к Иолаю и ожидая неминуемой затрещины.
Алкида, на Ификла с дубиной на плече, на кольцо солдат, топорщившееся
бронзовыми шипами...
дальнему концу двора.
словно после долгой и утомительной работы. - Сейчас нам покажут наши
покои. А дубину... ее, пожалуй, сдайте в оружейную. Вот Лихас пусть и
отнесет. Ну что, двинулись?
первого этажа, куда вела галерея - Иолая догнал запыхавшийся
Ифит-ойхаллиец.
узнали, с кем дрались и живы остались - распухли от гордости, как жабы
перед дождем. Теперь квакают. Твои отец с дядей - они как, пьют много?
старости рассказывать. А тебя басилей Эврит просит ближе к вечеру зайти в
мегарон. Хорошо?
пороге прямоугольного, слегка вытянутого мегарона, в открытую прихожую
которого вела колоннада из дворцового двора.
всей Эвбеи; схваченные на лбу ремешком белоснежные волосы обильно падают
на плечи, дубленая кожа лица собрана в многочисленные складки, костистые
руки тяжко легли на подлокотники кресла, и скамеечка для ног отброшена за
ненадобностью - даже сидя, Эврит Ойхаллийский кажется выше всех, так что
острые колени басилея торчат неприлично высоко, словно взрослый человек по
ошибке уселся в детское креслице.
зажавший в цепком кулачке плодородную Элиду; рыхлый, приземистый плешивец
с нездоровым цветом лица, чья душа вряд ли чище его знаменитых конюшен. Не
раз элидский басилей пытался доказать свое происхождение то от Гелиоса, то
от Посейдона - но весь Пелопоннес слишком хорошо помнил разбойные выходки
подлинного отца Авгия, беспутного Форбанта-лапифа, который со товарищи
обирал паломников на дорогах Фокиды и однажды даже поджег Дельфийский
храм, за что был ранен стрелой Аполлона.
отобравший власть у родных братьев Икария и Тиндарея, изгнав последних из
Спарты. Иолай видел Гиппокоонта впервые, но надменно-окаменевшая фигура
басилея, сухой, мускулистый торс, обжигающий лед взгляда - все сразу
выдавало в нем уроженца Лаконии, которого легче убить, чем убедить.
сердцевину огненного цветка. Багровые сполохи зыбко бродили по его белому,
холеному лицу (борода у Лаомедонта росла плохо; верней, не росла вовсе), и
Иолай вдруг остро вспомнил ту багровую мглу, которую живым вспоминать не с
руки - мрак Аида, зарницы Острова Блаженства... Вот троянец потер руки,
повернулся, приветливо кивнув Иолаю - нет, не так он смотрел в свое время,
когда гнал спасителя своей дочери прочь от Трои, понадеявшись на крепость
стен и на то, что Геракл спешит вернуться в Микены после похода на
амазонок.
кресла и одной из четырех колонн, окружавших очаг мегарона, примостился
Нелей, ванакт торгового Пилоса.
лап неприятно напомнили Иолаю о былом - два чеканно-мерцающих кратера с
вином и воздел руки вверх, недвусмысленно предназначая одну из чаш гостю.
сердцем, совершив возлияние в честь богоравного Геракла, Истребителя
Чудовищ! - звучным не по-стариковски голосом провозгласил басилей
Ойхаллии.
предложенный кратер. - Собравшихся не представил: и им польстил - кто ж
вас, владыки, не знает?.. и мне - входи запросто, как равный к равным; и
Гераклу - вот мол, несмотря на досадное недоразумение, совершаем
возлияние, хвалу возносим... что же ты не Алкида позвал-то, а меня?!"
ее обратно на столик.
Авгий-элидянин умудрялся произносить так, что они казались жирными. - Да
ты садись, садись, Иолай, вон и кресло свободное...
охватили подлокотники.
ладошкой вспотевшую плешь, - так это героям. И в первую голову -
богоравному Гераклу, лучшему из людей. Чудищ-то под корень повыбил,
разбойничков приструнил, кентавров да лапифов - к ногтю... те, которые
остались - пакость мелкая, все между собой грызутся, им не до нас! Торгуй
не хочу! Добрые соседи, я тебе, ты мне, они нам...
убедительности припечатав колено огрубелой ладонью.
хотел? Нет, промолчал - а багровые блики на лице троянца сложились в
улыбку.
вцепился взглядом в лицо Иолая. - И говорим, как свои, без обиняков.
расплываясь в тщеславной гримасе - как же, большие люди к своим
причислили!). - Много ты высмотришь, чего я не захочу... И все-таки, что ж
вам нужно от меня, правители? Здравицу Гераклу подпеть?.. Шестым голосом?"
откинулся на спинку кресла и поиграл в воздухе длинными сухими пальцами.
на микенский трон? - мягко, почти ласково спросил Эврит-лучник. - Каждый
от Эвбеи до Пилоса ждал этого... дождемся ли?
пуста. - Нечто вроде Лихаса?.. Ума мало, шрамов много, гордыня не по
годам; на право наследования купить хотите, владыки? Сказать бы вам,
каково оно, мое право - небось, вино бы поперек глотки встало!"
стилизованных осьминогов, накренил его, и багровая струя полилась в
кратер. - Вы вот Геракла больше по басням слепых рапсодов знаете, а я с
пеленок за ним... Герой? Да, герой. Великий? Да, великий. Ве-ли-чай-ший!
Но в первую очередь он - сын Зевса! - для пущей убедительности Иолай ткнул
чашей в потолок, расплескав вино на себя. - Сын Зевса! Что отец небесный
повелит, то и делает! Скажете - неправильно?
кратер, мельком отметив отсутствие слуг в мегароне и закуски на столе. Ну
что ж, будем считать дело сделанным - вино ударило в голову молодому
герою, развязав язык; а посторонних ушей, раз все свои, можно не
опасаться.
Громовержца, его земные молнии! Мы - я и Геракл... в смысле, Геракл и я. И
наша служба, наша почетная и многоопасная служба...
Если верить Зевсу, бессмертие Гераклу обеспечено. Но ведь он еще и здесь,
на земле поживет... или я не прав? Отчего б не пожить Гераклу, богоравному
герою, сыну Зевса - не пожить еще и ванактом Микенским?! А потом удалиться
Белоусов Валерий
Березин Федор
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Прозоров Александр
Перумов Ник