РОК
двадцать, так они дошли до середины улочки Оказавшись напротив большого
красивого дома, незнакомец вынул из кармана ключ и отпер небольшую дверь,
предназначавшуюся для хозяина дома, когда он хотел войти или выйти, не
посвящая в это слуг.
следовать за ним Жильбер вошел и легонько толкнул дверь; она беззвучно
повернулась на петлях и бесшумно захлопнулась Такой замок привел бы мэтра
Гамена в восхищение Войдя в дом, Жильбер оказался в коридоре; по обеим его
сторонам стены были украшены на высоте человеческого роста бронзовыми
инкрустациями, точными копиями панно, которыми Гиберти отделал дверь во
флорентийский баптистерий <Помещение для обряда крещения>.
и вошел в гостиную, стены которой были обтянуты точно так же, как и мебель,
индийским атласом. Необыкновенная птица на потолке, похожая на тех, которых
рисуют или вышивают в Китае, раскинув золотисто-лазурные крылья, сжимала в
когтях люстру изумительной работы, выполненную, как и канделябры, в виде
букетов лилий.
камине.
вернее, угадал, что у него за спиной отворилась дверь. Он обернулся и узнал
Калиостро, выходившего из туалетной комнаты.
и руки, привести в порядок еще черные волосы и совершенно переменить костюм.
ботинках, грубых штанах и рубашке из сурового полотна превратился в
элегантного господина, Дважды представленного нами читателям: сначала - в
"Джузеппе Бальзамо", затем - в "Ожерелье королевы".
а брильянты, которыми были унизаны его пальцы - от простого золотого кольца,
подаренного Жильберу Вашингтоном.
виделись, дорогой Жильбер, вы достигли таких вершин, особливо в философии,
что отныне учителем должны называться вы, а я едва заслуживаю звания
ученика.
предположить, что я достиг успехов, откуда вам-то об этом известно? Ведь мы
не виделись восемь лет!
пока с ними не видишься? Я не видел вас восемь лет, это верно, однако я мог
бы день за днем пересказать всю вашу жизнь за прошедшее время, - Ого!
пожалуйста: в первый раз вас вызвали во Францию семейные дела; ваши семейные
дела меня не касаются, следовательно...
продолжайте, учитель.
Себастьена и поместили его в пансион в небольшом городке милях в двадцати от
Парижа; кроме того, вам необходимо было уладить свои дела с вашим фермером,
добрым малым, которого вы вопреки его воле задерживаете в Париже, а ему по
многим причинам следовало бы вернуться к жене, - Должен признать, учитель,
что вы творите чудеса!
политическим, тем самым, какие многих других заставляют отсюда уехать; затем
вы написали кое-какие статьи и послали их Людовику Шестнадцатому, и так как
в вас есть еще нечто от людей прошлого поколения, для вас гораздо важнее
получить одобрение короля, нежели моего предшественника в деле вашего
образования - Жан-Жака Руссо, если бы он был жив! - хотя ознакомиться с его
мнением было бы несравненно интереснее, чем с суждением короля. А вам не
терпелось узнать, что думает о докторе Жильбере потомок Людовика
Четырнадцатого, Генриха Четвертого и Людовика Святого. К несчастью,
существовало одно дельце, о котором вы не подумали, но из-за которого,
однако, мне довелось наткнуться в один прекрасный день на вас, истекавшего
кровью с пулей в груди в одном из гротов на Азорских островах, где мой
корабль сделал случайную остановку. Это дельце имело отношение к мадмуазель
де Таверне, ставшей графиней де Шарни без всякого ущерба для своей
репутации, а также с целью оказать услугу королеве. А так как королева ни в
чем не могла отказать той, которая согласилась отдать свою руку графу де
Шарни, королева попросила и добилась указа о вашем заключении без суда и
следствия. Вы были арестованы по дороге из Гавра в Париж и препровождены в
Бастилию, где томились бы по сию пору, дорогой доктор, если бы однажды народ
не освободил вас одним мановением руки. Как настоящий роялист, вы, дорогой
Жильбер, сейчас же присоединились к королю, заняв должность одного из
четырех его личных лекарей. Вчера, вернее, нынче утром, вы от души
постарались ради спасения королевской семьи, поспешив разбудить этого
славного Лафайета, почивавшего сном праведника; а совсем недавно, когда вы
меня узнали, вы, видя, что королеве - которая, заметим в скобках, дорогой
Жильбер, вас ненавидит, - грозит опасность, вы были готовы защитить
государыню грудью... Все так? Не забыл ли я какую-нибудь незначительную
подробность, вроде сеанса гипноза в присутствии короля или изъятия некой
шкатулки кое из чьих Рук, захвативших ее по приказанию министерства некоего
Паделу? Скажите же, и если я допустил какую-нибудь ошибку или неточность, я
готов принести вам свои извинения.
умеет произвести сильное впечатление: имевшие с ним дело люди были готовы
поверить, что, подобно Богу, он обладал даром охватывать разом весь мир во
всех его подробностях, а также читать в сердцах людей.
видеть, какое впечатление он произвел на Жильбера, а тот и не пытался это
скрывать.
вы меня, мое желание знать, что с вами сталось со времени нашей разлуки, по
крайней мере, не меньше вашего желания справиться обо мне; не угодно ли
будет вам сообщить мне, если вы не сочтете мою просьбу неуместной, в какой
части света обнаруживали вы свой гений и являли свое могущество?
даже со многими из них, правда, совсем с другой целью. Вы приближаетесь к
ним затем, чтобы их поддержать, я же намерен их свергнуть; вы пытаетесь
создать конституционно-монархическое государство и потерпите неудачу, я же
обращаю императоров, королей, принцев в философов; я одержу верх.
благодаря Вольтеру, д'Аламберу и Дидро, этим новым Мезентиям, возвышенным
созерцателям богов, а также примером дорогого короля Фридриха, к несчастью,
ушедшего от нас. Впрочем, как вы знаете, все люди смертны, не считая тех,
кому суждена жизнь вечная, вроде меня или графа де Сен-Жермена. Как бы там
ни было, а королева хороша собой, дорогой Жильбер, и она вербует солдат,
сражающихся друг с другом, а также привлекает на свою сторону королей,
способствующих свержению самодержавия в большей степени, нежели Бонифаций
Тринадцатый, Климент Восьмой и Борджа способствовали упразднению церкви.
Итак, прежде всего вспомним императора Иосифа Второго, брата нашей любимой
королевы: он закрывает три четверти монастырей, захватывает их имущество,
выгоняет кармелиток из их келий, посылает своей сестре Марии-Антуанетте
гравюры, на которых изображены монахини, сбрасывающие капюшоны и примеряющие
новые наряды, а также монахи-расстриги, завивающие волосы. Перед нами -
датский король, ставший палачом собственного лекаря Струенсе; этот
скороспелый философ, еще будучи семнадцатилетним юнцом, говаривал: "Господин
Вольтер сделал из меня мужчину, именно он научил меня мыслить". Перед нами -
пример императрицы Екатерины, делающей смелые шаги в философии, что не
мешает ей, разумеется, дробить Польшу; это ей Вольтер писал-"Дидро,
д'Аламбер и я готовы на Вас молиться". Перед нами - пример королевы Шведской
и, наконец, множества принцев в Империи, а также на территории всей
Германии.
так как я верю, что для вас ничего невозможного нет, то надеюсь, что вы
преуспеете и в этом.
когтей, проведя перед тем полгода в крепости Святого Ангела, и освободился
точно таким же образом, каким вы три месяца назад вырвались из Бастилии.
народ из Сент-Антуанского предместья взял Бастилию?
покойны, настанет день, когда это произойдет; папству еще предстоит пережить
ночь с пятого на шестое октября; в этом смысле Версаль и Ватикан скоро
сравняются - Однако я полагал, что из крепости Святого Ангела нет возврата..
Самойлова Елена
Шекли Роберт
Сертаков Виталий
Роллинс Джеймс
Пехов Алексей
Володихин Дмитрий