полторы тысячи лет на Земле не существовало никаких денег или иных
"эквивалентов" человеческого труда. Чем бы ни занимался человек, он получал
от общества все, что было ему нужно. Так .происходило из века в век, и люди
перестали замечать какую-либо разницу в исполняемой работе. Член Верховного
Совета науки и рядовой раскопщик археологической экспедиции, выдающийся
инженер и строитель нового дома ничем не отличались друг от друга в смысле
"оплаты" своего труда. Каждый имел право на все, что производилось силами
всего общества.
казалось им естественным и единственно возможным. Иные отношения между
людьми, о которых говорили им учителя в период начального обучения,
воспринимались ими так же, как в двадцатом веке воспринимались отношения
людей в Древнем Египте, или еще раньше. Они понимали возможность таких
отношений, но только теоретически.
людей двадцатого. Для них вопрос, мучивший Волгина -какую профессию выбрать,
- звучал как бессмыслица. Человек должен заниматься тем, что ему нравится,
тем, что ему по душе. А чем именно, абсолютно все равно.
исполнять почти автоматическую работу, не требующую от человека творческой
(с его точки зрения) мысли, не казалось ему позорным: он привык уважать
любой труд , - но просто несовместимым с его исключительным положением в
мире. Он думал, что достоинство и честь века, который он представлял здесь,
в новом мире, требуют от него чего-то другого, чем быть незаметным винтиком
общей машины. Подсознательно он хотел доказать, что человек двадцатого века
способен ко всему, что могли делать люди теперь.
не смог бы стать даже учителем физики в начальной школе. Ньютон показался бы
в тридцать девятом веке неучем.
не был не только ученым, но даже и инженерам, но, несмотря на это,
намеревался одним скачком одолеть бесчисленные ступени, по которым с
затратой огромного труда прошла наука Землян за девятнадцать веков.
потому, что он судил по мерке своего века и не знал еще качественных
изменений в науке и технике, видел и понимал только количественные. Если бы
знания людей изменились только количественно, Волгин осуществил бы свое
намерение, с большим трудам, но достиг бы уровня знаний нового века. Но он
не мог еще понять (слишком мало времени пробыл он в новом мире), что самое
вещество мозга людей стало иным, чем в его время, что за прошедшие века
образовались и окрепли новые мозговые центры, качественно отличные от
прежних. Колоссальное наследство веков мог вместить в себя мозг Ио, Люция и
других людей, но не мог мозг Волгина. Он не обладал нужным для этого объемом
и весом. Недаром же все люди, окружавшие Волгина, были выше, крупнее и
массивнее его. Развившийся мозг потребовал иного вместилища, голова стала
крупнее, а за нею последовало и все тело. Новые современники Волгина
отличались от прежних и умственно и физически.
интересом отправлялся он в свое путешествие, которое должно было послужить
своеобразной зарядкой.
смущали Волгина. За четыре месяца он привык к ним и почти перестал замечать.
Он принимал их как факт. в этом сказывалась свойственная людям способность
приспособляться к любым условиям и быстро приноравливаться к ним. Не
понимая, на чем основаны комфорт и удобства окружающей его жизни, Волгин
пользовался ими как чем-то само собой разумеющимся. Он даже научился
управлять биотоками своего мозга, научился бессознательно, как научаются
дети двигать руками и ходить. И биотехника тридцать девятого века, по
крайней мере в пределах ее применения в доме Мунция, безотказно подчинялась
ему, потому что была очень проста.
перед ним, Волгин каждый раз вздрагивал, когда дверь действительно
открывалась. Теперь он не обращал на это внимания. Ему никто не объяснял,
как именно надо привести в действие невидимый механизм; это пришло само
собой и быстро превратилось в условный рефлекс. Подходя к двери или
наклоняясь к крану, чтобы умыться, он не думал о том, что дверь должна
открыться, а вода потечь. Он просто желал этого, даже не замечая своего
желания. И возникающий в его мозгу соответствующий желанию биоток
улавливался скрытым в стене приемником, преобразовывался в другую энергию,
способную по своей мощности произвести нужное действие, и вода текла, а
дверь отворялась.
непонятным.
подготовлен к тому, чтобы ориентироваться в ожидавшем его мире и не
поражаться на каждом шагу тому, что увидит в нем.
3емли. Это можно будет сделать впоследствии. А сейчас я хочу прежде всего
добывать на моей родине, там, где раньше находилась Россия, - пояснил он. -
Я знаю, что Ленинград и Москва существуют. С них мы и начнем. Затем я хотел
бы посетить место, где находилась моя могила (Волгин заметил, как Мэри
вздрогнула при этом слове).
Он заметил, что его собеседники переглянулись, и пояснил: - Была такая
страна на востоке Азии. Как она называется сейчас, я не знаю. И через
Сибирь... Ну, как же сказать вам? Через Азию, что ли, отправимся в Египет...
И этого слова вы не знаете?
названия! Из тебя мог бы получиться замечательный лектор по древней
географии.
вернемся сюда. Вот и все. Остальное меня пока не так интересует.
своего отца: задержать Волгина как можно дольше в его путешествии. Но сам
Волгин, по-видимому, не собирался задерживаться. - На Земле много интересных
для тебя мест, кроме тех, которые ты назвал. Ты не учитываешь современных
средств передвижения. Арелет будет переносить нас с большой скоростью.
- возразил Волгин. - С теми городами, которые я назвал, я буду знакомиться
основательно. Так что мы вернемся не столь уж скоро.
Но что они могли сделать? Волгин высказал свое желание достаточно
определенно.
темно-вишневого цвета, изящный и отделанный, как игрушка, уже стоял у дома,
перед верандой. Человек, доставивший его по просьбе Люция, не спрашивая
никого, взял один из арелетов Мунция и улетел обратно, как будто не обратив
никакого внимания на Волгина. Вероятно, он думал, что Волгин еще не решил
войти в мир.
имуществом, удивила Волгина, но он ничего не сказал никому и не задал
напрашивавшегося вопроса. Вероятно, так поступали все. У Мунция было три
арелета, ему самому мог быть нужен только один, но ведь Мунций жил с другими
людьми, например, с Волгиным. Прилетавший человек не мог знать, сколько
арелетов нужно иметь обитателям дома, он должен был спросить, но не сделал
этого.
он думал об этом, стараясь понять. В конце концов он пришел к убеждению, что
все дело заключалось в том, что Люций, прося доставить арелет, ничего не
сказал о способе для доставившего вернуться обратно. Из этого тот сделал
вывод, что может воспользоваться арелетом хозяина дома, и поступил согласно
этому выводу. Не предполагал же Люций, что человек вернется пешком!
себе. И привыкли к вниманию. В том, что любой человек, высказывая ту или
иную просьбу, позаботился об исполнителе, никто не сомневался и даже не
задумывался над этим.
человека.
павильоне острова Кипр и не в доме Мунция, где он жил в одиночестве,
началась его вторая жизнь. Она должна была начаться именно завтра, когда
ничем не связанный, свободный, как птица, он бросится в жизнь мира подобно
тому, как до этого бросался в волны Средиземного моря. Но с морем он умел
хорошо справляться, сумеет ли справиться с океаном жизни?
время.
направление.
Конюшевский Владислав
Херберт Фрэнк
Самойлова Елена
Корнев Павел
Суворов Виктор
Посняков Андрей