воду и бешено устремились к берегу сквозь прибой. Тысячи солдат бежали,
высоко поднимая над водой пороховницы. Сверкали шпаги, блестели штыки,
развевались знамена ¬ и под сверкающими шпагами, под блестящими штыками, под
развевающимися знаменами темная масса людей выкатилась на берег.
вырываясь из пяти тысяч глоток, и десять тысяч голосов отвечали ему с
кораблей. Оно разносилось по берегу и отражалось от далеких бастионов.
знамя па его серебристой вершине.
пронеслось по всему фронту. Сотни ответных флагов взвились на мачтах флота.
Боевые корабли салютовали из всех пушек, и орудия Сан-Хуана, впервые
пробудившись от своей летаргии, грянули во всю силу.
Наш левый фланг оставался на берегу.
под голову подкладывали свои патронные сумки...
со всех сторон. С суши в город входят через трое ворот, а с моря ¬ мимо
великолепного мола, далеко вдающегося в воды залива. Мол этот выстроен
недавно, по последнему слову техники. Когда солнце садится за мексиканскими
Кордильерами, а с залива дует мягкий ветерок, на нем постоянно прогуливаются
черноглазые жительницы Вера-Круца и их бледные, смуглые поклонники.
Коммерческая жизнь на молу очень слаба.
укрепления, и многие из домов выходят прямо на воду. От стен почти со всех
сторон начинаются песчаные равнины, которые на расстоянии нескольких
километров превращаются в характерные для всего Мексиканского побережья
серебристые песчаные холмы. Во время приливов, как и во время северного
ветра, море заливает равнину, и Вера-Круц становится почти полным островом.
Но с одной его стороны, именно с южной, представляется совсем иная картина.
Здесь мы находим кое-какую растительность ¬ редкие и низкие деревья и кусты,
¬ вдали виднеется лес, за городской стеной есть несколько зданий,
железнодорожная станция, водопровод, кладбище. Тут же лениво протекает
речка, окруженная болотами и стоячими прудами.
замок Сан-Хуан де Уллоа. Она отстоит от мола примерно на тысячу метров, и на
одном из ее углов возвышается маяк. Стены ее, вместе с рифом, на котором они
построены (Гальега), защищают от северного ветра порт Вера-Круц, который, в
сущности говоря, следовало бы назвать гаванью. Под прикрытием Сан-Хуана
покоятся на якоре коммерческие суда. Но здесь их всегда бывает немного.
а третий, Сант-Яго, защищает его с юга. С тыла город прикрыт круговым
бастионом с тяжелыми орудиями, держащими под обстрелом всю равнину до самых
холмов.
песчаных холмов, он представляет собою очень красивое зрелище. Массивные
соборы, высокие колокольни, крыши с башенками, полумавританская,
полусовременная архитектура, отсутствие разбросанных предместий, разбивающих
впечатление, ¬ все это придает Вера-Круцу своеобразную и резкую красоту. В
самом деле, когда смотришь на всю эту массу разнообразных архитектурных
стилей, стиснутых темной стеной из лавы в плотное единство, то невольно
кажется, будто все это нарочно расположено даровитым строителем для
художественного эффекта.
оврагам. Полк за полком, дивизия за дивизией разворачивались мы, охватывая
город кольцом с неправильными уступами. Стрелковые части и легкая пехота
теснили неприятеля по всему фронту и гнали его сквозь темные чащи
чапарралей. Колонна упорно продолжала свой сложный путь, извиваясь в
глубоких оврагах и перекидываясь через белые холмы, словно блестящая змея.
Она уже давно подошла к городу на полет ядра, но скрывалась за высотами. Как
только какой-нибудь полк попадал в промежуток между холмами или взбирался на
гребень, батареи Сант-Яго открывали по нему пальбу. Беспрерывный треск ружей
и карабинов показывал, что в авангарде было весьма жарко. Арсенал был взят
приступом, и на развалинах монастыря Малибран взвился американский флаг.
11-го числа мы перешли Орисавскую дорогу и сбили с соседних холмов легкие
части неприятеля. Они мрачно отступили под прикрытие своих тяжелых орудий и
скрылись за стенами города.
полным полукругом. Правое крыло нашей линии разбило палатки напротив острова
Сакрифисиос, левое же упиралось в поселок Вергара, в пяти милях к северу.
Круг завершался морем, где против Вера-Круца стояли темные вражеские суда.
стягивалось вокруг обреченного города, пока, наконец, американские пикеты не
появились на самых ближних холмах, находившихся под обстрелом пушек
Сант-Яго, Консепсиона и Уллоа.
равнина, всего в два километра шириной.
на высокий холм, вокруг которого извивалась дорога на Орисаву.
остановились на нависающем краю холма.
любуясь изумительной картиной. Ночь была лунная и достаточно светлая, чтобы
мы могли во всех подробностях разглядеть вид, расстилавшийся перед нами, как
на карте. Под нами, так близко, что до него, казалось, можно было достать
рукой, поднимался над белой равниной город Вера-Круц, резко ограниченный
темно-синим фоном моря.
минареты производили впечатление глубокой древности; на зубчатых брустверах
кое-где росли, питаясь случайной землей, одинокие пальмы и тамаринды, и их
бахромчатая листва придавала городу живописный южный характер.
развевающимися полотнищами: рядом с орлами ацтеков плескались консульские
флаги Франции, Испании и Англии.
сверкающие огни крепости играли на гребнях прибоя.
под прикрытием его кораллового рифа.
холма простирались ровные пески, а направо и налево, от Пуенте-Хорнос до
Вергары, сплошной темной линией тянулась цепь холмов, на которых, по колено
увязая в песках, стояли американские передовые пикеты.
вдруг зашла за тучу, и городские огни, до тех пор бледневшие при ее лучах,
сразу ярко засверкали по стенам.
крик часового: LCenlilnela alerte!v (Слушай!) или грозное: LQuien viva?v
(Кто идет?)
казалось, что мы слышим шелест шелковых платьев и легкий шорох ног,
вальсирующих по зеркальному полу...
хотелось сейчас же броситься на приступ...
ничком и прижался к земле всем своим маленьким жилистым телом.
ядро с воем пролетело мимо нас. То был выстрел двадцатичетырехфунтовой
пушки!..
отскочило на соседний холм...
другой офицер.
город приступом!..
шампанским с устрицами и свининой с песочной пылью, которую мы глотали уже
несколько дней, заедая сухарями.
упасть, а то как бы она не попала в вас, ¬ продолжал он, видя, что некоторые
офицеры уже ложатся.
изящными изгибами красной линии.
глухой шум гранаты, зарывшейся в песок.
остался совершенно неподвижным, словно заснул или оцепенел. Быть может, он
принял гранату за рикошет ядра...