негодном состоянии.
надежде отыскать Гедни и убедившись, что он бесследно исчез, мы послали на
"Аркхем" осторожное, обдуманное сообщение. Полагаю, благодаря нашим
стараниям оно получилось спокойным и достаточно обтекаемым, поскольку все
сошло как нельзя лучше. Подробнее всего мы рассказали о волнениях наших
собак при приближении к загадочным находкам, что и следовало ожидать после
донесений бедняги Лейка. Однако, помнится, не упомянули, что они приходили в
такое же возбуждение, обнюхивая странные зеленоватые камни и некоторые
другие предметы среди всеобщего развала в лагере и на месте бурения:
приборы, самолеты, машины были разворочены, отдельные детали сорваны
яростным ветром -- казалось, и ему не чуждо было любопытство.
простительно. Сообщили, что на месте оказались только поврежденные
экземпляры, но и их хватило, чтобы признать описание бедняги Лейка абсолютно
точным. Было нелегко скрывать. Наши истинные эмоции поэтому поводу, а также
не называть точных цифр и не упоминать, где мы обнаружили вышеназванные
экземпляры. Между собой мы уже договорились ни словом не намекать на
охватившее, по-видимому, группу Лейка безумие. А чем еще, как не безумием,
можно было объяснить захоронение шести поврежденных тварей -- в стоячем
положении, в снегу, под пятиугольными ледяными плитами с нанесенными на них
точечными узорами, точь-в-точь повторяющими узоры на удивительных
зеленоватых мыльных камнях, извлеченных из мезозойских или третичных
пластов. А восемь цельных экземпляров, о которых упоминал Лейк, сгинули
бесследно.
сказав лишь несколько общих слов о жутком полете над горами, которое
предприняли на следующее утро. С самого начала было ясно, что одолеть эти
высоченные горы сможет только почти пустой самолет, поэтому на разведку
полетели лишь мы двое, что спасло других от немыслимых испытаний. Когда мы в
час ночи вернулись на базу, Денфорт был на грани истерики, но кое-как держал
себя в руках. Я легко убедил его никому не показывать наши записи и рисунки,
а также прочие вещи, которые мы попрятали в карманы, и повторять всем только
то, что мы: решили сделать достоянием общественности. И еще -- подальше
упрятать пленки и проявить их позже, в полном уединении. Так что мой рассказ
явится неожиданностью не только для мировой общественности, но и для бывших
тогда вместе с нами участников экспедиции -- Пэбоди, Мактая, Роупса, Шермана
и других. Денфорт оказался еще большим молчуном, чем я: он видел или думает,
что видел, нечто такое, о чем не говорит даже мне.
подтвердили предположение
пород и окончательно сформировались к середине команчского периода; еще раз
упомянули о прилепившихся к склонам кубических фигурах необычно правильной
формы, напоминающих крепостные стены; сообщили, что, судя по виду расщелин,
здесь имеются и вкрапления известняка; предположили, что некоторые склоны и
перешейки вполне преодолимы для альпинистов, если штурмовать их в подходящий
сезон, и наконец объявили, что по другую сторону загадочных гор раскинулось
поистине безграничное плато столь же древнего происхождения, как и сами
горы,-- высотой около двадцати тысяч футов над уровнем моря, с поверхностью,
изрезанной скальными образованиями, проступающими под ледяной коркой,-- оно
плавно повышается, подходя к вертикально взмывающей, высочайшей в мире
горной цепи.
удовлетворила всех на базе. Наше шестнадцатичасовое отсутствие -- гораздо
большее, чем того требовали полет, посадка, беглая разведка и сбор
геологических образцов,-- мы объяснили изрядно потрепавшим нас встречным
ветром, честно признавшись, что совершили вынужденную посадку на дальнем
плато. К счастью, рассказ наш выглядел вполне правдиво и достаточно
прозаично: никому не пришло в голову последовать нашему примеру и совершить
еще один разведывательный полет. Впрочем, всякий, кто надумал бы полететь,
встретился бы с решительным сопротивлением с моей стороны, не говоря уж о
Денфорте. Пока мы отсутствовали, Пэбоди, Шерман, Роупс, Мактай и Уильямсон
работали как каторжные, восстанавливая два лучших самолета Лейка, система
управления которых была повреждена каким-то непостижимым образом.
вылететь на нашу прежнюю базу. Конечно, это был основательный крюк на пути к
заливу Мак-Мердо, но прямой перелет через неведомые просторы мертвого
континента мог быть чреват новыми неожиданностями. Продолжение исследований
не представлялось возможным из-за трагической гибели наших товарищей и
поломки буровой установки. Испытанный ужас и неразрешимые сомнения, которыми
мы не делились с внешним миром, заставили нас покинуть этот унылый край,
где, казалось, навеки воцарилось безумие.
вечеру следующего дня, а именно 27 января, мы, совершив быстрый
беспосадочный перелет, оказались на базе, а 28-го переправились в лагерь у
залива Мак-Мердо, сделав только одну кратковременную остановку из-за
бешеного ветра, несколько сбившего нас с курса. А' еще через пять дней
"Аркхем" и "Мискатоник" с людьми и оборудованием на борту, разламывая
ледяную корку, вышли в море Росса, оставив с западной стороны Землю Виктории
и насмешливо ощерившиеся нам вослед громады гор на фоне темного грозового
неба. Порывы и стоны ветра преображались в горах в странные трубные звуки,
от которых у меня замирало сердце. Не прошло и двух недель, как мы
окончательно вышли из полярных вод, вырвавшись наконец из плена этого
проклятого наводненного призраками царства, где жизнь и смерть, пространство
и время вступили в дьявольский противоестественный союз задолго до того, как
материя запульсировала и забилась на еще неостывшей земной коре
антарктического континента, дружно держа язык за зубами относительно
побуждающих нас к тому причин и никого не посвящая в наши мучительные
сомнения и догадки. Даже молодой Денфорт, перенесший тяжелый нервный срыв,
молчал, ни слова не сказав своему лечащему врачу, а ведь, как я уже говорил,
было нечто такое, что, по его разумению, только он один и видел. Со мной
Денфорт тоже как воды в рот набрал, хотя тут уж, полагаю, откровенность
пошла бы ему на пользу. Его признание могло бы многое объяснить, если,
конечно, все это не было лишь галлюцинацией, последствием перенесенного
шока. К такому выводу я пришел, слыша от него в редкие моменты, когда он
терял над собой контроль, отдельные бессвязные вещи, которые он, обретая
вновь равновесие, горячо отрицал.
увидеть воочию громадный белый континент, тем более что некоторые наши
усилия, напротив, сыграли роль рекламы и принесли обратный результат. Мы
забыли, что человеческое любопытство неистребимо: опубликованные отчеты о
нашей экспедиции побуждали и других к поискам неведомого. Натуралисты и
палеонтологи живо заинтересовались сообщениями Лейка об обнаруженных им
древних существах, хотя мы проявили мудрость и нигде не демонстрировали ни
привезенные с собой части захороненных особей, ни их фотографии. Утаили
также и кости с наиболее впечатляющими глубокими рубцами, и зеленоватые
мыльные камни, а мы с Денфортом скрывали от посторонних глаз фотографии и
зарисовки, сделанные нами по другую сторону хребтов; оставаясь одни, мы
разглаживали смятые бумаги, в страхе их рассматривали и вновь прятали
подальше.
Старкуэтера-Мура, и она, несомненно, будет гораздо оснащенней нашей. Если
сейчас не отговорить энтузиастов, они проникнут в самое сердце Антарктики,
будут растапливать лед и бурить почву до тех пор, пока не извлекут из глубин
нечто такое, что, как мы поняли, может погубить человечество. Поэтому я
снимаю с себя обет молчания и расскажу все, что знаю,-- в том числе и об
этой жуткой неведомой твари по другую сторону Хребтов Безумия.
большой неохотой, но надо наконец откровенно рассказать; что же мы в
действительности увидели там, а потом и далее -- за Хребтами Безумия. Ловлю
себя на постоянном искушении -- хочется опускать детали, не делать четких
выводов, говорить не прямо, а намеками, Думаю, я и так уже многое сказал,
теперь нужно только заполнить лакуны. Главное -- ужас, который охватил нас в
лагере. Я уже рассказывал о сокрушенных ветром скалах, развороченных
укрытиях, приведенных в негодность машинах, странном беспокойстве собак,
пропавших санях, смерти наших людей и собак, исчезновении Гедни, шести
ненормально захороненных тварях, обладавших необычно плотным строением
ткани, особенно если учесть, что они пролежали сорок миллионов лет в земле.
Не помню, упоминал ли я о том, что мы недосчитались одного собачьего трупа.
Скоро все позабыли об этом, кроме меня и Денфорта.
деликатных вещей, которые, возможно, могли приоткрыть ужасную завесу тайны и
дать объяснение, казалось бы, бессвязным и непостижимым событиям. Сразу
после трагедии я как мог старался отвлечь внимание своих товарищей от всех
этих несоответствий -- было проще, да и естественней, приписать все
стихийной вспышке безумия в лагере Лейка. Эти чертовы горы могли хоть кого
свести с ума, особенно здесь -- в самом таинственном и пустынном месте на
Земле.
они погибли в борьбе, защищаясь от дьявольски жестокого нападения неведомых
врагов, искалечивших и искромсавших их тела. Насколько мы могли судить, все
они были либо задушены, либо разорваны на куски. Началось все, очевидно, с
собак, вырвавшихся из ненадежного загончика, который пришлось городить на
некотором расстоянии от лагеря из-за патологической неприязни животных к
загадочным древним организмам. Однако все предосторожности оказались
Эриксон Стивен
Каменистый Артем
Андреев Николай
Корнев Павел
Флинт Эрик
Ильин Андрей