Чтение 8–й страницы книги ~Разворованное чудо~

- У тебя не болит голова, бабинга?

- Нет, бвана.

- И суставы не ломит? И слышишь ты хорошо?

- Да, бвана.

- А бросить в мясо траву тебя научили местные знахари?

- Нет, бвана.

Рука капрала скользнула за пояс, но бабинга оказался проворнее.
Каким-то нелепым кривым прыжком он сразу достиг джипа. Еще секунда и негр
исчез в чаще. Правда во всем этом было что-то странное... Ну, скажем,
никто не ждал, что бабинга бросится в ту же сторону, куда ушел ван
Деерт... К тому же, бабинга мог оказаться в зарослях сразу, не бросься он
сперва к джипу. Но бабинга выбрал самый длинный и опасный путь. Капрал мог
трижды застрелить его...

Но вот еще одна странная деталь... Хотя капрал и выхватил пистолет,
он так ни разу и не выстрелил по бегущему негру...

Почему?

Скосив глаза, я взглянул на француза. Но он жевал, как и Ящик. Им,
кажется, было на все наплевать.

Но они не могли не заметить - бабинга должен был бежать напрямую...
Почему он этого не сделал?..

4. ЗВЕЗДНЫЙ МИССИОНЕР

К сожалению, это был не единственный вопрос.

Больше всего меня встревожил Буассар. Мы устроились в тени отдохнуть,
но он беспрестанно тер кулаком глаза и дергал головой как петух, то
вперед, то назад, будто собирался меня клюнуть.

- Какого черта? - спросил я.

Он замялся.

- Не хочешь говорить, не надо, - предупредил я. - Но хотя бы не
дергайся. Голландец наверное привезет лекаря, так что дождись его. И
вообще - ложись. Нормально выспаться это даже лучше, чем побывать у
хорошего лекаря.

- Я не могу лечь, - ответил Буассар ошеломленно.

- То есть как, не можешь? Как это можно - не мочь лечь?

- А так... - ответил француз и снова задергал длинной головой
долихоцефала вперед-назад.

Меня от его слов холодом окатило. Точнее, не от слов, а от интонации,
с какой он это произнес. А он, продолжая дергаться, фальшиво и высоко
затянул:

- "Мертвый город застыл в глазах, давай завоюем себе новые земли!.."

- Смени пластинку!

Буассар не хотел меня слушать:

- "Мы печатаем шаг, наши мышцы крепки, мы хотим прочесать дальние
страны!.."

Он не только не мог лечь, он, кажется, не мог и остановиться:

- "Отправляйся-ка, парень... - он смотрел на меня выпученными, ничего
не видящими глазами, и тянул упрямо: - Отправляйся-ка, парень,
отправляйся-ка, парень на поиски незнакомого цветка в дальние страны,
лежащие там, за океаном... Все - ничто, кроме мышц... Печатай шаг, пусть
дрожат те, кому хотелось бы остановить тебя!.."

- Заткнись, Буассар!

И тогда он сказал негромко:

- Я ослеп, Усташ.

- Ослеп? Ничего не видишь?

- Вижу, Усташ, но не так, как всегда... Чтобы видеть, я должен все
время дергать головой. Если я сижу неподвижно, я будто погружен в туман.
Собственная рука неразличима. А если дергаю головой, то снова все вижу.
Как ночью при вспышках молнии... Наверное бабинга впрямь отравил нас...
Как ты думаешь, я ослеп навсегда?

- Побереги нервы.

Он быстро спросил:

- Ты не бросишь меня, Усташ? Ведь все еще может вернуться... Я говорю
о зрении...

- Конечно, - сказал я. - Все вернется.

- Вот я и говорю, не бросай меня, Усташ!.. - быстро заговорил
француз, хватая меня за руку. - Мы с тобой кое-что знаем, правда?.. - он
жадно дышал мне в лицо. - Не бросай меня, Усташ... Мы с тобой знаем, что
такое надежное прикрытие, правда? В нашем деле нельзя без прикрытия. Ты
ведь меня не бросишь?.. - Он, наконец, выдохнул то, что боялся выдохнуть:
- Я не Шлесс. Я не заразный. Я точно знаю, что я не заразный. И ты же
видишь...

- Да ладно, - сказал я. - От слепоты еще никто не издыхал.

- Я знаю! - обрадовался француз. - Вот увидишь, я еще прикрою тебя!

Я усмехнулся. Это он-то? Будет дергать головой, чтобы увидеть цель?..
Надежное прикрытие...

Казалось, еще минута и француз расплачется. Мне этого не хотелось. Я
сказал:

- Сиди, не вставай. Я принесу пиво.

Подойдя к столу, я выложил новость капралу и Ящику:

- Буассар ослеп.

- Ослеп?!

- Ну, не совсем, но в дело он не годится. Нас теперь трое. И если ван
Деерт не дойдет...

- Ван Деерт дойдет! Я его знаю.

- А если все-таки не дойдет?

Капрал выругался:

- Майор Мюллер прав. В этой стране надо прежде всего выжигать
знахарей и кузнецов!

- А если бабинга ничего не подсыпал в мясо? - спросил я. - Мы едим из
одного котла. Если бабинга что-то подсыпал, почему это подействовало так
по-разному? У меня болит голова, Буассар ослеп...

Я не стал продолжать. Я не знал, как сказалось отравление на Ящике и
капрале. Но как-то оно на них сказалось, иначе бы они не отводили глаза.

Взяв пару банок пива, я вернулся к французу.

- Усташ! - схватил он меня за руку. - А моя слепота, она может сойти
за полную потерю зрения?.. Я могу потребовать по Договору все сто
процентов?..

- Наверное, - сказал я и Буассара это несколько успокоило.

По крайней мере, до вечера француз протянул без особых ухудшений.
Зато я, очнувшись после тяжелого послеобеденного сна, задохнулся.

Запахи!

Я приподнялся на локте, боясь резких движений. Но головной боли не
было, не было вообще никаких плохих ощущений. Я даже испугался - так
хорошо может себя чувствовать, наверное, только больной. Только вид
француза, даже во сне дергающего длинной головой, отрезвил меня.

И я сразу и по-настоящему ощутил _з_а_п_а_х_и_.

Ничего такого прежде я никогда не испытывал. Деревья и кусты, трава и
камни, металл, брезент, оружие, пустые банки из-под пива - все обрело
неожиданную способность источать запахи. Мир просто исходил запахами.
Жадно поводя ноздрями, я вбирал в себя тропическое неистовство - влажную
духоту, душную сырость, пряность орхидей и других, мне неизвестных
растений, заплесневелые и чистые ароматы, смешанные с тысячами других
ароматов - прекрасных и отвратительных. Такая чувствительность
действительно не могла быть нормальной.

Но думая так, я не переставал жадно узнавать, ловить все новые и
новые запахи. Несмотря на их чудовищное разнообразие, я легко отделял один
запах от другого, угадывал, ловил полутона, сразу узнавая, относится запах
к какому-то живому существу или он, скажем, исходит от оброненного кем-то
патрона?

Еще я заметил, что вижу над предметами некое таинственное свечение.

Например, над белыми цветами орхидей это свечение было голубоватым, а
желтая нежная травка, обычно такая незаметная, испускала пепельный свет. Я
будто попал в другой - неистовый, странный мир, пугающий, но нисколько не
отталкивающий.

- Иди к нам, Усташ!

Капрал и Ящик сидели рядом у костерка, метрах в пяти от джипа. Запах
брезента, углей, потной одежды густо мешался с ароматами орхидей, мятой
травы, бензина...

- Взгляни на оборотня, Усташ.

Не знаю, _ч_т_о_ и _к_а_к_ они видели, - я увидел ураган вспышек.

Оборотень, лежащий под джипом, пылал как обломок радуги. Он сверкал,
как маячная мигалка в ночи, как звезда в пустом небе. Тысячи и тысячи
светлячков, привлеченные его пожаром, толклись над ним в светящемся
хороводе, как крошечные планетки вокруг сияющего светила. И я, бывший
усташ Радован Милич, профессиональный рейнджер, убийца, замер, как
гимназистка, вдруг вспомнившая выпускной давно исчезнувший в прошлом
выпускной бал.

Светлячки толклись над пылающим оборотнем. Я почему-то подумал: а
может, это создание вовсе не с Земли? Может, правда, оно упало к нам с
неба? Может, его к нам занесло из других пространств? Может, и он видит
нас в красках и в запахах?

Боюсь, в последнем варианте мы могли ему не понравиться.

Капрал у костра шевельнулся.

Будто испугавшись, запахи на мгновение погасли, но тут же вспыхнули с
новой силой. Среди них появилось много новых, незнакомых, каких я прежде