Чтение 8–й страницы книги ~Длинный путь~

- Предупреждение! Предупреждение 48-му!

Гриббл на мгновение замер, потом быстро, опустив голову, пошел
вперед.

Скоро они дошли до вездехода, и он, не торопясь, пополз за ними.

В 16.45 Гэррети поужинал - протертое мясо тунца из тюбика, несколько
крекеров с сыром и вода. Он заставил себя остановиться. Воды можно
попросить всегда, но концентраты раздадут только в девять утра. А ночью
ему тоже может понадобиться еда. Обязательно понадобиться.

- Пускай это вопрос жизни и смерти, - заметил Бейкер, - но я не могу
ограничивать аппетит.

- Знаешь, мне не очень хочется упасть утром в обморок от голода, -
сказал Гэррети.

Хотя это была не такая уж неприятная идея: ничего не видишь, ничего
не чувствуешь, очнулся - и ты уже в вечности.

- Думаешь о чем-то? - тихо спросил Бейкер. Его лицо в меркнувшем
свете дня было очень молодым и красивым.

- Да. О многом.

- Например?

- Например, о нем, - Гэррети махнул головой в сторону Стеббинса,
который шел точно так же, как в начале пути. Штаны его высохли. В руке
он все еще держал сэндвич.

- А что с ним такое?

- Ну, почему он здесь и почему он ни с кем не говорит. И умрет ли он.
- Гэррети, мы все умрем. Кроме одного.

- Может, хоть не этой ночью, - сказал Гэррети. Он сказал это легко,
но внезапно его охватила дрожь. Он не знал, заметил ли это Бейкер.

Он повернулся задом, расстегнул молнию и помочился.

- А что ты думаешь о призе? - спросил Бейкер.

- Не вижу смысла думать об этом, - Гэррети застегнулся и повернулся
опять, слегка удивленный, что выполнил всю операцию, не получив
предупреждения.

- А я думал. Не о самом призе, а о деньгах.

- Богачи не войдут в Царствие небесное, - сказал Гэррети. Он
обгладывал свои ноги - то единственно, что могло ему помешать узнать,
существует Царствие небесное или нет.

- Аллилуйя, - сказал Олсон. - После проповеди будут поданы
прохладительные напитки.

- Ты верующий? - спросил Бейкер у Гэррети.

- Не особенно. Просто я не жадный до денег. - Ты был бы, если бы
вырос на картофельном супе и капусте. Мясо только по праздникам.

- Может быть, - согласился Гэррети, думая, что бы еще сказать. -Но
это, наверное, не самое важное.

- Да, с собой деньги все равно не заберешь, - сказал Макфрис. Он
опять улыбался своей кривой улыбкой. - Так ведь? Мы ничего не приносим
сюда и, конечно, ничего не уносим.

- Да, но промежуток лучше прожить в комфорте, - сказал Бейкер.

- Комфорт! - сказал Гэррети. - Если один из этих болванов тебя
пристрелит, тебе уже будет все равно.

- Но сейчас-то мне не все равно, - не унимался Бейкер.

- А если ты выигрываешь? Представь себе, ты месяц думаешь, как ты
распорядишься деньгами, а потом выходишь из дома и - бац! - попадаешь
под такси!

С ними поравнялся Гаркнесс.

- Со мной это не пройдет, - сообщил он. - Как только я получу деньги,
я куплю целый парк машин. Никогда не буду ходить пешком.

- Вы не поняли, - Гэррети эта тема почему-то взволновала.

- Картофельный суп или черепаховый, особняк или хижина, - все равно
потом тебя положат в ящик, как Зака или Эвинга, и все. Нужно просто
принимать все, как есть, вот что я хочу сказать.

- Какое красноречие! - иронически сказал Макфрис.

- А ты? - повернулся к нему Гэррети. - Что ты планируешь?

- Сейчас лично я планирую почесать яйца.

- Так вот, - продолжил Гэррети мрачно. - Вся разница в том, что мы
можем умереть прямо сейчас.

Наступило молчание. Гаркнесс опять принялся протирать очки. Олсон еще
больше побледнел. Гэррети начал жалеть, что сказал это.

Тут кто-то сзади позвал:

- Слушайте! Эй!

Гэррети оглянулся, уверенный, что это Стеббинс, хотя он никогда не
слышал его голоса. Но Стеббинс шел, все так же смотря вниз.

- Что-то я отключился, - сказал Гэррети, зная, что отключился на
самом деле не он, а Зак. - Хотите печенья?

Он раздал печенье, и наступили пять часов. Солнце повисло над
горизонтом. Земля будто перестала вращаться. Те трое или четверо, кто
еще шел впереди, замедлили шаг и смешались с остальными.

Гэррети чуть не споткнулся о брошенный пояс. С удивлением он поднял
глаза. Олсон держался за талию.

- Я... Уронил. Хотел съесть что-нибудь и уронил, - он засмеялся,
чтобы показать, как это глупо, но резко оборвал смех. - Я голоден.

Никто ему не ответил. Все уже ушли вперед, и подобрать пояс было
некому. Он лежал на белой линии, как свернувшаяся змея.

- Я голоден, - повторил Олсон.

"Майор сказал, что любит остряков", - сказал Олсон когда-то. Теперь
он уже не выглядел остряком. Гэррети осмотрел свой пояс. У него осталось
три тюбика концентратов, крекеры и сыр - довольно плохой.

- Держи, - он протянул сыр Олсону. Олсон взял его, ничего не сказав.
- Мушкетер, - сказал Макфрис с той же кривой улыбкой.

К половине шестого стало темнеть. В воздухе закружились первые
светляки. В низинах клубился молочно-белый туман. Кто-то впереди
спросил, что будет, если туман заволокет дорогу.

Ответил голос Барковича:

- А ты как думаешь, балда?

"Четыре выбыли, - думал Гэррети. - Восемь с половиной часов в пути, и
выбыли только четверо. Но всех я все равно не переживу. Хотя почему бы и
нет? Ведь кто-то..."

Разговор замолк, и воцарилась тяжелая тишина. Их окружала темнота, в
которой таинственно плавали островки тумана. Гэррети вдруг до смерти
захотелось прижаться к матери, или к Джен, или к любой другой женщине, и
он удивился, зачем он здесь и что он здесь делает. Впрочем, он был не
один - рядом блуждали в темноте еще девяносто пять таких же болванов. В
горле у него опять застрял слизистый шар, мешая глотать.

Впереди кто-то тихо всхлипывал, потом все опять затихло.

До Карибу оставалось десять миль. Эта мысль немного успокаивала. Он
жив, и незачем думать о том, чего пока еще нет.

Без четверти шесть донесся слух об одном из предыдущих лидеров по
имени Трэвин. Теперь он медленно, но верно отставал, и кто-то сказал,
что у него диаррея. Гэррети не мог в это поверить, но, увидев Трэвина
своими глазами, понял, что это правда. Бедный парень все время
подтягивал штаны и каждый раз получал предупреждения. Гэррети удивился,
почему он вообще не снимет штаны. Лучше идти с голым задом, чем валяться
мертвым.

Трэвин согнулся, как Стеббинс с его сэндвичем, и каждый раз, когда он
вздрагивал, становилось ясно, что у него снова схватило желудок. Гэррети
сам почувствовал тошноту. В этом не было никакой тайны, никакого ужаса -
просто парень, которого прохватывал понос. Ужасными были только
последствия.

Солдаты внимательно следили за Трэвином. Они ждали. Наконец бедняга
присел, не смог встать, и они пристрелили его со спущенными штанами. Он
перекатился на спину, устремив оскалившееся лицо к небу. Кого-то
стошнило, и ему влепили предупреждение.

- Вот и следующий, - сказал Гаркнесс.

- Заткнись! - прошептал Гэррети. - Просто заткнись.

Все молчали. Гаркнесс с пристыженным видом снова стал протирать очки.

Того, кого тошнило, не застрелили.

Они миновали компанию веселящихся тинэйджеров, попивающих коку.

Юнцы узнали Гэррети и наградили его овацией. У одной из девушек были
потрясающие груди, и ее приятель жадно смотрел, как они трясутся, когда
она прыгала.

Гэррети решил, что из него вырастет настоящий маньяк.

- Глянь, какие у них сиськи! - сказал Пирсон. - Ух ты!

Гэррети подумал о том, девушка ли она.

Потом они прошли мимо большого круглого пруда, затянутого туманом.
Среди тумана виднелись таинственные заросли водных растений, в которых
хрипло квакала лягушка. Гэррети подумал, что этот пруд - одна из самых
красивых вещей, какие он когда-либо видел.

- Какой большой штат, - заметил Баркович откуда-то спереди.

- Как он меня достал, - ни к кому не обращаясь, сказал Макфрис. - Так
хочется его пережить!

Олсон шептал молитву. Гэррети с тревогой посмотрел на него.

- Сколько у него предупреждений? - спросил Пирсон.

- Ни одного.

- Но вид у него не очень-то добрый.

- Как у нас у всех, - сказал Макфрис. Опять тишина. Гэррети впервые
принял, что у него заболели ноги. Не только бедра и колени, но и ступни
- наступая на них, он чувствовал боль. Он застегнул куртку и поднял
воротник.

- Эй, глядите! - крикнул Макфрис.

Они все посмотрели налево. Так раскинулось маленькое сельское
кладбище, обнесенное каменной оградой. Ангел со сломанным крылом смотрел
на них пустыми глазами.