Чтение 8–й страницы книги ~Полная заправка на Иссоре~

нещадно иссорианские звуки, залоги и падежи, но словарем овладел в полной
мере. И сейчас употребил не литературный, а просторечный вариант понятия
"тюрьма", в буквальном переложении звучавший по-русски как "второй дом".

- Ну да, - подтвердил Гост, улыбаясь. - Это она и есть, а если
назвать точно, то вы сейчас находитесь в предприятии акционерного общества
"Свобода Лимитед". Второе слово вы можете и не понять, оно взято из
граанского языка, но так уж у нас повелось исторически. Иссорский язык
обладает очень богатой терминологией, но лишь в определенных направлениях.
Хотя (языковая тема, видимо, увлекала иссорианина не на шутку), - хотя с
другой стороны язык наш настолько пластичен, что для того, чтобы
объясняться на нем, достаточно усвоить всего лишь три ключевых слова - и
вас поймут в любом уголке планеты. Что же касается заимствований, то...

- Вы говорите, как профессиональный языковед, - не утерпев, вмешался
посол.

- Разумеется. Я таковым и являюсь, и даже обладаю немалой ученой
степенью, имею множество трудов...

- Какое же отношение вы имеете к этой... достойной компании?

Гост пожал плечами.

- Как-то кормиться должны и филологи, - сказал он, нимало не
смутившись. - Язык же, увы, хорошо оплачивается лишь собредам. Я,
откровенно говоря, - продолжил он в приступе откровенности, - пробовал
баллотироваться, однако не прошел по нескольким причинам; вот и подался
сюда - и, клянусь вам, ничуть не проиграл: дело прибыльное и бесхлопотное,
да и потом - все же гуманная деятельность...

- Это необычайно интересно, - поощрил его Изнов. - Но почему же вы не
прошли - на выборах в этот... сброд, как вы его называете?

- Расскажу потом, если будет время. Ну, а в двух словах - у меня
коэффициент достойности оказался слишком низким.

- Знаете, по впечатлению от нашего разговора я бы не стал
утверждать...

- Вы просто не знаете, что такое коэффициент достойности. Нужно иметь
за спиной достаточно много лет тюрьмы - только в таком случае вас могут
признать достойным и надежным. Причем в этих делах тут строгий учет -
невозможно схитрить, приписать себе такие сроки, которых не приходилось на
самом деле мотать. А сейчас давайте выполним все формальности. Прошу вас
сдать оружие любого вида, если оно имеется, а также все содержимое ваших
карманов. Не беспокойтесь: у нас ничего не пропадает, даже деньги; правда,
за пребывание и обслуживание с вас - или с ваших наследников - будет
взыскано по существующим расценкам. А до тех пор все, что у вас имеется,
станет фигурировать на суде в качестве вещественных доказательств, и
дальнейшую судьбу вашего достояния, как и вашу собственную, определит суд.

- Ну что же, - впервые за эти минуты подал голос пребывавший, похоже,
в состоянии глубокой задумчивости Федоров. - Давайте, друзья,
выворачивайте карманы. К сожалению, друг Гост, денег у нас, как можете
убедиться, просто нет. Так что ваша фирма на нас вряд ли заработает.

- Отчего же? - искренне удивился иссорианский языковед. - У вас же
есть корабль. А он стоит немалых денег - если, разумеется, в исправности.
Конечно, перед аукционом наши специалисты проверят его тщательно и
всесторонне... Безусловно, жаль, что сорвалась ваша торговая операция, но
что поделаешь - судьба.

Меркурий издал звук, весьма напоминавший стон.

- Да ладно, - негромко сказал ему Федоров по-русски. - Еще ведь не
вечер.

- Конечно, не вечер, - угрюмо согласился синерианин. - Уже ночь.

- Что за странный язык, на котором вы разговариваете? - спросил Гост.
- Это ливерский?

Он глядел на Федорова, слегка прищурившись.

- Один из его диалектов, - ответил Федоров, не задумываясь. - А вам
что, не приходилось слышать раньше?

- Возможно, и приходилось... - проговорил Гост. - Не помню.

На этот раз внимательно посмотрел на него уже советник.

- Куда же нам класть все - на землю? - спросил Изнов, вмешиваясь в
языковедческий диалог.

- Ребята, - позвал Гост. - Принимайте клиентуру, йомть.

Курцы, поплевав на окурки, неспешно поднялись. Один из них
доброжелательно кивнул:

- Пошли наверх, йомть. Прохладно уже...

- Устраивайтесь там, - сказал вдогонку Гост. - Я потом зайду к вам. У
меня дежурство до утра, а вам вряд ли спать захочется.

- А кормить нас будут? - успел поинтересоваться практичный Федоров. -
По безналичному расчету?

Он вошел последним в подъезд, так и не услышав ответа.

Наверху их провели в тесную комнатку, где не было ничего для жизни,
кроме трех топчанов и умывальника с полочкой, на которой стоял пластиковый
кувшин и несколько таких же кружек. Висело бумажное полотенце.
Единственное окно, закрытое ставнями снаружи, с внутренней стороны было
снабжено еще и решеткой.

- Действительно смахивает на камеру, - проговорил Федоров,
внимательно все оглядев. - Вам не кажется?

- Не приходилось бывать, - проворчал Изнов, чье настроение
испортилось окончательно. - Послушайте, вы, как вас там... Надзиратель,
или как к вам обращаться...

- Йомть, - сказал иссорианин в ответ. - Значит, устраивайтесь. Эта
вот дверка не запирается, и если будет нужда выйти, то по коридору и
направо. А вниз сходить не надо, не положено. А если что приготовить для
еды, то еще дальше по коридору, только за это расчет отдельно. Газ там,
йомть, посуда, все такое.

- А как насчет продуктов? - живо заинтересовался Федоров.

- Не держим, йомть. Но если есть, то не запрещаем. А только мало кто
хочет жрать перед судом. Конечно, бывает, но редко. Переживания мешают. На
суде, йомть, может обернуться всяко. Ну, если срочно что-нибудь
понадобится - покричите, я внизу буду. Только зря не орите, чтобы там
просто поговорить, или в этом роде. Поспать вам бы лучше всего. Когда
спишь, меньше беспокойства.

И он ушел, затворил за собой дверь, но запирать и вправду не стал.

- Значит, придется засыпать на голодный желудок, - проговорил Федоров
недовольно. - Я считаю это нарушением прав человека: раз предоставляют
казенную квартиру, то должны и кормить.

- Гм... - произнес Изнов, поднял и опустил брови. - Воистину, век
живи - век учись. Ладно, давайте укладываться, раз уж тут такой протокол.
Белье хоть чистое?

- По-моему, здесь его никогда и не было, - ответил Федоров. Он первым
улегся, не раздеваясь, на топчан, закутался в грубое одеяло. Изнов и
Меркурий последовали его примеру.

- Интересно, - сказал Федоров из-под одеяла. - Мне пришло в голову:
если мы усвоили здешний язык через желудок, то почему разговариваем ртом,
а не чем-нибудь другим?

- А вы уверены, что это пришло вам именно в голову? - сердито
откликнулся Изнов. Он укрылся с головой, и голос его прозвучал глухо.

- Господа, ведите себя прилично, - посоветовал Меркурий негромко. - И
вообще, будьте крайне осмотрительны во всем. Боюсь, что...

Он не закончил; видимо, синерианин знал больше, чем его спутники -
или о большем догадывался, однако предпочел держать свои умозаключения при
себе.

- Меркурий, может быть, выскажетесь членораздельнее? Кстати - что вы
думаете об этом Госте, нашем тюремщике? Вам не кажется, Ваше приятное
свечение... Меркурий!

Дворянин не ответил - уснул, или, скорее, сделал вид, что засыпает.

- Не знаю, насколько это осмотрительно, - пробормотал Федоров,
поеживаясь, - но не помешало бы выпить. Хотя бы для сугрева.

- Лучше не надо, - откликнулся Изнов. - Имеем печальный опыт.

- Проблема чисто теоретическая. Поскольку все равно нечего.

- Это меня успокаивает.

- Ничего. Завтра попадем на корабль - прихватим.

- Си, - сказал Изнов.

- Что это вы, посол, вдруг перешли на испанский?

- Нет, это латынь, друг мой.

- Какая разница?

- В данном случае огромная. По-испански это означало бы "да", но
по-латыни "си" значит - "если".

- Если - что?

- Если попадем на корабль. "Если" - великое слово. Пусть в нем
заключена и не вся мудрость жизни, но уж половина - во всяком случае.
Ладно, советник. Попробуем и в самом деле уснуть.

- Если, - ответил Федоров невесело. - Если усну. Тут возникли
некоторые поводы для размышлений...

- О чем, если не секрет?

- Я все думаю: должны же были где-то принять мой сигнал!

- Где именно?

- Если бы я знал! Мне известно только, что такое место существует, и
есть реальный человек, который может - и обязан - помочь.

- Ладно. Спите.

Все-таки он уснул, и ему стала сниться всякая чепуха, черт знает что:
драки, перестрелки, побеги, погони - все какой-то недипломатический
репертуар. Сны донимали, как изголодавшиеся комары. А напоследок
привиделся даже разговор - в котором сам он, впрочем, не участвовал.