каждый курень приходилось сражаться с возрастающим ожесточением.
невеликой и не шла ни в какое сравнение с тем, что захватили когда-то у
татар, он благоразумно повернул назад.
Тохто-беки пленного меркита.
Есугей-багатур попортил тебе, Тохто-беки, шею. Я довершу то, что начал мой
отец,- вернусь и сниму твою криво сидящую голову! Жди меня.
со страхом оглядывался, а вслед несся хохот, свист воинов, смех нойонов.
Нилха-Сангун раньше был неплохим человеком, добродушным, покладистым, но
за время скитаний по чужим владениям сильно изменился, стал беспокойным,
недоверчивым, въедливым и все норовил подменить собою отца.
и победитель, но не отцу искать встречи с тобой. Тэмуджин опустил руки,
начал пригибать к ладоням пальцы - раз, два, три, четыре...
воинов. Позови его сюда.
скитаний, был худ и бледен, но быстро набрал тело) стало хмуро-задумчивым,
должно быть, он решал, правильно ли будет, если отец поедет на зов
Тэмуджина. Смотри, какой!.. Тэмуджин снова начал загибать пальцы, но небо
вразумило Нилха-Сангуна, он повернул лошадь, поскакал назад, к воинам
Джагамбу.
Ван-хана.
жеребец!- сказал Боорчу.
следовало пресечь такие речи, но он промолчал.
Тэмуджин велел остановить войско, построить его в круг. В середину круга
въехал вместе с Ван-ханом.
их. Я повел вас на меркитов, и они бежали в страхе. Однако было время - я
держал в руках не разящий меч, а обломок железа для выкапывания корней.
Мое имя и моя жизнь исчезли бы в безызвестности, но нашелся великодушный
человек, который посадил меня на коня, вложил в руки оружие, поддержал
отеческим словом. Этот человек - Ван-хан. Воины и нойоны, настал день,
когда я могу за добро воздать добром, возместить хотя бы малую долю того,
что получил от хана-отца. Всю добычу я отдаю Ван-хану.
ему. Всяк должен был получить свою долю - таково древнее привило. Он
грубо, неосмотрительно нарушил его, и это Могло плохо сказаться на его
будущем. Отыскал глазами Боорчу и Джэлмэ. Но советоваться было некогда.
Повернулся к Ван-хану:
воинов,- хороший старик все-таки. Тэмуджин привстал на стременах, и голос
зазвенел с веселой силой:
уступает часть добытого вам. Пусть каждый возьмет то, что может увезти на
своем верховом коне. Вы заслужили большего, и я буду помнить об этом. Я
поведу вас в другие походы, и вы получите вдвое больше того, что отдали
сегодня.
добром.
дадим отдохнуть и людям, и коням?
что у него сейчас на душе. Эрхе-Хара готовится к битве. Если они его разом
не одолеют, война станет затяжной, а это опасно: очухаются меркиты или
соберутся с духом тайчиуты... Придется отступить, а их отступление укрепит
Эрхе-Хара. И сам Тэмуджин немало думал об этом...
отца.- Я не увижу покоя, пока не вышвырнем Эрхе-Хара из наших кочевий!
подпруги, кто вдевает ногу в стремя?
вселяется в наших врагов. Этот страх-наш лучший воин. Сам учил меня
когда-то, хан-отец...
идет, всегда кажется больше той, что прошла. Пошли в свои кочевья людей,
пусть они шепотом устрашат нойонов и воинов.
что подвернется под руку. Один приторочил к седлу двух живых овец, второй
- целую связку железных котлов, третий - молодую женщину, четвертый -
юртовый войлок. Мимо ехал Даритай-отчигин. Он нагрузил своего коня так,
что из-за узлов еле видна была его маленькая голова.
безродными воинами...
Эрхе-Хара левой рукой натягивал поводья, правой, стиснутой в кулак,
потрясал над головой.
Поодаль толпились пешие нукеры с луками в руках. Неподвижно висели четыре
белых туга на высоких древках. И эти четыре туга, и эта большая юрта, и
эти нойоны с нукерами были его. У-у, проклятые нойоны... Легко и покорно
склонились перед ним, когда шел сюда с найманами. А сейчас так же легко
готовы склониться перед своим прежним повелителем Тогорилом-братоубийцей.
Истребить надо было всех до единого! Стоят, как каменные истуканы,
уверенные в своей неуязвимости. Рука потянулась к сабле, но, глянув на
нукеров, он понял, что не успеет зарубить ни одного из этих трижды
предателей. Закидают стрелами... Отпустил поводья. Конь вынес его из
куреня в открытую степь. За ним скакали человек десять - пятнадцать его
товарищей. С ними он был в изгнании, с ними пришел сюда, с ними уходит.
затуманиваются вершины сопок. Великий боже, где ты? Где твоя правда и
справедливость? Почему не сгинул, не издох в песках пустынь, не утонул в
реках, не пал от рук разбойных людей братоубийца хан?
печалью народа: тяжело болел великий правитель, мудрый человек Инанча-хан.
Что будет со страной, если он умрет? Кто сможет заменить его?
молчании толпились люди. Эрхе-Хара пропустили в шатер. Инанча-хан лежал на
толстых шелковых одеялах. Его лицо безобразно распухло, почернело, глаза
заплыли, из круглого рта с хрипом вырывалось дыхание, колебля редкие седые
усы. Возле хана с правой стороны на коленях стояли два его сына, Таян-хан
и Буюрук, и юная наложница тангутка Гурбесу, с левой стороны сутулился
длиннорукий, уродливо-нескладный Коксу-Сабрак, о чем-то шептались сын
Таян-хана Кучулук, хмурый подросток, и главноначальствующий над писцами,
хранитель золотой ханской печати молодой уйгур Татунг-а.
хотелось плакать. Жаль было хана. К нему он был добр... Ему хотелось
плакать и от жалости к себе - кто теперь будет покровителем и заступником?
Таян-хан? Старший сын умирающего повелителя косит узкие глаза на красавицу
тангутку, незаметно ловит ее руку с длинными, гибкими пальцами, вздыхает,
но, кажется, не скорбь выдавливает его вздохи. Таян-хан человек мягкий, не
высокомерный, но с легким, ненадежным нравом. Ему, видимо, давно уже
надоело сидеть у ложа умирающего. Его руки все настойчивее ловят пальцы
тангутки. А Буюрук? Он сердито подергивает плечами и понемногу
придвигается к Гурбесу. Придвинувшись совсем близко, ущипнул тангутку за
бедро. Она медленно повернула голову, покрытую накидкой, гневно сверкнула
большими черными глазами. До чего же красива! Маленький прямой нос,
полные, немного вытянутые вперед и слегка вывернутые губы, грешные тени
под глазами... Не зря старый хан возвысил ее над всеми своими женами и
наложницами.
Шилова Юлия
Корнев Павел
Прозоров Александр
Бажанов Олег
Каргалов Вадим
Шилова Юлия