АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
свою.
- Но отвергать Христа для Христа? Этого мне не понять! Во всем нынешнем
сраме он один, мне кажется, в кого еще можно верить!
- И потому-то его именем и торгуют на всех наших торжищах духовных.
Каждогодно празднуем распятие и воскресение Христово, будто и впрямь он
выкупил вперед и до конца времен все грехи наши... Потому же они и
поклонение сотворенным вещам - иконам - отвергают.
- Отвергнуть легко! А ежели черный народ станет рубить иконы и новое
насилие воцарит?
- Там и много другого: счислению лет, противлению лунному, звездотечению
учат... - отвечал Тучин с легкою, чуть приметной неохотой, поглядывая по
сторонам. Он тут же перебил себя сам:
- Ну вот, кажется, до дела дошли. Что там Селезнев? А, опять про
соколиную охоту! Переходили бы сразу к делу... Слушай, Иван, говорят,
старики хотят тебя в Совет старых посадников от Славны поставить? - В свою
очередь спросил он Своеземцева.
- Не хочу! Почему это Иван Офонасович не может?
- Немир? Его ваши посадники больно не любят. Задирист! А за тебя и Марфа
Ивановна стоит, и ваши бояре согласны, бают: "В отца место"!
- Борецкая!
- Да. Она отца твоего уважала.
- Знаю. Но какой я "старый посадник"! Давеча пришлось судить. Люди втрое
старше меня и не из бедных, Домажиров да Филиппов отец. За каждым сотни
людей, а сошлись на полуторах обжах спорной земли. Старики! Сами не могут
по-люби решить, от меня суда просят... Чуть не отослал на Городец, право! В
отца место... Отец или я?
- Ты хоть начитан, законы знаешь.
- В этом мне тоже с родителем не тягатьце. Нет, ты вникни! Есть вечевая
палата, дьяк вечевой есть, приставы, позовницы, подвойские, хранилище грамот
- все есть! Так нет, там решить не могут, идут к посаднику. Вторая власть
нужна. А я не решу! В Москву писать? Великому князю Московскому? Он решит!
Про полторы обжи спорной земли... Мало у него дела. Решать будет
какой-нибудь Василий Федорович или Степан Брадатый; да опять же не сам, -
крысу приказную, что ни есть мелочь, посадит, холопа своего, тот решит! А
печать будет великого князя. Или к нам же на Городец отошлют, к наместнику.
А там и пойдет, как на Москвы уже началось: великие бояра приказным холопам
кланяютце да посулы сулят. Любо им то? Верно, любо! Тысяцким был - проще.
Купцы хоть своего не упустят, уложение помнят наизусть. Следи только, чтобы
тебя самого не облапошили. А сейчас эта заваруха будет с Москвой да с
Литвой. Не верю я католикам! Они и хороши для себя, а мы для них что татары,
язычники. Да и навряд Славну сейчас на войну сговоришь.
- Ваши житьи приехали!
- Кто побогаче да у кого земли по Кокшеньге. Решают великие бояра! А из
восьми славенских посадников один Немир...
- Постой, Селезнев говорить хочет!
Шутки, наконец, кончились.
- Вот что, друзья-товарищи! - начал Селезнев. - Собрались мы сюда не мед
пить, не танцы водить, а по нужному делу, по сватовству! - Он чуть
усмехнулся, примолк, обвел собрание пристальным взглядом своих сощуренных
черных глаз. - Великий князь снова требует княжчин, где ни есть: Двинских
земель и всего, что заняли москвичи под Вологдой, Бежецким Верхом, Торжком,
Ламским Волоком... Уступать не хотят ничего.
- По-прежнему, значит!
- Да, по-прежнему.
- С Казанью разделались, за нас принялись!
- Я то же хотел сказать...
- Двину терять жалко!
Молчавший до того Дмитрий вмешался. Негромко, но ясно и твердо, так, что
услышали все, сказал:
- Двиной не кончитце! И суд, и право, и власть, и вотчины отдадим.
Сказал и примолк, и вдруг стало ясно, что да, Двиной не кончится. Да и
что такое Новгород без Заволочья!
- Новая война с Москвой? - с усмешкой возразил Павел Телятев. - Под Русой
дали нам!
- Кому дали, - вмешался Савелков. - Не знаешь, как дело было!
Чарторыйский рать у Липны остановил, одна боярская дружина за озеро ушла.
Князь Шуйский был, да Иван Лукинич, да вот Григория Тучина батька, его
тогда и взяли в полон, да Казимер, этот раненый ушел, бился крепце всех...
В пяти стах человек шли, в тысяче ли, не боле того. А московской рати
пять тысящ! Дак в первом соступе разбили москвичей, пошли по дворам, да
платье, да доспехи почали лупить с мертвых шестников, да с татаров битых,
строй розрушили, а тут иная рать с поля подошла, да Басенок не растерялся,
своих спешил, разоставил за плетнем, за сугробами, к им не пробитьце, снегу
коню по грудь, а они, знай, бьют из луков по лошадям... Вот и побили!
- Басенка не зря шильники в шестьдесят осьмом ладили убить.
- Было такое дело! За Славной, в поле, под Городцом. Да утек.
- Ловок!
- Не больно ловок, как свои же бояре ослепили его на Москвы.
- А луки татарские хороши, мы вчерась пробовали с Ермолой. Бьют на триста
шагов - насквозь!
- Михайло Олелькович едет? - спросил кто-то из житьих.
- Едет. В ноябре ладитце быть.
- Киевский князь?
- Брат киевского князя. Он из Ольгердовичей, крещеный, греческой веры.
Ольгердовичи - они все православные.
- Все одно, не выстоять одним противу Москвы, хоть и с Олельковичем!
- А Шуйского куда пихнули?
- Шуйский на Двину уехал, неспокойно там.
- М-да, стало, дело без нас уже движетце!
- С Москвой ежели... Такое вместе со стариками надо бы решать...
- И еще узнать, что Захария Овин думает!
- Что вы к Захарию привязались! - вступился Берденев. - Захарий
Григорьевич думает, что и все. Кому под Москву охота!
- Старики у матери соберутся на днях, - вновь подал голос Дмитрий
Борецкий. - Мы уже не дети, у самих дети растут! Половина из вас посадники.
Ваши суд и власть. И то вспомните, когда Онцифор Лукич дал городу новый
устав, он и сам отступился посадничества, и другие старики отступились.
Молодежь стала у кормила власти.
- Тому уж боле ста лет! А нынь, кто умен, давно свои вотчины под Торжком
да Бежичами московским боярам попродали...
- Он дело говорит! Старики иные уж в домовину глядят, а нам жить!
- Старики, однако, поводья из рук не выпустили, нам не передали,
возразил, пожав плечами, красавец Юрий.
- Старики не выдадут! - вспыхнул Савелков, распаляясь. - Казимер герой!
Богдана не свернешь! Офонас Груз - старчище кремень и Тимофей не хуже!
Лошинский? Пенков? Берденев? Самсоновы? Федоров? Все с нами! выкрикивал он
знакомые каждому имена. - Захарья Овин, этот, не во гнев сказать... Но и тот
за свое встанет! Да в плотниках один Иван Лукинич чего стоит! Славлян
испугались? И славляне тоже здесь! Своеземцев, покажись! И на Славне-то один
Исаак Семенович к Москве тянет!
- Жаль вот Яков Игнатьич умер, был мужик, каких мало! - вздохнули в
толпе.
- Дмитрия Васильича Глухова, вот кого жаль!
- Василий Степаныч, Своеземцева батька, до схимы, самый был светлый ум в
Новом Городе. При нем бы и Славна не шаталась!
- Самсона Иваныча не забудьте еще, господа!
- С Москвы пишут про нас: люди молодые, остались без родителей, наставить
некому, - насмешливо подал голос Губа-Селезнев.
- Не ведают, мол, как и кланятьце Москве! - поддержал Федор Борецкий.
- А и верно, други, почитай, у половины у нас отцов нету! Ты, Савелков,
да Дмитрий с Федором, да Гриша Тучин, да Михайловы, да Селезневы...
- Седем-ко мы, братцы, подумаем, подумаем да пригорюнимся, научить-то нас
бедных, некому!
- Московского князя Ивана приложи, тоже двадцати летов без отца осталсе!
Шутка не получилась. Двое-трое расхмылились при имени Ивана, но по лицам
прочих пробежала тень: "Выдержим ле?"
Подошла решительная минута. Василий Селезнев оборотился к Дмитрию
Борецкому, и все посмотрели на Дмитрия. Так в старинах, что поют гусляры на
пирах, в бою богатырском, герой посылает слугу своего расправиться со
слабыми супротивниками, но в поединок на главного ворога выезжает сам.
Борецкий обвел очами молодые задорные лица новгородской господы: великих
бояр, иных еще безбородых, детей посадничьих, тысяцких, избранных житьих,
молвил негромко и значительно:
- Други! Я собрал вас вот зачем. Кто знает - знает, а прочие слушайте.
Князь нам нужен, без него не обойтись. Но какой? Исстари Новгород был волен
во князьях, приглашал, кого любо, а нелюбым говорил:
"Ступай, княже, мы сами по себе, а ты сам по себе". Так было?
- Так!
- Так-то так...
- Постой. Что мы видели от великих князей московских? Дмитрий Иваныч
Донской, когда Тохтамышу Москву подарил, явился с ратью за серебром.
Гневен был, что наши молодые люди на Волгу ходили, татар
побили-пограбили.
Не так? Василий Дмитрич вознамерился Заволочье отъять. Кабы не разбили
его наши деды-прадеды на Двине, конец был бы Новугороду.
- Били-то вятичей да устюжан!
- И москвичей били в те поры, Олфим.
- Стойте, господа, пусть Борецкий скажет!
Дмитрий перемолчал говорку, вновь повел речь:
- Теперь глаза колют нам литовским митрополитом да в союзе с латинами
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 [ 8 ] 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
|
|