Лэмба, как толчком выплеснулась наружу вязкая струя, и как забулькал,
задергался на столе рыбак, свалился на пол и через несколько секунд за-
тих.
Эми, оправляя измятое платье.
капрала. Бутылочное горлышко, отливающее багрянцем, он все еще сжимал в
руке.
положи, Абрахам, все нормально, никто тебя не тронет, положи горлышко и
иди сюда...- Джейкобс говорил с пьяницей, как с ребенком, и в какой-то
момент всем показалось, что гипноз успокаивающего тона и обволакивающие,
туманящие сознание слова оказывают нужное действие: Абрахам даже сделал
жест, словно и впрямь собирался положить горлышко на стол и послушно по-
дойти к капралу.
двинулся к негру, сжимая в пальцах окровавленную стекляшку.
красным, тонко закричал Барри Хелс, зажимая разодранное плечо - за спи-
ной Абрахама стоял однорукий Кукер с дымящимся обрезом двустволки в
единственной руке. Одна из картечин, прошив Плешака навылет, угодила в
Барри.
на этот раз все прекрасно поняли незнакомые русские слова.
бы его живым взял! Скотина однорукая!
шийся ему в грудь обрез, один из стволов которого все еще был заряжен.
капрал, и черное лицо негра стало пепельным.
кий; смеялась Эми.
мразью"?! Посмотрите на себя! Пол нашел общий язык с тупорылой зубастой
тварью; а вы - люди, двуногие акулы, изначально говорящие вроде бы на
одном языке, готовы убивать друг друга по любому поводу! Так чем же вы
лучше?!
ру, опасливо миновали лужу крови и присели в уголке.
девушка еле слышно и отвернулась.
съемке.
вошел полицейский сержант Кристофер Баркович.- Кстати, какого рожна вы
палите средь бела дня? По бутылкам, что ли?
осекся, мгновенно побледнев.
лось, как металл в домне; но все это было там, далеко, у самого горизон-
та. Здесь же, близ пологого юго-западного берега Стрим-Айленда, струйка-
ми мелкого песка спускавшегося к кромке лениво шуршащего прибоя, море
казалось ласковым и теплым, не пряча в пучине зловещих знамений. Разве
что вода в сумерках уже начинала светиться - подобное явление обычно
наблюдается в гораздо более южных широтах - да еще в полумиле от берега
резал поверхность моря, искря и оставляя за собой фосфоресцирующий след,
треугольный акулий плавник.
тая резина.
ждет... чего?"
крови солнца и от призрака глубин, неустанно бороздившего море. "H'да-
ку-зина, Светоносный,- мелькнуло в голове.- Так фиджийцы иногда называют
своего H'даку-ванга, бога в облике татуированной акулы..." Мысли пута-
лись, из их толщи то и дело всплывали окровавленные трупы в баре, иска-
женные лица стрим-айлендцев - живых и мертвых...
они с Мбете Лакембой, на фоне светящегося моря четко вырисовывалась фи-
гура девушки. Белые языки тянулись к ее ногам и, не достав какого-то фу-
та, бессильно тонули в песке. "Тоже ждет,- Флаксман облизал пересохшие
губы и ощутил, как он чудовищно, невозможно устал за последние ночь и
день.- Чего? Или - кого?"
вдоль полосы остро пахнущих водорослей, выброшенных на берег. Женщина.
Старая. Очень старая женщина. Время от времени она с усилием нагибалась,
подбирала какую-то дрянь, долго рассматривала, нюхала или даже пробовала
на вкус; иногда находка отправлялась в холщовую сумку, висевшую на плече
старухи, но чаще возвращалась обратно, в кучу гниющих водорослей. Рако-
вины? Кораллы? Крабы? Кто ее знает...
вдаль, на полыхающее море и треугольный плавник. Потом старуха что-то
сказала девушке, та ответила, Туру-ноа Лакемба удовлетворенно кивнула и
с трудом заковыляла вверх по склону холма.
склона.
ва - по поводу традиционного дома жителей Вату-вара (прямоугольная плат-
форма-яву, четыре опорных столба, под которыми наверняка были зарыты
приношения духам-хранителям), построенного жрецом на Стрим-Айленде, со-
жаления по погибшим и многое другое - все было сказано, и у доктора
больше не осталось словесной шелухи, за которой можно было бы прятаться.
наступила моя очередь рассказывать? Думаю, эта повесть - не для бара.
Особенно после того, как я подверг сомнению слова Эми... Короче, покой-
ный Ламберт Мак-Эванс был отчасти прав. Когда ляпнул, что я приплыл сюда
верхом на ездовой мако. Шутка, конечно,- но на этот раз он почти попал в
цель. Мистер Мак-Эванс ошибся только в одном. Это была не мако. Я боюсь
утверждать, но мне кажется... это был H'даку-ванга!
няшний день в глазах старого жреца появилось нечто, что можно было бы
назвать интересом.
ветно проговорил Лакемба.- Для этого у него есть рабы.
сандера Флаксмана на себе. Когда меня, находящегося к стыду моему в из-
рядном подпитии, смыло за борт, и я начал погружаться под воду - я успел
распрощаться с жизнью. Hо тут что-то с силой вытолкнуло меня на поверх-
ность. Обернувшись, я увидел совсем рядом зубастую пасть здоровенной
акулы.
Мбете, но в акулах все же немного разбираюсь... Hе узнать большую белую
акулу я просто не мог! Смерть медлила, кружила вокруг меня, время от
времени подныривая снизу и выталкивая на поверхность, когда я снова на-
чинал погружаться - плаваю я отлично, но после коньяка, да еще в одеж-
де... Пару раз акула переворачивалась кверху брюхом, словно собираясь
атаковать, и меня еще тогда поразили ярко-синие узоры на этом брюхе. Да-
же ночью они были прекрасно видны, будто нарисованные люминисцентной
краской. Действительно, как татуировка. Странно (доктор Флаксман произ-
нес последнюю фразу очень тихо, обращаясь к самому себе), я в любую се-
кунду мог пойти ко дну, вокруг меня наворачивала круги самая опасная в
мире акула - а я успел заметить, какого цвета у нее брюхо, и даже нашел
в себе силы удивиться...
не сутулиться.
какую-то определенную сторону; и когда она в очередной раз проплывала
мимо - не знаю, что на меня нашло! - я уцепился за ее спинной плавник. И
тут "белая смерть" рванула с такой скоростью, что у меня просто дух зах-
ватило! Я захлебывался волнами, накрывавшими меня с головой, но все же
мог дышать: акула все время держалась на поверхности, словно понимала,
что мне необходим воздух. В конце концов я потерял сознание... дальше не
помню. Утром меня нашел на берегу сержант Баркович.
ти,- после паузы добавил доктор.- Вот, сержант передал мне радиограмму.
вдруг скривился, как от боли,
Шекли Роберт
Доценко Виктор
Бажанов Олег
Скальци Джон
Прозоров Александр
Посняков Андрей