двери.
они могут еще и победить, половцы уже разбрелись, сейчас перепьются, а
второй выход -- в самом деле выход за город. Через подземный ход.
стороны.
площади кучка половцев поставила деревянный крест и привязывала к нему
женщину. С нее сорвали платок, что уже считалось позором на Руси, ветер
растрепал длинные неопрятные волосы.
пояса половец. В руке его покачивался, как змея перед броском, длинный
кривой меч с расширяющимся лезвием. Один из всадников что-то крикнул
гортанно, указал на женщину. Пешие спешно начали бросать поленья и хворост
к ногам женщины.
хозяина, пустился вскачь. Олег с досадой смотрел вслед, в то же время
восхищаясь неудержимым порывом. Хорошо быть молодым! Все принимает к
сердцу. Все вновь в этой короткой жизни...
огромный и страшный, пригнувшись к гриве коня. Копье было длинное,
толстое, наконечник размером с широкий нож для разделки рыбы. Искры из-под
копыт вылетали огненными снопами.
Всадники попятились, а богатырь с кривым мечом шагнул вперед, закрыл собой
женщину. Меч только начал подниматься, когда острие копья с хрустом
вонзилось в середину груди. Блистающая сталь, обагренная кровью, вышла
между лопаток. Богатырь еще стоял, не веря, а рыцарь, отшвырнув копье, с
мечом налетел на половцев, сгрудившихся у деревянного столба.
головами. От него шарахались, как от живого клубка огня. Женщина на
помосте смотрела изумленными глазами. Ноги ее были свободны, она
ухитрилась лягнуть половца и отчаянно извивалась, пытаясь высвободить руки
из веревок. Послышался гортанный окрик, и Томас ощутил сильный толчок,
мелькнули обломки стрелы.
несвойственной и даже недостойной рыцаря быстротой. Его хватали за ноги,
перед глазами сверкали сабли. Подрезали коню жилы, мелькнула паническая
мысль, сразу бы взяли... Или полоснули коня по брюху... Нет, уверены, что
возьмут вместе с конем!
наотмашь хлестнула его по плоской роже. Он отшатнулся, зашипел от злости,
выхватил саблю.
до башни Давида, но не до ушей половца. Он уже замахнулся на жертву, Томас
заскрипел от ярости зубами.
пальцев. В затылке половца торчала стрела с белым пером, а сам он очень
медленно сгибал колени.
со всех сторон. Их было не меньше трех десятков, из соседних улочек спешно
возвращались, зачуяв звуки новой битвы, разбредшиеся мародеры. Томас
поворачивал коня, теснил их, отвоевывая простор. Вокруг него падали
сраженные, он остервенело рубил и крушил, во рту внезапно ощутил пену --
доблесть берсеркера, но постыдную для воина Христова. Да черт с ним,
бешенством берсеркера, лишь бы перебить их всех, слышать сладкий хруст
рассекаемых костей, забрызгаться кровью, видеть страх в перекошенных лицах
и убивать, убивать, убивать...
псов, к трем всадникам. Те подпустили его на длину меча, но рыцарь
опрокинул и последний заслон. Всадники попятились. Между ними и железным
воином возникали все новые ряды, Томас же шел напролом с упорством
англского быка. Меч его вздымался реже, рыцарь начал выдыхаться, но все
еще продвигался к всадникам.
отхлынули. Вовремя: сэр Томас уже поднимал меч, как ребенок наковальню.
Все же он надменно огляделся, зычно провозгласил:
приписываешь Христу, то пусть он и помогает.
костным клеем турьи рога, их луки начали осыпать рыцаря градом стрел.
Томас разъяренно ревел, железные наконечники звонко били по шлему и
доспехам, нанося урон самолюбию. Его меч разом оказался беспомощным.
подкрадываться с разных сторон с баграми на длинных рукоятях. Женщина у
столба уже освободилась, но бежать не решалась, везде половцы, пряталась
за столб. Томас отсалютовал ей мечом, едва подняв его на уровень седла.
молниеносно наложил другую стрелу и теперь слышал только непрестанный
скрип дерева, из которого делал лук, и звонкое вжиканье своих стрел.
Только у знатных кочевников были панцири из кожи с нашитыми конскими
копытами, но с седел одинаково падали, сраженные насмерть, и самые
знатные, и самые бедные.
подхватывали сильные пальцы калики, и новые стрелы молниеносно находили
цель. И били с такой силой, что будь на месте половца даже рыцарь в полном
воинском доспехе...
дьявольское оружие. Слишком оно смертоносное. Надо бы при случае как-то
обойти запрет и научиться. Хоть и не рыцарское это дело, простонародное,
но в умелых руках наносит урону больше, чем целый рыцарский отряд. А стоит
намного дешевле.
переулки, постреливали оттуда. На площади лежало бревно, бродили кони с
опустевшими седлами, а из-за столба на помосте опасливо выглядывала
женщина.
к вашему замку, но не могу оставить сэра калику. Он бывает так рассеян,
так рассеян... Со святыми отшельниками это часто бывает. Вчера, к примеру,
он съел мой обед, стоило отвернуться... А потом и мою рукавицу.
большой ящерицы. За церковью суетились, вытаскивали повозку на огромных
колесах, сделанных из сбитых вместе досок. На повозке высился огромный
сундук, укрытый мехами и пестрыми одеялами.
толстых железных прутьев. В углу лежала куча тряпья, но когда в нее ткнули
тупым концом копья, тряпье зашевелилось. Половцы разбежались как куры при
виде лисы. В клетке поднялся мощный мужик, приземистый, поперек себя шире,
с головой, как пивной котел, грудью навыкате. Руки свисали ниже колен.
Ветер донес сильный запах давно немытого тела, но в знакомом запахе было и
такое, отчего у Томаса волосы встали дыбом. Это было нечто звериное. Нет,
хуже, чем звериное!
напялили мохнатые шапки по самые уши.
свете видел и везде побывал.
на грязную подстилку. Всадник закричал тонким сорванным голосом. Один из
половцев подобрал брошенное копье, подбежал и ткнул мужика уже острием.
Тот рыкнул, бросился на прутья. Клетка затряслась, запах вонючего пота
стал мощнее. Половец указал на Томаса и Олега, что-то прокричал.
теперь драться тебе. Я не снесу позора, чтобы супротив меня мужика
выставили!