Чтение 8–й страницы книги ~Ворон~

человека, то можно как бы воплотить его - перенести в наш мир. И он будет,
как живой, жить среди нас.

- Дворник, - наугад сказал я.

Она вздрогнула.

- Борода лопатой... сплюснутый лоб... челюсть - впереди всего лица...

- Ты видел его?

- Фартук... бляха... метла...

Ольга в отчаянии замотала головой.

- Глупость какая. Антиох - выдумал...

- И топор, - сказал я.

- Топор, - с трудом повторила она. - Ты в самом деле видел его? Как
плохо... Да - топор. Это тот топор, которым Раскольников убил старуху.
Помнишь - у Достоевского?

- Терпеть не могу...

- Дурацкая идея. Что бы сказал о нем дворник? Может ли обыкновенный
человек понять: взял топор, убил... Не из-за денег - переступить хотел...

- Постой...

- Вот он и придумал этого дворника. Целиком. В романе его нет. Описал
внешность, дал имя... Он просто помешался на этих описаниях...

- Подожди...

Я задыхался.

- Ты что, ты что? - спросила Ольга.

- Не надо!

- И я тоже, - взявшись за впалые щеки, сказала она. - Он мне снится,
я спать не могу. Закрою глаза - стоит...

- Руки, как окорок...

- Толстые губы...

- Голос жалобный...

- Метет метлой воздух - ррраз!.. ррраз!.. - железный скрежет...

Мы бежали. Я и не заметил - когда.

- Хватит!

Остановился. Качнулась мостовая. Накренились дома. Стоглавый Спас в
кошмарных строительных лесах, готовясь обрушить, занес над нами луковицы -
черные на фоне игольчатых звезд.

- Он мне снится неделю подряд, - сказала Ольга. - Ты все врешь!
Антиох его выдумал! Понимаешь - выдумал!

Глотала пустой воздух, прижимая ладони к груди.

- Тише, - сказал я.

Тронул ее за локоть, направляя.

Мы пересекли мост и крылатую колоннаду, которая отражалась в узкой
воде. Потянулись чахлые каменные улицы.

- Творец и глина, - сказала Ольга. - Этого не может быть, правда?

Заглядывала мне в лицо.

- Правда, - сказал я.

Я действительно не верил. И кто бы поверил? В заклинание духов. Я
вообще закоренелый материалист. Кончал Университет. Там этим быстро
проникаешься. А если не проникаешься, идешь служить в армию. Система
однозначная. Кроме того, на работе у меня микроскоп. Это против всяких
спиритизмов. Навинтишься на окуляр, и видно: все живое состоит из клеток,
а в каждой клеточке есть большая и очень умная хромосома, которая ею
руководит.

То есть, кругом материя. Спасу нет. И кроме нее - ничего.

Разве что Буратино.

- Ужасный тип - грубый, наглый, - сказала Ольга, дрожа в липкой
духоте. - Он просто алкоголик, уже с утра пьяный, глаза - красные, хлещет
всякую гадость, хохочет, дымит папиросами...

- Откуда он взялся?

- Ах - все это начиналось как шутка. Вот, дескать, можно сделать
игрушку - оживить. Любимая сказка, отличный исходный материал, Алексей
Толстой почти вылепил, осталось доработать совсем немного... Ну и притащил
с улицы забулдыгу вот с таким носом, напялил на него колпак - теперь живет
у нас, орет на гитаре романсы, скандалит с соседом этажом выше...

- Сосед? - догадываясь, сказал я. - Поручик Пирогов, белобрысый
такой?

Она кивнула.

- Похож на кролика. Антиох свихнулся, подбирает всяких... подарил ему
свой костюм, дал денег...

Перед нами открылась площадь, обметанная горьким пухом. На другой
стороне ее в тополином сумраке синел вытянутый собор. Медный шар поплыл с
колокольни: Буммм!.. Мы свернули на канал. За тремя мостами поднимались
багровые крепостные стены - малая страна, неудавшаяся прихоть самодержца,
несуразностью своею вызывающая оторопь и испуг.

- Эту жару создал тоже он, - сказала Ольга. - Невыносимое лето. Он
говорит, что таким образом смещается реальность, расшатывается основа мира
и легче совершить переход.

Запнулась, освободила руку.

Дом был темен. В нем никогда не жили. Только угловое окно на втором
этаже светилось тусклым оранжевым светом. Мы пришли. Я стиснул чугунную
вязь парапета. Завиток был горячий. Штора между рам колыхалась, по ней
пробегали загробные тени - в рогах и перьях.

Там, в комнате, в глухой тишине норы, в нездоровом, потрескивающем и
колеблющемся огне свечи, невидимый для нас человек, склонившись над
столом, нетерпеливо кусая губы, брызгая чернилами и продирая бумагу на
длинных буквах, лихорадочно, жутким почерком, заполнял страницу за
страницей, сбрасывал их на пол, и сердце его ныло от восторга. Ольга
смотрела, как зачарованная.

- Я не хочу туда, - сказала она.

- На шести шагах! - закричал поручик. - К барьеру! Я продырявлю это
говорящее полено в четырех местах!

- Но-но, без намеков, - предостерег его Буратино, взмахнув гитарой.

- Сударь! - срывающимся голосом обратился поручик ко мне. - Как
благородный человек: будьте секундантом!

Дворник, который до этого неприятно отклонялся назад и вращал
глазами, вдруг крепко взял его за лацканы пиджака, несмотря на
сопротивление притянул и громко поцеловал в бледный лоб.

- Люблю тебя, Петруха...

Потом поймал за воротник шарахнувшегося Буратино и тоже поцеловал,
подняв.

- Чурбачок ты мой, дорогой...

- Слезу - убью, - задушевно пообещал Буратино, болтая ногами в
воздухе.

Со звоном уронил гитару.

- Это Варахасий, - пояснил Антиох. - Ты его не бойся, он добрый...

- Ой, да ехали на тройке с бубенцами! - неожиданно завопил дворник.

- Есть бутылка водки, - неуверенно сказал я.

Антиох посмотрел на дворника. Тот дернул массивной головой, как
лошадь от мух.

- М... м... м...

- Мало, - перевел Антиох.

- И бутылка вина.

- Ой, да мне бы теперь, соколики, за вами! - завопил дворник.

Забытый Буратино извивался в его кулаке.

- Пусти, Варахасий, пещ-щерный человек!..

Сардельковые пальцы разжались и он упал прямо на гитару, провалившись
тощей ногой в дыру под струнами.

- Достаточно, - сказал Антиох.

Я не мог прийти в себя - ввалились и сразу начали орать. Кажется,
Буратино оскорбил поручика. Или наоборот. Они дико ссорились. А дворник,
уловив меня в перекрест зрачков, припаянных к носу, непреклонным тоном
потребовал выпить.

Я растерялся и делал множество мелких движений.

Между тем поручик Пирогов полез в сервант и достал оттуда
продолговатый полированный ящик, на кипарисовой крышке которого тускло
блеснула золотая корона. Поскреб ногтями - открыл.

- Сударь!

В черном бархате, обращенные друг к другу, лежали два пистолета с
очень длинными дулами.

Я только моргал, никаких пистолетов у меня не было.

Буратино, выбравшись из гитары, наскакивал, как петух.

- Долой царских офицеров!.. Расходись по домам, ребята!.. Ни к чему
нам Дарданеллы!..

Поручик трепетал ноздрями.

- Как человек чести!..

- Да дай ты им, пусть стреляются, - сказал благодушный Антиох. - Не
угомонятся иначе...

Я принял оружие.

- Стой! - вклинившись, крикнул дворник. - Чтобы все было культурно!

Отобрал у меня ящик. Согнутым пальцем зацепил Буратино и оттащил его
к окну. Вручил пистолет - дулом вперед: Держись, чурбачок! - К
противоположной стене прислонил бледного и нервного поручика Пирогова: Не
робей, Петруха...

Встал под люстрой, задрал волосатую руку.

- На старт... внимание... марш!..

Оглушительно грянули выстрелы. Комнату заволокло непроницаемым дымом.
Все скрылось. Послышался глухой и тяжелый удар. Я отчаянно кашлял - дым