Чтение 8–й страницы книги ~Мрак~

Оттуда поднимался дым пополам с паром, но дым быстро исчез, тугие
струи залили яму, видно как вода кипит, бурлит, остужая раненую молнией
землю.

-- Как думаешь,-- тонкий голос Зализняка чудом проскакивал в щели
страшного грохота,-- в кого из нас попадет?

-- Если бог не косорукий,-- ответил Мрак злобно,-- то поцелит в
середку.

Додон застонал и попробовал перебирать ногами. Зализняк ухватил
другой рукой и за ворот, потащил как тушу забитой козы.

-- Теперь верю! -- прокричал он сипло,-- что оторвемся!

-- Побоятся задницы намочить? Мы ж не кур накрали -- царя тащим!

Зализняк все же услышал или догадался, заорал:

-- Это не артанцы, что за честь в огонь и ливень! И не славы, что
верны вождю до последней капли крови. Здесь куявы!

-- Ну и что?

-- Нарядное платье берегут, а не какую-то непонятную честь, дурень.

Мрак не поверил, таких людей не свете нет, чтобы тряпки ценили выше
чести. Не поверил и когда в самом деле прекратилось злое тявканье,
перестали мелькать тени догоняющих. Просто сумели в дождь оторваться от
погони. А собакам нюх в ливень не подмога.

Глава 4

Внезапно он понял, что орет, а в ответ истошно орет Гонта, жилы на
шее вздулись как канаты. Расхохотался, ибо гроза быстро уходила вперед, с
ней ушел и грохот, перестала трястись земля, а мощная стена ливня вздымала
стену из пыли и грязи уже впереди.

-- Ну и дождичек,-- сказал Гонта уже без крика.-- Такой утопитдаже
стадо гусей и двух уток впридачу.

Спуск был крут, но перед ними расстилалась долина, чуть ниже бежал
вздувшийся ручей, волочил камни, ветви, сломанные грозой деревца.
Виднелись хижины земледельцев, на опушку леса вышли из-под промытых дождем
деревьев тучные коровы.

-- Ну и что дальше? -- сказал Мрак со злостью.-- Мы ж не можем с этой
жирной жабой таскаться всю жизнь!.. Нам спать надо, нам многое надо.

-- Будем,-- сказал Зализняк,-- по очереди.

-- Мне на него уже смотреть тошно,-- сказал Мрак с отвращением.-- Я
лучше рискну головой, чем буду нюхать этого...

Зализняк подумал:

-- Можно проволочь по ручью. За ноги.

-- Может, лучше зарезать? Вдруг какой заразный?

Додон простонал, желтый от ужаса:

-- Это у меня желудок больной!

-- Ничего,-- сказал Мрак недобро,-- с нами вылечишься быстро. Не
покормим еще с неделю... а то и год... желудок отдохнет, сам вылечится.
Будешь стройный как червяк и худой как поросячий хвост. Нет, стройный как
поросячий хвост, а худой...

Снова тащили его так, что царь едва касался ногами земли. Но и тогда
дышал часто, взмок, побагровел. Мрак побаивался, что царя черная болезнь
хватит раньше времени.

Завидев расщелину, упали без сил. Дыхание было такое сиплое, что не
услышали бы конского топота. К счастью, коня сюда мог бы затащить разве
что Змей Горыныч. Додон лежал лицом вниз, всхлипывал. Зализняк со стоном
перевернулся.

-- С такой жизнью не дожить до старости,-- прошептал он, хватая
широко распахнутым ртом воздух.-- Точно не дожить...

-- Зачем тебе старость? -- удивился Мрак.

-- Старость -- самая лучшая пора,-- ответил Зализняк замученным
голосом, но с великим убеждением.-- Старость -- это мудрость, уважение
младших... А это значит -- от всех. Тебе дают самое теплое место, самый
мягкий хлеб, спрашивают уважительно: не дует ли, добро ли почивалось...
Тебя слушают, раскрыв рты, потому что ты уже побывал ими -- и младенцем, и
отроком, и зрелым мужем, а им еще предстоит все. Ты все знаешь наперед,
может предостеречь, указать ямы, через которые прошел, кивнуть на
частокол, где портки рвал...

-- Наверное,-- протянул Мрак задумчиво. Губы его дрогнули в горькой
усмешке.-- Наверное, это здорово бы... Но ведьма предрекла моим родителям,
что я не доживу до старости. Подумаешь, удивила! При этой жизни!

Зализняк с трудом отдышался, но лицо все еще было страдальческое, с
темными разводами под глазами. Хмуро повел в сторону Мрака налитыми кровью
глазами:

-- А что значит, что тебе жить лишь до первого снега?

-- Меньше,-- поправил Мрак.-- Сказано, что снега уже не увижу. Это
значит, что помереть могу прямо сейчас.

Зализняк встревожился:

-- Не вздумай! Мне одному тащить этого кабана?.. Уж побарахтайся.
Впрочем, от судьбы не уйти. Ты, как я вижу, не больно убиваешься?

Мрак помолчал. Солнце уже висело над краем земли, и его лицо в
багровом свете выглядело зловещим и печальным.

-- Рождают нас,-- ответил он нехотя,-- нашего согласия не спрашивая.
Не спрашивая где, у кого, в какой семье, у знатных или простолюдинов нам
желательно появиться на свет. Но чтобы исправить эту неправду, а это
великая кривда, Род и дал нам свободу умереть так, как захотим.

-- Ну...-- протянул Зализняк озадаченно,-- он дал не так уж и много.

-- Мрут все. От смерти не уйти, не откупиться. Но мрут по разному.
Один в плаче, другой -- смеясь, за одним жалеют родные, а то и все село, а
за другим и жаба не кумкнет. Или даже вздохнут с облегчением. С появлением
на свет ничего не поделаешь, но уйти человек должен стремиться по-людски.
Достойно. Красиво. Гордо. Времени на подготовку хватает: вся жизнь.

Помолчали, быстро копили силы. Зализняк сказал со вздохом:

-- Вижу, ты это обдумывал долго.

-- Не зря.

-- Нет, правда. Как говоришь: эка невидаль родиться, но дай нам Род
достойно умереть?

-- Точно, Зализняк. Но что будем делать с этим боровом?

Зализняк тоже посмотрел на заходящее солнце:

-- Надо бы прикончить...

Додон взмолился:

-- Не убивай. Что хочешь, возьми. Хочешь, воеводой сделаю?

Зализняк отмахнулся:

-- Да знаю я твое слово. Наслышан. Тут же велишь зарезать... Просто я
уже убил сегодня троих. И так по колено в крови. Что будем делать с ним,
Мрак? Может в самом деле удивим белый свет? Возьмем и отпустим?

-- Да черт с ним,-- согласился Мрак.-- Сгинем, так сгинем!.. Мне, как
я уже сказал, все одно близкая смерть на роду писана.

-- Кому только не писана,-- хмыкнул Зализняк.-- Разве что тем, кто не
живет... Не смерть страшит -- проигрывать не люблю! Если поймают или
прибьют, то это ж то самое, что двадцать два очка выпадет!.. Понимаешь?

Додон дрожал, умоляюще переводил круглые от ужаса глаза с одного на
другого.

-- Ну... не совсем. Эй, светлый царь!.. Давай-ка твою харю тряпкой
замотаем. А руки свяжем за спиной, чтобы не сразу на волю...

Зализняк умело заткнул Додону рот кляпом, завязал для надежности
платком. Руки закрепили сзади. Мрак предложил:

-- А не проще присобачить его к дереву?.. Места здесь людные. Даже
слишком.

Зализняк сказал, задумчиво глядя на бледного Додона:

-- Хорошо, ежели освободят. А ежели камнями закидают? Могут еще детей
водить, показывать. У нас как-то медведь сидел на цепи... Такое вытворял!

-- Закидают, так закидают,-- равнодушно сказал Мрак.-- На себе узнает
какой из него отец народа. Прибьем гвоздями?

-- Разве что деревянными,-- согласился Зализняк.

Царя трясло как грушу, которую дергал разъяренный медведь. Мрак со
злостью потрогал железный ошейник.

-- И над большим муравейником,-- предложил он.-- Мне один волхв
говорил, что муравьи в любой, даже самой зачуханной стране водятся. Как и
люди.

-- Неплохо,-- согласился Зализняк.-- только, если первыми отыщут те,
что не прочь сами прирезать?

-- Гм... Они или волки. Да и шакалы мигом живот раздерут, кишки
повытягивают, еще и драться за них будут... Загрызть не смогут, до горла
не допрыгнут... или допрыгнут?.. Нет, скорее всего, не допрыгнут... Ну, а
до чего достанут -- отгрызут начисто.

Глаза пленника вылезали из орбит, смотрел умоляюще, падал на колени.
Мрак махнул рукой:

-- Лады. Стреножим, как коня на выпасе. Далеко не уйдет. Да еще с
таким пузом. Зато, если сюда будут идти артаны или еще кто, то наш
царь-батюшка в кустах пересидит. Все же не будет на наших душах греха!
Слово дали -- слово сдержали... Хотя, гм, сейчас понимаю тех, кто говорит,
что своему слову хозяин: сам дал -- сам взял.

Оставив царя, они нырнули в кусты и побежали по ручью вверх по
течению. Теперь, когда с ними не было пленника, мчались налегке. Багровый
шар, немыслимо огромный, уже опустился за виднокрай, теперь бежали прямо в
красное небо, где темели редкие комья облаков.

Сумерки опускаются медленно, но за ними придет ночь, а за ночь можно
уйти далеко... И вдруг резко и страшно проревели трубы, а внизу в распадке
раздался радостный клич. Оба поняли, похолодев, что царя, скорее всего,