что он сумел так легко и правдиво солгать.
это был единственный механизм, которому разрешалось пересекать озоновый
пояс. Вольт устроился в кресле, протянул руку к информатору и набрал свой
индекс. Информатор, пожужжав, выкинул белый кубик письма. Письмо было с
Геи от Пашки. Оно уже трое суток ждало Вольта на Земле.
дальние трассы? Слышал, ты теперь экспедиции обслуживаешь. Валяй, авось
что-нибудь найдут. Это нам сейчас нужнее, чем всегда"...
гигантов. Даже теперь, неделю спустя, он, вспоминая тот миг, чувствовал в
груди тревожный и торжественный холодок. А тогда он просто стоял и держал
ленту спектрографа так, будто она могла разбиться и вместе с ней погибло
бы чудо. Он растерянно думал, что должен кричать "Ура!" и прыгать от
радости, а он никак не может вдохнуть воздух.
ним, огромная, живая, голубая и зеленая, а он летел, рассекая целебный
воздух, и выбирал место для посадки где-нибудь на песчаном берегу, чтобы
не помять травы...
соседке пожилая женщина, сидевшая впереди Вольта. Вольт пощелкал
выключателем звуковой защиты, но она, очевидно, испортилась, Вольт
продолжал все слышать.
должны бегать по траве, рвать цветы, ловить бабочек!
помоложе.
на каждому углу. Ребенок еще не умеет ходить, но знает, что травку топтать
нельзя. Мало того, ему уже известно, что на Земле девяносто миллиардов
людей и только девять снежных барсов. Дети моей группы до десяти считать
не умеют, но эти цифры назовут, даже если их разбудить среди ночи.
Анюточка, это ненормально! Мы заботимся о барсах, зебрах, кенгуру и
забываем о своих детях! Дети должны ограничивать взрослых, я сама уже
пятьдесят лет как не сорвала ни одной травинки, но дети! Отнимать у них
детство - преступление! Смотри, тебе двадцать лет. Знаешь ли ты, что такое
роса на босых ногах, букет полевых ромашек, венок из одуванчиков?
Приходилось тебе нюхать лесной ландыш, чувствовать, как ползет вверх по
пальцу божья коровка?
залетали к нам...
прогулок детей. Там все вытоптано. Нет, пусть они делают что угодно, пусть
меня отстраняют от работы не на месяц, а навсегда, но я снова повезу своих
детей в заповедник! Давно пора решить, что для чего существует: тигры для
людей или люди для тигров?!
Успокойтесь вы, ясно же, что все для людей, но ведь надо потерпеть
немножко! Два проекта, "Гея" и "Терра", что-то да получится, уже полегче
будет, а потом их станет много. Все будут рвать цветы, надо только
подождать.
передавали, новости слушать надо, второй тоже скоро в тартарары полетит. А
если и нет, то сколько ждать? Сотню лет! Дети за это время состарятся.
разговор. Он снова активизировал письмо и натянул наушники.
провале проекта "Терра". Очень гнусное ощущение, мы ведь заранее говорили,
что так получится, и теперь всем нам (сторонникам "Геи") кажется, будто
окружающие думают, что мы злорадствуем. Обидно. И самое страшное, что нас,
возможно, ждет то же самое. Ты прикинь: не было на планете атмосферы, и
вдруг - нате - лишний килограмм на каждый сантиметр поверхности. А если
умножить на площадь планеты? Цифра получается космическая. А на Терре
пытались тяжелую аммиачную атмосферу заменить на земную. Это еще похлеще.
Что там теперь творится - представить страшно. Одни материки тонут, другие
выныривают, моря закипают, не планета, а сплошной вулкан. Соваться туда с
техникой - только сильнее пожар раскочегаривать. А ждать, пока само
остынет, - сотни тысяч лет. Даже при мягком вмешательстве - все равно
тысячи лет. Бахтер рвет и мечет, тоже не человек, а сплошной вулкан. Он
считает, что, несмотря на свистопляску, Терра уже пригодна для примитивных
форм жизни. Между нами говоря, он прав. Бахтер затребовал споры лишайников
и сине-зеленые водоросли, а ему не дают. То есть дают, но мало. Вот он и
бушует.
одну десятую атмосферы. Пока за счет азота. Теперь роем котлованы под
будущие моря и загружаем в них куски льда по пять-шесть миллионов тонн
каждый. Лед возим с внешних планет, там его много. Туда же отправляем
вынутую породу. Очень скучно и нудно. Гелиос греет здорово, но давление
маленькое, так что лед не тает, а возгоняется. С этим тоже морока, чуть
зазеваешься - получится атмосфера из водяного пара, и дела будут еще хуже,
чем на Терре. Но слегка парить все-таки не мешает, вода ионизируется, и мы
обогащаемся кислородом. А водород улетает, так что шлейф у нашей Геи дивно
красивый, ежели смотреть в ультрафиолете.
открыть ее через двадцать лет. А над Геей уже пятьдесят лет работают и еще
провозятся годов около семидесяти. Понимаешь теперь, почему все мои
надежды на тебя? Давай, дерзай на фронте снабжения поисковых групп, а я
тебя больше отвлекать не буду.
открытие Геи. Толпа седобородых строителей, а на переднем плане истлевшие
от старости Бахтер и Панокас без скафандров. Очень смешная..."
чтобы его доклад оказался правдой. А тогда он бежал, радостно захлебываясь
воздухом, высокая по грудь трава расступалась перед ним, со звонким
шелестом смыкаясь сзади. Стрекот, скрежет, писк, щебетанье каких-то живых
существ вихрились вокруг, усиливаясь при его приближении. Жизнь была
всюду, могучая, радостная, невероятно красивая. Вольт, рассмеялся и упал в
траву. Его слегка подташнивало, не от воздуха, просто он перед выходом
прошел через дезинфекционную камеру, чтобы не занести ненароком на
Ласточку ни единого земного микроорганизма. Вольт не знал, долго ли он
лежал. Казалось, прошла вечность, но и вечности было мало. Наконец он
сказал себе: "Пора!" - встал и пошел, раздвигая мягкие живые стебли.
шрам, протянувшийся через поле. Вольт вышел наружу в скафандре. Там, где
он проходил вчера, теперь пролегала широкая тропа, покрытая засохшими,
сгнившими растениями, усыпанная трупами насекомых. Через час стал известен
ответ: Ласточка ничем не угрожала Вольту, но Вольт был ядовит для
Ласточки. Его пот, дыхание - убивали.
солнца, посылал зонды к газовым гигантам на окраине системы и к выжженной
внутренней планете. Потом не выдержал, надел скафандр и вышел наружу.
налетали на холодное плечо скафандра, трещали дрожащими веерами крыльев,
изумрудно таращили драгоценные камни глаз и улетали невредимыми. Все было
почти как прежде, только ветер был не для него, и трава была не для него,
и вся Ласточка тоже была не для него.
ближних гор камней, и луг, перемежаемый полосами кустарника, у реки
обрывался, только редкие травинки торчали среди россыпи. Зато именно там
Вольт встретил птицу. Она поднялась из-за валуна и, изогнув шею, зашипела
на Вольта, потом, неловко сгибая тонкие ноги, отбежала в сторону. На
плотных белых перьях играли перламутровые блики. Вольт шагнул вперед и
увидел за камнями гнездо. На песке в беспорядке набросаны ветки и труха, а
на этой подстилке покоятся четыре совершенно круглых, серых, под цвет
булыжника, яйца. Певица издали следила за Вольтом. Вольт, пятясь, отошел.
Я не хотел мешать, я же не знал. Извини...
по-куриному, взглянула на кладку и резко без размаха ударила клювом.
Брызги белка запятнали камень. Птица распахнула длинные трехсуставчатые
крылья, подпрыгнула в воздух и полетела прочь от оскверненного гнездовья.
противоположного берега, плескавшиеся в воде и таскавшие из придонного ила
жирных червей, бросили норы и уплыли вверх по реке, пичужки собирались в
стаи и откочевывали прочь, даже насекомых словно бы стало меньше.
она не могла принять. Ремонтные механизмы закончили проверку починенного
плазмопреобразователя, разведчики вернулись с соседних планет, можно было
улетать.
убедительно. А каждое услышанное на Земле слово укрепляло его в принятом
решении и почему-то одновременно расшатывало убеждение, что он поступил
правильно.
внутренний сквер. Пешеходные дорожки, движущиеся и обычные, а рядом, за
плотной стенкой неприхотливого барбариса, тоненькие чахлые деревца.
Несмотря ни на что, деревья не желали расти на внутренних этажах
гигантских домов.
Громыко Ольга
Прозоров Александр
Посняков Андрей
Конан-Дойль Артур
Акунин Борис