read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



который не хочет теперь от меня отвязаться. Итак, пусть это будет повесть
по поводу мокрого снега.
II
ПО ПОВОДУ МОКРОГО СНЕГА
Когда из мрака заблужденья
Горячим словом убеждения
Я душу падшую извлек,
И, вся полна глубокой муки,
Ты прокляла, ломая руки,
Тебя опутавший порок;
Когда забывчивую совесть
Воспоминанием казня,
Ты мне передавала повесть
Всего, что было до меня,
И вдруг, закрыв лицо руками,
Стыдом и ужасом полна,
Ты разрешилася слезами,
Возмущена, потрясена...
И т. д., и т. д., и т. д.
Из поэзии Н. А. Некpасова
I
В то время мне было всего двадцать четыре года. Жизнь моя была уж и
тогда угрюмая, беспорядочная и до одичалости одинокая. Я ни с кем не
водился и даже избегал говорить и все более и более забивался в свой угол.
В должности, в канцелярии, я даже старался не глядеть ни на кого, и я очень
хорошо замечал, что сослуживцы мои не только считали меня чудаком, но - все
казалось мне и это - будто бы смотрели на меня с каким то омерзением. Мне
приходило в голову: отчего это никому, кроме меня, не кажется, что смотрят
на него с омерзением? У одного из наших канцелярских было отвратительное и
прерябое лицо, и даже как будто разбойничье. Я бы, кажется, и взглянуть ни
на кого не посмел с таким неприличным лицом. У другого вицмундир был до
того заношенный, что близ него уже дурно пахло. А между тем ни один из этих
господ не конфузился - ни по поводу платья, ни по поводу лица, ни
как-нибудь там нравственно. Ни тот, ни другой не воображали, что смотрят на
них с омерзением; да если б и воображали, так им было бы все равно, только
бы не начальство взирать изволило. Теперь мне совершенно ясно, что я сам
вследствие неограниченного моего тщеславия, а стало быть, и
требовательности к самому себе, глядел на себя весьма часто с бешеным
недовольством, доходившим до омерзения, а оттого, мысленно, и приписывал
мой взгляд каждому. Я, например, ненавидел свое лицо, находил, что оно
гнусно, и даже подозревал, что в нем есть какое-то подлое выражение, и
потому каждый раз, являясь в должность, мучительно старался держать себя
как можно независимее, чтоб не заподозрили меня в подлости, а лицом
выражать как можно более благородства. "Пусть уж будет и некрасивое лицо, -
думал я, - но зато пусть будет оно благородное, выразительное и, главное,
чрезвычайно умное". Но я наверно и страдальчески знал, что всех этих
совершенств мне никогда моим лицом не выразить. Но что всего ужаснее, я
находил его положительно глупым. А я бы вполне помирился на уме. Даже так,
что согласился бы даже и на подлое выражение, с тем только, чтоб лицо мое
находили в то же время ужасно умным.
Всех наших канцелярских я, разумеется, ненавидел, с первого до
последнего, и всех презирал, а вместе с тем как будто их и боялся.
Случалось, что я вдруг даже ставил их выше себя. У меня как-то это вдруг
тогда делалось: то презираю, то ставлю выше себя. Развитой и порядочный
человек не может быть тщеславен без неограниченной требовательности к себе
самому и не презирая себя в иные минуты до ненависти. Но, презирая ли,
ставя ли выше, я чуть не перед каждым встречным опускал глаза. Я даже опыты
делал: стерплю ли я взгляд вот хоть такого-то на себе, и всегда опускал я
пеpвый. Это меня мучило до бешенства. До болезни тоже боялся я быть смешным
и потому рабски обожал рутину во всем, что касалось наружного; с любовью
вдавался в общую колею и всей душою пугался в себе всякой эксцентpичности.
Но где мне было выдержать? Я был болезненно развит, как и следует быть
развитым человеку нашего вpемени. Они же все были тупы и один на дpугого
похожи как баpаны в стаде. Может быть, только мне одному во всей канцелярии
постоянно казалось, что я был трус и раб; именно потому и казалось, что я
был развит. Но оно не только казалось, а и действительно так было в самом
деле: я был трус и раб. Говорю это без всякого конфуза. Всякий порядочный
человек нашего времени есть и должен быть трус и раб. Это - нормальное его
состояние. В этом я убежден глубоко. Он так сделан и на то устроен. И не в
настоящее время, от каких-нибудь там случайных обстоятельств, а вообще во
все времена порядочный человек должен быть трус и раб. Это закон природы
всех порядочных людей на земле. Если и случится кому из них похрабриться
над чем-нибудь, то пусть этим не утешается и не увлекается: все равно перед
другим сбрендит. Таков единственный и вековечный выход. Храбрятся только
ослы и их ублюдки, но ведь и те до известной стены. На них и внимания
обращать не стоит, потому что они ровно ничего не означают.
Мучило меня тогда еще одно обстоятельство: именно то, что на меня
никто не похож и я ни на кого не похож. "Я-то один, а они-то все", - думал
я и - задумывался.
Из этого видно, что я был еще совсем мальчишка.
Случались и противоположности. Ведь уж как иногда гадко становилось
ходить в канцелярию: доходило до того, что я много раз со службы
возвращался больной. Но вдруг ни с того ни с сего наступает полоса
скептицизма и равнодушия(у меня все было полосами), и вот я же сам смеюсь
над моею нетерпимостью и брезгливостью, сам себя в романтизме упрекаю. То и
говорить ни с кем не хочу, а то до того дойду, что не только разговорюсь,
но еще вздумаю с ними сойтись по-приятельски. Вся брезгливость вдруг разом
ни с того ни с сего исчезала. Кто знает, может быть, ее у меня никогда и не
было, а была она напускная, из книжек? Я до сих пор этого вопроса еще не
разрешил. Раз даже совсем подружился с ними, стал их дома посещать, в
преферанс играть. водку пить, о производстве толковать... Но здесь
позвольте мне сделать одно отступление.
У нас, русских, вообще говоря, никогда не было глупых надзвездных
немецких и особенно французских романтиков, на которых ничего не действует,
хоть земля под ними трещи, хоть погибай вся Франция на баррикадах, - они
вс° те же, даже для приличия не изменятся, и вс° будут петь свои
надзвездные песни, так сказать, по гроб своей жизни, потому что они дураки.
У нас же, в русской земле, нет дураков; это известно; тем-то мы и
отличаемся от прочих немецких земель. Следственно, и надзвездных натур не
водится у нас в чистом их состоянии. Это вс° наши "положительные" тогдашние
публицисты и критики, охотясь тогда за Костанжоглами да за дядюшками
Петрами Ивановичами и сдуру приняв их за наш идеал, навыдумали на наших
романтиков, сочтя их за таких же надзвездных, как в Германии или во
Франции. Напротив, свойства нашего романтика совершенно и прямо
противоположны надзвездно-европейскому, и ни одна европейская мерочка сюда
не подходит. (Уж позвольте мне употреблять это слово: "романтик" - словечко
старинное, почтенное, заслуженное и всем знакомое.) Свойства нашего
романтика - это вс° понимать, все видеть и видеть часто несравненно яснее,
чем видят самые положительнейшие наши умы; ни с кем и ни с чем не
примиряться, но в то же время ничем и не брезгать; все обойти, всему
уступить, со всеми поступить политично; постоянно не терять из виду
полезную, практическую цель (какие-нибудь там казенные квартирки,
пенсиончики, звездочки) - усматривать эту цель через все энтузиазмы и
томики лирических стишков и в то же время "и прекрасное и высокое" по гроб
своей жизни в себе сохранить нерушимо, да и себя уже кстати вполне
сохранить так таки в хлопочках, как ювелирскую вещицу какую-нибудь, хотя
бы, например, для пользы того же "прекрасного и высокого". Широкий человек
наш романтик и первейший плут из всех наших плутов, уверяю вас в том...
даже по опыту. Разумеется, все это, если романтик умен. То есть что ж это
я! романтик и всегда умен, я хотел только заметить, что хоть и бывали у нас
дураки-романтики, но это не в счет и единственно потому, что они еще в
цвете сил окончательно в немцев перерождались и, чтоб удобнее сохранить
свою ювелирскую вещицу, поселялись там где-нибудь, больше в Веймаре, или в
Шварцвальде. Я, например, искренно презирал свою служебную деятельность и
не плевался только по необходимости, потому что сам там сидел и деньги за
то получал. В результате же, заметьте, все-таки не плевался. Наш романтик
скорей сойдет с ума(что, впрочем, очень редко бывает), а плеваться не
станет, если другой карьеры у него в виду не имеется, и в толчки его
никогда не выгонят, а разве свезут в сумасшедший дом в виде "испанского
короля", да и то если уж он очень с ума сойдет. Но ведь сходят у нас с ума
только жиденькие и белокуренькие. Неисчетное же число романтиков -
значительные чины впоследствии происходят. Многосторонность необыкновенная!
И какая способность к самым противоречивейшим ощущениям! Я и тогда был этим
утешен, да и теперь тех же мыслей. Оттого-то у нас так и много "широких
натур", которые даже при самом последнем паденьи никогда не теряют своего
идеала; и хоть и пальцем не пошевелят для идеала-то, хоть разбойники и воры
отъявленные, а все-таки до слез свой первоначальный идеал уважают и
необыкновенно в душе честны. Да-с, только между нами самый отъявленный
подлец может быть совершенно и даже возвышенно честен в душе, в то же время
нисколько не переставая быть подлецом. Повторяю, ведь сплошь да рядом из



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 [ 8 ] 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.