статься, что травки Френда окажутся предпочтительнее.
Это был действительно мужественный поступок, Джон, то, как вы вызвали этого
пирата.
раздражение. - Мне нравился старый Чаворт. Он мне напоминал другого старика.
Ни у одного из них не было ни на грош здравого смысла. Боюсь, я тоже его
лишен, иначе плыл бы сейчас в шлюпке вместе с остальными. - Он залпом допил
остатки рома. - Что ж, увидимся позже.
когда оглянулся, она уже ушла. Только тогда Шанданьяк немного расслабился и
принялся следить за работой новой команды. Пираты ловко шныряли по вантам,
быстрые, точно пауки, ругаясь на английском, французском, итальянском и паре
других языков, которые Шанданьяку еще не доводилось слышать. С грамматикой
они были явно не в ладу, но следовало признать - по степени непристойности,
богохульства и изобретательности оскорблений пираты выжимали максимум из
доступных им языков. Он невольно улыбнулся и вдруг сообразил, что вся эта
многоязычная и в общем-то добродушная ругань сильно напоминает то, что он
привык слышать в тавернах Амстердама и Марселя, Брайтона и Венеции. В его
памяти они слились в единый образ портовых кабаков, где они с отцом, бывало,
грелись у жаркого огня, потягивая вино и обмениваясь новостями с другими
путешественниками. Временами юному Шанданьяку казалось, что их марионетки -
компания аристократов, путешествующих в сопровождении двух слуг-людей. И вот
теперь, семь лет спустя, Шанданьяк вдруг понял, что куклы, пожалуй, были не
такими уж и плохими хозяевами. Правда, плата была нерегулярной, но ведь
великие дни кукольных театров уже закончились к 1690 году, году рождения
Шанданьяка, когда правители Германии отменили наконец свой десятилетний
запрет на исполнение пьес живыми актерами. И все же временами наступали и
благословенные дни, когда деньги буквально шли им в руки, и тогда сытные
обеды и теплые постели казались куда как приятнее в сравнении с предыдущими
месяцами холодных комнат и пропущенных завтраков. Пират, посыпавший палубу
песком, закончил свою работу, но, проходя мимо грот-мачты, неожиданно
поскользнулся и чуть не упал. Он с вызовом огляделся - не смеется ли кто над
ним, потом высыпал остатки песка на скользкое пятно и ушел. Не на крови ли
Чаворта тот поскользнулся, подумал Шанданьяк. И ему припомнилась ночь в
Нанте, когда его отец попытался обороняться ножом против банды бродяг,
поджидавших их за винной лавкой. Франсуа Шанданьяк тогда как раз был при
деньгах, но ему было уже под шестьдесят и он не питал никаких надежд на
будущее. И вот вместо того, чтобы отдать деньги, как он благоразумно
поступал раньше, когда их пару раз так же грабили, он вынул нож, которым
вырезал кукол для новых представлений...
позволил себе почувствовать удовлетворение от того, как пригревает солнце
спину, как по всему телу от рома разливается приятная истома и что он цел и
невредим.
колени, пинки, и когда бандиты наконец удалились, пересчитывая серебро в
туго набитом кошельке и шумно радуясь богатой добыче, им наверняка казалось,
что они оставили лежать пару трупов. В последующие годы Шанданьяк иногда
жалел, что это оказалось не так: ни отец, ни он сам полностью не оправились
после той ночи.
потерял передние зубы и левый глаз. Сам Джон долгое время не владел
парализованной правой рукой, по которой прошелся чей-то каблук. Целый месяц
он опирался при ходьбе на трость и лишь через год перестал мочиться кровью.
Поврежденная рука, пусть даже потом он и научился ею пользоваться в полной
мере, послужила поводом, чтобы навсегда оставить кочевой образ жизни. Ему
удалось выклянчить у дальнего родственника в Англии деньги на проезд и
согласие поселить его в своем доме, и к двадцати двум годам он нашел себе
место бухгалтера в текстильной фирме.
кукольные представления еще пару лет, пока не умер в Брюсселе зимой 1714
года. Он так никогда и не узнал о тех деньгах, которые могли продлить и
скрасить его жизнь, о деньгах, которые так коварно присвоил его собственный
младший брат Себастьян.
различает на востоке темную полоску, которая вполне могла быть берегом
Эспаньолы.
как получил бы кредит в банке на Ямайке. Когда же я туда теперь попаду? Не
умирай, дядя Себастьян. Не умирай, пока я до тебя не доберусь".
Глава 2
готовили пищу, мели, окружающие гавань, были отчетливо видны, и прибывающие
лодки и корабли то и дело меняли курс, держась темной воды, на своем пути из
открытого моря к поселению Нью-Провиденс. Большинство суденышек,
принадлежащих жителям поселка, уже встали на ночь на якорь либо прямо в
гавани, либо вдоль обветшавшей пристани, однако же большинство лодок просто
вытащили на берег. В этот час запахи человеческого жилья соперничали со
свежим морским бризом, ибо к обычной вони смеси смолы, серы, протухшей еды и
бесчисленных гальюнов присоединялись ароматы неумелой готовки: горелых
перьев, поскольку обитателям острова было лень ощипывать цыплят, жутких
рагу, в которые щедрая рука накидала побольше ворованной мяты и китайской
горчицы, чтобы отбить вкус несвежего мяса, а также странные пары,
образовавшиеся в результате смелых и временами даже взрывоопасных
экспериментов в приготовлении пунша.
часами раньше, вскоре после того, как корабль после долгого лавирования
все-таки вошел в гавань, и задолго до того, как пираты принялись килевать
судно. Он окликнул первую же шлюпку, которая подошла к борту, и потребовал,
чтобы его перевезли на берег. Ему не только повиновались, но, как показалось
Шанданьяку, его узнали.
удерживаемый канатами, привязанными к мачтам и продетыми под килем,
привалившись всеми ста десятью футами корпуса к песчаному берегу глубокого
заливчика в ста ярдах от скопления палаток и хижин, а Шанданьяк плелся туда
по берегу в компании пиратов, пошатываясь не только от непривычного ощущения
земной тверди под ногами, но и от усталости, поскольку пираты с детской
непосредственностью посчитали, что как новый член команды он должен работать
за двоих.
Шанданьяком, - мой нос чует свеженькую жратву.
корабль за их спинами натужно скрипел шпангоутами и канатами, а птицы - по
крайней мере Шанданьяк предположил, что это птицы, - протяжно кричали и
возились в сумрачных джунглях.
впереди, запахам и многоголосым крикам, предстоящий обед был, по всей
видимости, не просто свеженьким, но еще даже и не пойманным.
того же камня, что и сама скала. Даже отсюда, с берега, он мог различить
проломы в неровной линии стен. - Вы что, выстроили здесь форт?
собственным. Не сосчитать, сколько раз он переходил из рук в руки, но когда
Дженнинг нашел этот остров и решил основать здесь пиратский городок, там
отыскался одинединственный житель - выживший из ума старикан. Англичане
считают, что теперь форт принадлежит им - король Георг даже присылал сюда
парня с помилованием для каждого, кто перестанет пиратствовать и займется
мирным трудом: земледелием или еще чем добропорядочным. Да только и это все
не надолго.
песке. Большинство из них опирались спинами на бочки и обломки мачт,
воткнутых в землю. Люди выкрикивали приветствия новоприбывшим, размахивая
бутылками и подгорелыми кусками мяса. Шанданьяк нервно оглядывал освещенные
пламенем лица, с удивлением обнаружив, что около четверти населения острова
составляли женщины.
Они уже должны были развести огонь и, если повезло, найти, что бросить в
котел.
палуба, и, перешагивая через кучу песка, он споткнулся. Джону удалось
сохранить равновесие, однако он неловко выбил куриную ножку из рук одной
женщины.
казавшегося сделанным из золота, и что-то неотчетливо выкрикнула на смеси
французского и итальянского. Шанданьяк был почти уверен, что она пригласила
его заняться любовью, однако сленг был непривычен, да и грамматика изрядно
хромала.
"Дженни"?
пират. - Ara, - добавил он, вглядываясь вперед, когда они поднялись на
гребень следующей дюны, усыпанной мусором. - Они уже поставили на огонь
котел с морской водой и даже успели туда что-то кинуть.
Зыков Виталий
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Херберт Фрэнк
Перумов Ник
Куликов Роман