подумал он. Хорошая вещь - повиновение. Только не надо ни о чем
спрашивать. Он спросил:
Она уже немного раскаивалась, что позвала его. Она спрашивала себя: а кто
он, собственно, такой, чтобы брать его с собой?
скажем, у кровати...
черный пистолет. - На, - сказала она.
пистолет. И к тому же без обоймы.
потом посмотрела на пистолет и сказала:
вестибюль и вышли на крыльцо. Туман поредел, моросил хилый дождик. Машин у
крыльца не было. Диана свернула в аллейку между мокрыми кустами и включила
фонарик. Дурацкое положение, подумал Виктор. Ужасно хочется спросить, в
чем дело, а спросить нельзя. Хорошо бы придумать, как спросить. Не
спросить, а так - отпустить замечание с вопросом в подтексте. Как-нибудь
облитически. Может быть, драться придется? Неохота... Буду бить рукояткой.
Прямо между глаз... А как там мой желвак? Желвак оказался на месте и
побаливал. Странные, однако, обязанности у медсестры в этом санатории... А
ведь я всегда считал, что Диана - женщина с тайной. С первого взгляда и
все пять дней... Ну и сырость, надо было глотнуть перед уходом. Как только
вернусь, сейчас же глотну... А я молодец, подумал он. Никаких вопросов.
Слушаюсь и повинуюсь.
оградой. Диана посветила. Одного железного прута в ограде не было.
пойдешь сзади. Смотри под ноги, и ни шагу в сторону. Понял?
двинулись под гору. Это был восточный склон холма, на котором стоял
санаторий. Вокруг шумели под дождем невидимые деревья. Раз Диана
поскользнулась, и Виктор едва успел схватить ее за плечи. Она нетерпеливо
вывернулась и пошла дальше. Каждую минуту она повторяла: "Смотри под
ноги... Держись за мной..." Виктор послушно смотрел вниз, на ноги Дианы,
мелькающие в прыгающем светлом круге. Сначала он все ожидал удара по
затылку, прямо по желваку, или чего-нибудь в этом роде, а потом решил:
вряд ли. Концы с концами не сходились. Просто, наверное, удрал
какой-нибудь псих - например, у Росшепера случилась белая горячка, и его
придется вести обратно, пугая разряженным пистолетом...
до сознания Виктора, потому что в следующую секунду он увидел возле
тропинки чьи-то блестящие глаза, неподвижные, огромные, пристально
глядевшие из-под мокрого выпуклого лба - только глаза и лоб, и ничего
больше, ни рта, ни тела - ничего. Сырая тяжелая темнота и в светлом круге
- блестящие глаза и неестественно белый лоб.
Зверье.
какую-то блестящую металлическую дугу, цепь в траве, а Диана скомандовала:
"Скорее, Виктор". Он присел рядом с нею на корточки и только теперь понял,
что это капкан, а в капкане - нога человека. Он обеими руками вцепился в
железные челюсти и попытался их развести, но они подались чуть-чуть и
сомкнулись снова. "Дурак! - крикнула Диана. - Пистолетом!" Он скрипнул
зубами, ухватился поудобнее, напряг все мускулы так, что заскрипело в
плечах, и челюсти разошлись. "Тащи", - хрипло сказал он. Нога исчезла,
железные дуги сомкнулись снова и сжали ему пальцы. "Подержи фонарик," -
сказала Диана. "Не могу, - виновато сказал Виктор. - Попался. Возьми у
меня из кармана пистолет..." Диана чертыхнулась, полезла к нему в карман.
Он снова развел капкан, она вставила между скобами рукоятку, и он
освободился.
меня в санаторий и вызывайте машину.
его. Она посветила.
половина его лица была закутана черной повязкой. Очкарик, подумал Виктор.
Мокрец. Как он сюда попал?
Подкатило к горлу. - Сейчас... - Он присел возле мокреца на корточки и
повернулся к нему спиной. - Возьмите меня за шею, - сказал он.
дышал, и он не стонал, когда Виктор поскальзывался, но всякий раз его тело
сводило судорогой. Тропинка была гораздо круче, чем думал Виктор, и когда
они дошли до ограды, он основательно запыхался. Трудно оказалось протащить
мокреца через щель в ограде, но и с этим они в конце концов справились.
меня здесь.
двери и вошел в вестибюль.
Ты его убьешь, идиот! Немедленно вынеси и положи под дождь! Немедленно,
слышишь? Ну, чего стоишь?
ждал этого. Только что он лениво моросил, а тут вдруг хлынул настоящим
ливнем. Мокрец тихонько застонал, поднял голову и вдруг задышал
часто-часто, как загнанный. Виктор все еще медлил, инстинктивно
осматриваясь в поисках какого-нибудь навеса.
сразу вытянулся, и раскинул руки, правая нога его была неестественно
вывернута, огромный лоб в свете сильной лампы казался синевато-белым.
Виктор сел рядом на ступеньку. Ему хотелось уйти в вестибюль, но это было
невозможно - оставить под проливным дождем раненого человека, а самому
уйти в тепло. "Сколько раз меня сегодня называли дураком?" - подумал он,
обтирая лицо ладонью. Ох, что-то много. И, кажется, в этом есть доля
истины, поскольку, дурак, он же болван, он же кретин и прочее - это
невежда, упорствующий в своем невежестве. А ведь ей-богу, ему под дождем
лучше! И глаза открыл, и не такие они у него странные... Мокрец, подумал
он. Да, пожалуй мокрец а не очкарик. Как это его в капкан занесло? И
откуда здесь капкан? Второго мокреца сегодня встречаю, и у обоих
неприятности...
побежала вверх по лестнице. Что-то у нас в городе стало нехорошо с
мокрецами. Возня какая-то вокруг них. Что-то они всем стали мешать, даже
директору гимназии. Даже Лоле, вспомнил он вдруг. Кажется, она тоже
проходилась насчет них... Он посмотрел на мокреца. Мокрец смотрел на него.
джину?
Встретились и разошлись. А ему больно...
вами приедут.
похож на мертвеца - плоский и неподвижный под проливным дождем. На крыльцо
выскочила Диана с докторским чемоданчиком, присела рядом и стала что-то
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Прозоров Александр
Афанасьев Роман
Соломатина Татьяна