уж не пьет ли? Вот была бы умора... Прошли два господина в
цилиндрах; цилиндры, как пробки на воде, проплыли над оградой.
Совершенно непонятно, почему они в цилиндрах. И потом, откуда
ни возьмись, скользнул над террасой вялый облетевший адмирал,
опустился на край столика, раскрыл бархатные крылья и медленно
ими задвигал, как будто задышал. Малиновые полоски вылиняли,
бахрома изорвалась, но он был еще так нежен, так наряден...
очки: оправа была черепаховая,--с той оговоркой, конечно, что
черепаха тем и известна, что ее отлично и разнообразно
подделывают. Как только вставлены были нужные стекла, он эти
очки надел. На сердце, как и за ушами, стало уютно и покойно.
Туман рассеялся. Свободные краски мира вошли снова в свои
отчетливые берега.
восстановить свою полновесность, осесть, утвердиться в
свежерасчерченном мире: нужно было найти себе верное
пристанище: Он снисходительно улыбнулся, вспомнив вчерашнее-
обещание Драйера платить и за то, и за се. Драйер --приятное,
фантастическое и крайне полезное существо. И он совершенно
прав: приодеться прямо необходимо. Сперва, однако,-- комнату...
низкого, сплошь белого неба. Таксомоторы были оливково-черные с
отчетливым шашечным кантом по дверце. Там и сям синий почтовый
ящик был заново покрашен,-- блестящий и липкий по-осеннему.
Улицы в этом квартале были тихие, какими, собственно говоря, не
полагалось быть улицам столицы. Он старался запомнить их
названия, местонахождение аптеки, полиции. Ему не нравилось,
что так много простора, муравчатых скверов, сосен и берез,
строящихся домов, огородов, пустырей. Это слишком напоминало
провинцию. В собаке, гулявшей с горничной, ему показалось, что
он узнал Тома. Дети играли в мяч или хлестали по своим волчкам
прямо на мостовой: так и он играл когда-то, в родном городке. В
общем, только одно говорило ему, что он действительно в
столице: некоторые прохожие были чудесно, прямо чудесно одеты!
Например: клетчатые шаровары, подобранные мешком ниже колена,
так что особенно тонкой казалась голень в шерстяном чулке;
такого покроя, именно такого, он еще не видал. Затем был щеголь
в двубортном пиджаке, очень широком в плечах и донельзя
обтянутом на бедрах, и в штанах неимоверных, просторных,
безобразных, скрывающих сапоги -- хоть воплощай в бродячем
цирке передние ноги клоунского слона. И превосходные были
шляпы, и галстуки, как пламя, и какие-то голубиные гетры,
Драйер добр.
"Ах, какие дамочки,--почти вслух думал он и легонько стискивал
зубы...-- Какие икры,-- с ума сойти!..."
конечно, сто раз в день испытывал то же самое,-- но тогда он не
смел слишком засматриваться,-- а тут дело другое: эти дамочки
доступны, они привыкли к жадным взглядам, они рады им, можно,
пожалуй, любую остановить, разговориться с ней... Он так и
сделает, но только нужно сперва найти комнату. За
сорок--пятьдесят марок, сказал Драйер. За пятьдесят, значит...
третьего, четвертого дома была вывешена дощечка: сдается, мол,
комната. Он вытащил из кармана только что купленный план,
проверил еще раз, далеко ли он находится от дома Драйера, и
увидел, что -- близко. Затем он выбрал издали одну такую
дощечку и позвонил. Позвонив, он заметил, что на дощечке
написано: "Осторожно, дверь только что покрашена". Но было уже
поздно. Справа отворилось окно. Стриженая девушка, держась
обнаженной по плечо рукой за раму, другой прижимая к груди
черного котенка, внимательно посмотрела на Франца. Он
почувствовал неожиданную сухость во рту: девушка была
прелестная; простенькая совсем, но прелестная. А эти простые
девушки в столице, если им хорошо заплатить... "Вам к кому
нужно?"--спросила девушка. Франц переглотнул, глупо улыбнулся
и, с совершенно неожиданной наглостью, от которой сам тотчас
смутился, сказал: "Может быть к вам, а?" Она поглядела на него
с любопытством. -- Полноте, полноте,-- неловко проговорил
Франц,--' вы меня впустите.
знаю, чего он хочет. Ты его лучше сам спроси". Над ее плечом
выглянула голова пожилого мужчины с трубкой в зубах. Франц
приподнял шляпу и, круто повернувшись, ушел. Он заметил, что
продолжает болезненно улыбаться, а кроме того тихо мычит.
"Пустяк,-- подумал он злобно.-- Ничего не было. Забыто. Итак,
нужно найти комнату".
улицах. Строго говоря, любая из них была прекрасна, но у каждой
был крохотный недостаток. В одной, например, было еще не
убрано, и, посмотрев в глаза заплаканной женщине в трауре,
которая с каким-то вялым отчаянием отвечала на его вопросы, он
решил почему-то, что тут, в этой комнате, только что умер ее
муж,-- и, решив так, не мог уже справиться с образом, который
его фантазия поспешила отвратительно развить. В другой комнате
недочет был попроще: она стоила на пять марок больше цены,
положенной Драйером; зато была очаровательна. В третьей стоял у
постели столик, который вдруг напомнил ему точь-в-точь такой же
столик, бывший главным действующим лицом на неприятнейшем
спиритическом сеансе. В четвертой пахло уборной. В пятой... Но
Франц сам вскоре стал путать в памяти эти комнаты и их
недостатки,-- и только одна осталась какой-то нетронутой и
ясной,-- та, за пятьдесят пять марок, на тихой улице,
кончавшейся тупиком.
все равно сам не решится, боясь сделать дурной выбор и лишить
себя миллиона других комнат; а вместе с тем,-- трудно себе
представить что-нибудь лучше -- той, дороговатой, с портретом
голой женщины на стене.
обедать. Блестящая мысль: я пойду обедать к Драйеру. Я спрошу у
него, на что собственно мне обращать сугубое внимание при
выборе, и не думает ли он, что пять лишних марок..."
как только освободится от дел, махнет вон туда, так, потом так,
потом так,-- по подземной железной дороге,-- туда, где улицы,
должно быть, пошумнее и понаряднее), Франц без труда добрел до
особнячка. Этот зернисто-серый особнячок был на вид удивительно
какой-то плотный, ладный, даже, скажем, аппетитный. В саду на
молодых деревцах гроздились тяжелые яблоки. Проходя по
хрустящей тропе, Франц увидел Марту, стоявшую на ступеньке
крыльца. Она была в шляпе, в кротовом пальто, в руке держала
зонтик, и, проверяя сомнительную белизну неба, соображала,
раскрыть ли зонтик или нет. Заметив Франца, она не улыбнулась,
и он, здороваясь с ней, почувствовал, что лопал некстати.
своими чудесными, холодными глазами--Он сегодня обедает в
городе.
на лиловатый цветок, приколотый к огромному воротнику пальто,
на короткий тупой зонтик с красным набалдашником,--и понял, что
и она тоже уходит. "Простите, что побеспокоил",-- сказал он,
сдерживая досаду. "Ах, пожалуйста...",-- сказала Марта. Они оба
двинулись по направлению к калитке. Франц не знал, что ему
делать: проститься ли сейчас или продолжать идти с нею рядом.
Марта с недовольным выражением в глазах глядела прямо перед
собой, полураскрыв крупные теплые губы. Потом она быстро
облизнулась и сказала: "Так неприятно: я должна идти пешком.
Дело в том, что мы вчера наш автомобиль разбили".
объехать грузовик, шофер сперва наскочил на деревянную
ограду,---там, где чинили трамвайные рельсы,-- затем, резко
вильнув, стукнулся о бок грузовика, повернулся на месте и с
треском .въехал в столб. Пока продолжался этот припадок
автомобильного .бешенства, Марта и Драйер принимали
всевозможные положения я в конце концов оказались на полу.
Драйер сочувственно спросил, не ушиблась ли она. Встряска,
толпа зевак, разбитый автомобиль, грубый шофер грузовика,
полицейский, с которым Драйер говорил так, как будто случилось
что-то очень смешное,-- все это привело Марту в состояние
такого раздражения, что потом, в таксомоторе, она сидела, как
каменная.
и, медленно протянув руку, помогла Францу отворить калитку,
которую он сердито теребил.