а? Вы, я вижу, собрались поступать на китобоец, вот вам и надо привыкать к
таким вещам.
когда-нибудь и пошел бы на это, то здесь все зависит от того, что
представляет собой гарпунщик; если же у него (хозяина) действительно нет
другого места и если гарпунщик будет не слишком неприемлем, то, уж конечно,
чем и дальше бродить в такую морозную ночь по улицам чужого города, я готов
удовлетвориться половиной одеяла, которым поделится со мной любой честный
человек.
Ужин сейчас уж поспеет.
хуже скамеек в парке Бэттери. На другом конце ее какой-то задумчивый матрос,
усердно согнувшись в три погибели и широко раздвинув колени, украшал сиденье
при помощи карманного ножа. Он пытался изобразить корабль, идущий на всех
парусах, но, по-моему, это ему плохо удавалось.
Там стоял холод, прямо как в Исландии, камин даже не был затоплен - хозяин
сказал, что не может себе этого позволить. Только тускло горели две сальные
свечи в двух витых подсвечниках. Пришлось нам застегнуть на все пуговицы
свои матросские куртки и греть оледеневшие пальцы о кружки с крутым
кипятком. Но накормили нас отменно. Не только картошкой с мясом, но еще и
пышками, да, клянусь богом, пышки к ужину! Один юноша в зеленом бушлате
набросился на эти пышки самым свирепым образом.
будут мучить кошмары.
гарпунщик - смуглый молодой человек. И пышек он никогда не станет есть, нет,
нет, он ест одни бифштексы. Да и те только с кровью.
всякий случай я принял решение, если нам все-таки придется спать с ним
вместе, заставить его раздеться и лечь в постель первым.
способа убить время, решил посвятить остаток вечера наблюдениям над
окружающими.
воскликнул: "Это команда "Косатки"! Я утром читал, что "Косатка" появилась
на рейде. Три года были в плавании и вот пришли с полными трюмами. Ура,
ребята! Сейчас узнаем, что новенького на Фиджи".
ввалилась целая стая диких морских волков. Вернее же - свирепых лабрадорских
медведей, каковых они напоминали в своих теплых косматых полушубках и
накрученных на головы шерстяных шарфах, все в лохмотьях и заплатах, с
сосульками в промерзших бородах. Они только что высадились со своего корабля
и прежде всего зашли сюда. Не удивительно поэтому, что они прямым курсом
устремились к китовой пасти - буфету, где хлопотливый сморщенный старичок
Иона тут же наделил каждого полным до краев стаканом вина. Один из прибывших
пожаловался на сильную простуду, и по этому поводу Иона приготовил и
протянул ему большую дозу дегтеподобного джина, смешанного с патокой,
представлявшего собой, по его клятвенному заверению, королевское средство от
любых простуд и катаров, и свежих, и застарелых, где бы вы их ни подхватили
- у лабрадорского побережья или же с подветренной стороны какого-нибудь
айсберга.
самыми отъявленными пьяницами, когда они после плавания впервые сходят на
берег, и они стали предаваться крайне буйным развлечениям.
остальных, и хоть видно было, что ему не хочется портить здорового веселья
товарищей трезвым выражением лица, в общем-то он все-таки предпочитал шуметь
поменьше, чем другие. Этот человек сразу же возбудил мой интерес; и
поскольку морские боги судили ему быть впоследствии моим товарищем по
плаванию (хотя всего лишь на немых ролях, по крайней мере на страницах
настоящего повествования), я попытаюсь сейчас набросать его портрет. Он имел
полных шесть футов росту, великолепные плечи и грудную клетку - настоящий
кессон для подводных работ. Редко случалось мне видеть такую силищу в
человеке. Лицо у него было темно-коричневым от загара, а белые зубы по
контрасту казались просто ослепительными. Но в затененной влажной глубине
его глаз таились какие-то воспоминания, видимо, не очень его веселившие.
Речь сразу же выдавала в нем южанина, а отличное телосложение позволяло
догадываться, что это рослый горец с Аллеганского кряжа. Когда пиршественное
ликование его сотрапезников достигло наивысшего предела, человек этот
незаметно вышел из комнаты, и больше я его уже не видел, покуда он не стал
моим спутником на корабле. Однако через несколько минут товарищи хватились
его. Видно, он по какой-то причине пользовался у них большой любовью, потому
что тут же поднялся крик: "Балкингтон! Балкингтон! Где Балкингтон?" - и все
они вслед за ним устремились вон из гостиницы.
почти сверхъестественная тишина, и я поздравлял себя с одним небольшим
планом, который пришел мне в голову перед самым появлением матросов.
предпочли бы не спать вместе. Не знаю, в чем тут дело, но только люди, когда
спят, склонны проделывать это в уединении. Ну, а уж если речь идет о том,
чтоб спать с чужим, незнакомым человеком, в незнакомой гостинице, в
незнакомом городе, и незнакомец этот к тому же еще гарпунщик, в таком случае
ваши возражения умножаются до бесконечности. Да и не было никаких реальных
резонов для того, чтобы я как матрос спал с кем-нибудь в одной кровати, ибо
матросы в море не чаще спят вдвоем, чем холостые короли на суше. Спят,
конечно, все в одном помещении, но у каждого есть своя койка, каждый
укрывается собственным одеялом и спит в своей собственной шкуре.
меня перспектива спать с ним вместе. Справедливо было предположить, что раз
он гарпунщик, то белье у него вряд ли будет особенно чистым и наверняка - не
особенно тонким. Меня просто всего передергивало. Кроме того, было уже
довольно поздно, и моему добропорядочному гарпунщику следовало бы вернуться
и взять курс на постель. Подумать только, а вдруг он заявится в середине
ночи и обрушится прямо на меня - разве я смогу определить, из какой грязной
ямы он притащился?
Попробую устроиться здесь, на лавке.
матраса, а доски здесь дьявольски корявые - все в сучках и зазубринах.
Впрочем, постойте-ка, приятель, у меня тут в буфете есть рубанок. Погодите
минутку, я сейчас устрою вас как следует. - Говоря это, хозяин достал
рубанок и, смахнув предварительно с лавки пыль своим старым шелковым
платком, принялся что было мочи стругать мое ложе, ухмыляясь при этом
какой-то насмешливой ухмылкой. Стружки летели во все стороны, покуда лезвие
рубанка вдруг не наткнулось на дьявольски крепкий сучок. Хозяин едва не
вывихнул себе кисть, и я стал заклинать его во имя господа, чтобы он
остановился: для меня это ложе и так было достаточно мягким, да к тому же я
отлично знал, что как ни стругай, никогда в жизни из сосновой доски не
сделаешь пуховой перины. Тогда, снова ухмыльнувшись, он собрал стружки,
сунул их в большую печь посреди комнаты и занялся своими делами, оставив
меня в мрачном расположении духа.
надо; однако этому можно было помочь посредством стула. Но она оказалась к
тому же еще и на целый фут уже, чем необходимо, а вторая лавка в этой
комнате была дюйма на четыре выше, чем обструганная, так что составить их
вместе не было никакой возможности. Тогда я поставил свою лавку вдоль
свободной стены, но не вплотную, а на некотором расстоянии, чтобы в
промежутке поместить свою спину. Но скоро я почувствовал, что от подоконника
на меня сильно тянет холодом, и понял всю неосуществимость своего плана, тем
более что вторая струя холодного воздуха шла от ветхой входной двери,
сталкиваясь с первой, и вместе они образовывали целый хоровод маленьких
вихрей в непосредственной близости от того места, где я вздумал было
провести ночь.
могу упредить его - заложить засов изнутри, забраться в его постель, и пусть
тогда колотят в дверь как хотят - я все равно не проснусь. Мысль эта
показалась мне недурна, но, подумав еще немного, я все-таки от нее
отказался. Кто его знает, а вдруг наутро, выйдя из комнаты, я тут же
наткнусь на гарпунщика, готового сбить меня с ног ударом кулака?
провести ночь, как только в чужой постели, и подумал, что, быть может, я
все-таки напрасно так предубежден против неведомого мне гарпунщика.
Подожду-ка еще немного, думаю, скоро уж он, наверно, заявится. Я рассмотрю
его хорошенько, и, может быть, мы с ним отлично вместе выспимся, кто знает?
в гостиницу и разбредались по своим комнатам, а моего гарпунщика все не было
видно.
недоступное моему пониманию сильно его развлекало.
рано вставать. Ранняя пташка. Кто рано встает, тому бог дает. Но сегодня он
отправился торговать. Никак не пойму, что это его так задержало, разве
только он никак не продаст свою голову.
Корнев Павел
Конан-Дойль Артур
Пехов Алексей
Пехов Алексей
Браун Дэн
Сертаков Виталий