часы проплывают, как медлительные облака, и он лежит тут, содрогаясь от
страха уже целую вечность. В конце концов в сарай залетела сова и
закружила над ним с безумным хохотом. Перенапряженные нервы не
выдержали, юноша выскочил из сарая и, всхлипывая, бросился бежать по
кардиффской дороге.
благословения римского папы разделив между собой Новый Свет, тщательно
оберегают свою собственность от вторжения посторонних. Для Англии,
пленницы моря, это было особенно тяжко. Но в конце концов Дрейк на
крохотной "Золотой лани" прорвался в запретные моря. Огромные красные
корабли Испании презрительно щурились на суденышко Дрейка, как на
ничтожную жалящую мушку, назойливое насекомое, которое следует
прихлопнуть, чтобы не жужжало. Но когда мушка принялась потрошить их
плавучие крепости, сожгла город - другой и даже поймала на перешейке в
ловушку караван со священными королевскими сокровищами, им пришлось
переценить мнение: нет, это не мушка, а оса, скорпион, гадюка, дракон!
Дрейка так и прозвали - Эль Драке, и в Новом Свете зародился страх
перед Англией.
английских моряков и разъярившегося моря, Испанию обуял ужас перед
новой силой, рожденной таким маленьким островом. Как грустно было
вспоминать покрытые великолепной резьбой красавцы корабли, которые
покоились на дне или разбились вдребезги о прибрежные скалы Ирландского
моря.
на кое - каких островах - на Ямайке, на Барбадосе. Теперь английские
товары можно было сбывать колониям. Обладание колониями поднимало
престиж маленького острова, но что такое колонии без населения? И
Англия принялась заселять свои новые владения.
уезжали в Индии. Отличный способ избавляться от опасных людей] Королю
достаточно было даровать подозрительному человеку земли в Индиях, а
затем изъявить желание, чтобы он жил в своем поместье и обрабатывал
тамошнюю жирную почву на благо английской короны.
мошенники, сводники, пуритане, паписты, все плыли туда, чтобы владеть
землей, и никто - чтобы ее обрабатывать. Португальские и голландские
невольничьи корабли, доставлявшие черное мясо из Африки, не успевали
удовлетворять возрастающую потребность в рабочих руках. Тогда начали
забирать преступников из тюрем, бродяг с лондонских улиц, нищих от
церковных дверей, где они выстаивали целые дни, а еще заподозренных в
колдовстве, или в государственной измене, или в проказе, или в папизме
и всех их отправляли на плантации в кабалу. План был блистательный:
плантаторы получали рабочую силу, а корона - деньги за бесплатные тела
тех, кого прежде она должна была кормить, одевать и вешать за свой
счет. И доход этот можно было еще увеличить. Кое - каким капитанам
продавались целые пачки кабальных записей, уже снабженные
государственными печатями, но с пропуском вместо имени кабального.
Капитанам приказывалось вносить имена с величайшей осмотрительностью.
распространяясь с одного острова на другой. Бесспорно, когда срок
кабалы истекал, возникали кое - какие трудности, но лондонские трущобы,
бог свидетель, плодили новых рабов в изобилии, а у короля не
переводились враги.
становилась настоящей морской державой, и из Ливерпуля и Бристоля
уходило в плавание все больше торговых кораблей, груженных изделиями ее
ремесленников.
добрался до окраины Кардиффа, полный благоговейного изумления. Он и
вообразить не мог ничего подобного этому городу, где дома стояли совсем
тесно и ни один не был похож на другой. Они слагались в бесчисленные
ряды и растягивались до бесконечности, словно армейская колонна,
марширующая по непролазной грязи. Конечно, он слышал, как люди
рассказывали про города, но ему и в голову не приходило, какие они
громадные.
заглядывал в каждое широко открытыми глазами. Он шел и шел по длинной
улице, пока наконец не сказался в порту, где повсюду, точно пшеница в
полях, поднимались мачты в облаках парусов и паутине бурых канатов,
словно бы натянутых как попало в отчаянной спешке. На одни корабли
тащили с берега тюки, бочонки, ободранные туши, а другие извергали из
своих пузатых корпусов ящики странной заморской выделки и рогожные
мешки. В порту царила неистовая суматоха, и Генри почувствовал то
праздничное волнение, которое охватывало его, когда в долине ставились
ярмарочные палатки.
слово чужого языка казалось удивительно четким и прекрасным. Волны,
пошлепывающие гладкие борта, вызвали в нем радость, схожую с болью. Он
словно бы пришел домой, в любимое заветное место после долгих дней и
ночей горячечного бреда. На отплывающем барке уже гремел дружный хор,
бурый якорь повис над водой, на реях развернулись паруса, поймали
утренний бриз, и барк, отойдя от пристани, заскользил по заливу.
днища покрывала густая бахрома водорослей и ракушек, которыми они
обросли в разных морях и океанах. Дробно стучали инструменты
конопатчиков, скрежетало железо по дереву, отрывистые команды обретали
оглушительность благодаря рупорам.
Он неохотно побрел назад в город поискать, где бы позавтракать, хотя и
предпочел бы не покидать порт ни на минуту. А из своих берлог уже
выбрались вербовщики и шулера, обирающие моряков. Порой мимо
прокрадывалась растрепанная, заспанная женщина, точно стараясь
прошмыгнуть домой так, чтобы ее не заметило солнце. Матросы, гулявшие
на берегу, протирали опухшие глаза и, привалившись к какой - нибудь
стене, взглядывали на небо, прикидывая, какая будет погода. Чего только
они не насмотрелись в своих плаваниях, думал Генри. Он прижался к
ограде, пропуская вереницу подвод и фургонов с тюками и ящиками,
которая направлялась в порт, и почти сразу же вновь отпрянул в сторону
от встречной вереницы, которая везла заморские товары из порта.
"Три собаки", и они все трое красовались на вывеске, хотя больше
походили на испуганных одногорбых верблюдов. Генри переступил порог и
увидел большую залу, полную народа. У толстяка в фартуке он спросил,
нельзя ли тут позавтракать.
и, узрев этот всевластный знак, фартук с поклоном увлек его за локоть к
столу. Генри заказал завтрак и, не садясь, оглядел залу. Посетителей
было много: одни расположились за длинными столами, другие прислонились
к стенам, а некоторые так даже устроились на полу. Между ними сновала
маленькая служанка, держа поднос со спиртными напитками. Тут были
итальянцы с генуэзских и венецианских кораблей, которые привезли дерево
драгоценных пород и пряности, доставленные в Византию на верблюдах с
берегов Индийского океана. И французы с судов, возивших вина из Кале и
Бордо, - в их компании попадались широкоскулые голубоглазые баски. А
рядом сидели шведы, датчане и финны с китобойных судов, промышлявших в
северных водах - чумазые, пропахшие ворванью. За столами сидели и
жестокие голландцы, богатевшие на торговле рабами, которых везли из
Гвинеи в Бразилию. Среди этих иностранцев кое - где смущенно жались
уэльские фермеры, испуганно ощущая свое здесь одиночество. Они пригнали
овец и свиней для пополнения корабельных припасов, а теперь торопливо
насыщались, чтобы добраться домой засветло, и набирались храбрости,
поглядывая на троих моряков с военного корабля, которые болтали между
собой у двери.
речь, кругом было столько нового! Кольца в ушах генуэзцев, короткие,
как кинжалы, шпаги голландцев, лица всех оттенков от багрово - красного
до коричневого, как дубленая кожа. Он мог бы простоять так весь день,
не замечая движения времени.
увидел перед собой бесхитростную физиономию матроса - ирландца.
по имени Тим? - При этих словах он сильным толчком сдвинул соседа,
освободив для юноши край скамьи. По грубой ласковости с ирландцами не
сравнится никто. Генри сел, не догадываясь, что честный моряк из Корка
успел увидеть его золотую монету.
честный моряк из Корка и одним только плох: не звенят у меня монеты в
кармане, да и только. Уж и не знаю, как я заплачу за здешний отличный
завтрак, ведь в карманах у меня пусто, - добавил он медленно и
выразительно.
Суворов Виктор
Роллинс Джеймс
Перумов Ник
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Афанасьев Роман