Александр
Аникина Наталья
Сертаков Виталий
Никитин Юрий
Муркок Майкл