Польши и Германии те места, где произойдут первые битвы. Он подробнейшим
образом перечислял дивизии, корпуса, переводил их с одного фронта на
другой и все дальше и дальше, по направлению к Берлину, двигал польскую
армию. По его мнению, при помощи нового разрушителя, вся кампания должна
была окончиться в три недели. Одержав окончательную победу, разгромив все
немецкие силы, начинал развивать планы новых походов и завоеваний. Во все
концы земного шара радионит нес великое разрушение, и все народы, действуя
то в союзе с Польшей, то против нее, втягивались в страшный водоворот
войны.
величественно! Главное сражение, например, разыгрывается где-нибудь в
Китае. Вообразите себе армию в сто миллионов человек, и против нее нашу
скорострельную артиллерию, которая будет громить фланги и центр этих
несметных полчищ и сносить без остатка их укрепления.
себя, вероятно, в центре этой необозримой битвы. И тогда слышался голос
Капсукаса:
от колыбели до могилы работать из-за куска хлеба. Братство людей и народов
уничтожит всю накопившуюся злобу и ненависть, радионит очистит мир, как
тот огонь, о котором говорится в Библии. Все, что есть лучшего у
современного человека, является пока только смутно сознаваемой
возможностью. Рай не сзади нас, а впереди. Входы его, может быть, и
охраняются, но наш радионит разрушит все преграды!
наука, и когда он уставал от своих вычислений, измерений и опытов, то
предпочитал всему остроумную болтовню за стаканом вина. В такие минуты он
походил на веселого легкомысленного студента, готового поддержать каждую
шутку.
засиделись в столовой дольше обычного, может быть, потому, что ночь была
ненастная, бурная, и никому не хотелось слушать у себя в комнате печальную
музыку ветра, метавшегося по всему зданию. Я обратил внимание Гула на
портрет старого аббата.
выражение меняется?
не его, а ваши глаза, и все чудо можно объяснить двумя-тремя стаканами
выпитого вина.
сегодня выдержать его взгляда в течение пяти минут.
огромной комнаты, я все время испытывал такое чувство, как будто на меня
из мрака устремлен чей-то пристальный взгляд.
страшного старика.
по направлению к портрету, остановился. В лучах электрического света слабо
поблескивала вытертая позолота на рамке, чуть заметно выступали сухие
очертания пожелтевшего лица, но глаза, казалось, блестели и со странной
пытливостью смотрели на Гула.
как дрожит моя рука, поддерживавшая фонарь.
портрету:
на какую только бы вы были способны при жизни!
не было! На их месте чернели, как у черепа, два глубоких отверстия.
- сказал Гул слабым голосом, наливая себе стакан вина.
ним - пустота! На пыльном полу узкого прохода ясно отпечатались следы
босых ног.
нас через отверстие, которое он проделал на месте глаз у портрета. Вот,
смотрите!
Маленькие надрезы были сделаны так искусно, что, закрыв отверстие, мы в
четырех шагах не могли заметить никаких повреждений картины.
бледный от волнения. - Впрочем, я наверное знаю, что мы ничего и никого не
найдем в этих стенах, похожих на пчелиные соты. Просто невероятно, -
продолжал он, внимательно осматривая под галереи, - какую уйму труда
затрачивали древние и новые строители этого здания, чтобы всюду иметь уши
и глаза, следить за грехом и добродетелью, окружать каждого брата
невидимой сетью. Здесь уловляли души, и, видимо, работа эта была
чрезвычайно трудная! Ну, пойдемте. С этого дня мы будем обедать в моем
кабинете. Поспешите. Циранкевич закончил работу с гелием и аргоном. Нам
пора уезжать. Я начинаю нервничать и, кажется, скоро дойду до такого
умственного падения, что стану верить в приметы и предчувствия.
Циранкевич. - И что ему от нас надо?
пороге своей комнаты. - Он заботится о спасении наших душ. Берегитесь его,
господа!
широкими взмахами несся по равнине, пригибая деревья, опрокидывая
изгороди, и с яростным шумом прибоя обрушивался на все непреодолимые
препятствия. Я сидел в своей комнате за книгой, когда вдруг услыхал
отчаянный крик Гинтараса. Он кричал где-то на дворе, у подножья главной
башни. Я бросился вниз, и первое, что увидел, выбежав на залитый солнцем
двор, был распростертый на лужайке труп Капсукаса. Он лежал в двух шагах
от сырой стены, покрытой пятнами синевато-зеленой плесени.
убитого. - Он упал из самого верхнего окна! Я слышал, как он крикнул. Его
сбросил тот, кто убил и Варта. Ну, негодяй, попадись только ты мне в руки,
я вытяну из тебя все жилы! Прячешься, подлая гадина! Но я до тебя
доберусь...
башни. Капсукас упал с высоты двадцати метров и умер мгновенно. Поднявшись
на колокольню, мы там ничего не нашли, кроме нескольких обвалившихся
кирпичей у того широкого окна, где Капсукас часто сидел, смотря на
панораму Тракая и синеющих вдали гор.
Копая могилу, я так рыдал, что Гинтарас, у которого у самого слезы текли
по загоревшим коричневым щекам, принялся меня утешать. Как все простые
бесхитростные люди, он не мог ничего другого придумать, кроме
беспрестанного повторения, что наступит время, когда умру и я, и Гул, и
Циранкевич, и всех нас зароют в землю так же, как и несчастного Капсукаса.
хоронили Варта, и вот теперь...
ладонью и, обращаясь к суровым, мрачным стенам, принялся вновь бранить и
проклинать убийц, придумывая для них всевозможные казни.
спорили.
- Я не стану сидеть сложа руки.
гоняться за убийцей, то, понятно, никогда его не увидим. Он слишком
осторожен и ловок.
но желал обойтись в этом деле без нашей помощи.
незамеченным. Для этого нужна большая опытность. Когда я служил на
Кавказе, в мировую войну, то участвовал во многих экспедициях, и мне
приходилось по неделям выслеживать и днем и ночью очень опытных турецких
лазутчиков. Поверьте мне, я один сделаю это лучше, чем целая дюжина
храбрых, но неопытных людей. Не забывайте, что все будет происходить
ночью.
сказал, что между нами в этом каменном лабиринте произойдет дуэль, с
выслеживанием врага.
жидкостями.
противник идет за вами, хотя для вас он останется неуловимым?
оружие, которое сразу уничтожит и сделает напрасными все уловки этой
ядовитой гадины.