впереди, делали вид, будто хотят напасть на него. Но это была хитрость, они
хотели отвлечь его внимание. Круг сузился до нескольких локтей. Джигетай
решил сделать последнюю попытку. Со всех ног он ринулся на противника.
Опрокинул ближайшего волка, отбросил второго. Путь был свободен. Перед ним
открывался опьяняющий простор саванны. Но в это мгновение сбоку на него
бросился матерый самец. За ним - еще несколько хищников. В отчаянии джигетай
пустил в дело копыта. Один из нападающих отлетел в сторону с переломанной
челюстью, но остальные успели уже вцепиться в горло джигетая. Хлынула кровь.
Захрустели кости. Джигетай упал под грудой пожиравших его живьем врагов. Нао
видел, как тело джигетая, трепеща и стеная, боролось со смертью. С радостным
рычанием волки терзали теплое мясо и пили теплую кровь, наполняя свои
ненасытные желудки. Старые волки с опаской поглядывали в сторону гиен. Без
сомнения, нежное мясо джигетая было привлекательней ядовитых останков тигра,
но гиены понимали, что волки будут драться до последнего издыхания и не
отдадут добычу, доставшуюся им с таким трудом, поэтому они безропотно
довольствовались своей участью.
наступившей тишине слышался отдаленный шум водопада. И вдруг все вновь
всполошилось. В чаще раздался рев. Затрещал кустарник, волки и гиены
испуганно подняли свои окровавленные морды. Гав, высунув голову из-за
камней, напряг слух, зрение и обоняние...
лев-великан вышел из леса, держа в пасти лань. Рядом с ним подобострастно
кралась уже покорная прирученная тигрица. Оба направлялись к убежищу людей.
Испуганный Гав разбудил Нао. Уламры долго следили за хищниками: лев-великан
разрывал добычу привычным широким взмахом, но тигрица боялась к ней
прикоснуться, бросая косые взгляды на победителя ее самца. Нао почувствовал,
как сильный страх сжал его грудь и остановил дыхание.
Они дремали возле остова лани, освещенные первым солнечным лучом. И три
человека, укрывшиеся под защитой камней, не могли отвести глаз от ужасных
соседей. Счастливая радость спускалась на лес, на саванну и реку. Цапли вели
своих детенышей на рыбную ловлю, перламутром отсвечивали нырцы, погружаясь в
воду; всюду, в траве, в ветвях, порхали птички, внезапный отсвет оповещал о
том, что пролетел зимородок, сойка расстилала в воздухе свое
серебристо-голубое с рыжим платье, насмешница-сорока, болтая на ветке,
раскачивала свой хвост. Вороны долго каркали на скелетах джигетая и тигра,
пока, разочарованные, не улетели к останкам лани. Там им преградили дорогу
два жирных пепельных ястреба. Не осмеливаясь в присутствии льва
воспользоваться его добычей, они подолгу кружились над ней, прежде чем
оторвать от нее кусочек мяса, после чего немедленно взмывали и застывали в
воздухе, пока промелькнувшая в листве белка не заставила их сделать резкое
движение в ее сторону.
надежных логовах.
удары рогатиной. Молодой уламр пожалел об этом бесполезном поступке. Он не
сомневался, что звери умеют сговариваться и что каждый из них по очереди
будет сторожить людское убежище. В его уме промелькнули воспоминания о
рассказах, в которых говорилось о хитрости и упорстве животных, оскорбленных
человеком. Временами, в порыве гнева, он вскакивал, хватая палицу или топор.
Но осторожность брала верх; несмотря на победу над серым медведем, Нао
признавал свою слабость. Хитрость, к которой он прибегнул в полумраке
пещеры, к сожалению, была неприменима по отношению к льву-великану и
тигрице. Тем не менее он не предвидел иного конца, кроме схватки. Придется
или умереть с голоду под камнями, или выждать момента, когда тигрица будет
одна. Мог ли он рассчитывать на Нама и Гава?
воинов. Он почувствовал необходимость подбодрить их:
льва-великана!
Когда лев уйдет в лес, мы сразимся с тигрицей. Нам и Гав должны слушаться
моих приказаний.
казалась им менее страшной, если они будут сражаться бок о бок с Нао.
не умея выразить свои чувства словами, издали воинственный крик, размахивая
топорами. От их крика звери проснулись и вздрогнули. Уламры закричали еще
громче в знак вызова; звери ответили рычанием. И снова наступила тишина.
Солнце повернуло к лесу. Пользуясь сном хищников, мелкие животные тайком
пробирались к реке; ястребы смело клевали остатки лани. Венчики цветов
тянулись к солнцу. Земля была полна могучей, разнообразной жизнью, которая,
казалось, должна охватить небеса.
строил планы побега. У них имелся еще небольшой запас пищи, но их начинала
уже мучить жажда; впрочем, она станет невыносимой лишь через несколько дней.
он убедился, что враг не ушел. Знакомый запах людей возбудил в нем инстинкт
мести; он гневно засопел, обошел людское убежище, высматривая щели.
Вспомнив, что пещера неприступна и что оттуда высовываются когти, он оставил
пещеру и остановился возле трупа лани, уже расклеванного коршунами. Тигрица
была уже там. Они вместе доели остатки. Насытившись, лев повернул к тигрице
свою большую красноватую голову. В его взгляде светилась нежность. Тигрица
ответила мяуканьем, растянув свое гибкое тело в траве. Лев терся мордой о
спину своей подруги, лизал ее своим гибким шершавым языком. Она отдавалась
его ласкам, полузакрыв глаза, затем сделала внезапный скачок и приняла
угрожающую позу. Самец зарычал приглушенно, но ласково. Тигрица резвилась:
она извивалась в траве, словно огромная змея, пряталась в кустах и снова
появлялась, делая огромные прыжки. Рыжеватые отсветы делали ее похожей на
танцующее пламя. Лев, вначале неподвижный, стал подкрадываться к ней на
своих могучих лапах; его глаза вспыхнули точно от солнца. Тигрица скользнула
в заросли, лев последовал за ней, расстилаясь по земле.
прыгать быстрее льва-великана?
Молодой воин понял, что опасность теперь так же близка, как и днем, когда
животные спали рядом с убежищем людей. Тем не менее какая-то надежда жила в
сердце уламров. Лев-великан и тигрица, соединившись, почувствуют еще больше
необходимость в логовище. Хищники редко ночуют под открытым небом, особенно
в период дождей.
тоска, которая охватывает в сумерки всех травоядных животных. Она возросла с
появлением врагов. Поступь льва была степенна, почти тяжела; тигрица
резвилась возле него в грозной веселости. С наступлением сумерек голодный
рев зверей поднялся над равниной. Они кружили вокруг пещеры уламров,
показывая им свои свирепые морды с зелеными глазами. Лев-великан сторожил
пещеру, присев на задние лапы. Его подруга ушла к реке, подстерегая
животных, идущих на водопой.
Млечного Пути с его заливами, проливами и островами. Гав и Нам никогда не
интересовались небесными светилами, но Нао рассматривал их с большим
вниманием. Его темная душа черпала в них ощущение ночи, темноты,
пространства. Он был уверен, что большинство звезд являлось искрами большого
костра, меняющимися каждую ночь, кроме немногих, которые возвращались с
необычным постоянством. Бездеятельность, в которой жил Нао со вчерашнего
дня, вернула ему утраченную силу. Он размечтался, глядя на маленькие
небесные огоньки и черную массу растений, и что-то восторженное рождалось в
его сердце, что крепче соединяло его с землей.
лежавшего среди высоких трав, и тигрицу, блуждавшую по саванне в поисках
зверья.
был уверен в отваге своих спутников. Кроме того, его мучила жажда. Нам
страдал еще больше: он не мог даже уснуть и лежал во мраке пещеры с широко
раскрытыми глазами. Нао был грустен. Никогда еще расстояние, отделяющее его
от орды, не казалось ему таким огромным, никогда он еще не чувствовал так
остро свое одиночество. Женские образы витали вокруг него.
малейшего шороха. Время проходило под звездами. Нао проснулся, когда
вернулась тигрица. Она пришла без добычи и казалась усталой. Лев-великан,
встав, долго ее обнюхивал и, в свою очередь, ушел на охоту. Он тоже пошел
вдоль реки, по направлению к лесу. Нао жадно следил за ним. Несколько раз он
порывался разбудить товарищей (Нама одолел сон), но каждый раз откладывал:
лев находился еще поблизости. Наконец, он тронул за плечо молодых воинов и,
когда те встали, прошептал:
Корнев Павел
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Акунин Борис
Журавлев Владимир