— Боже мой, ты действительно не знаешь?
— Нет.
— Ты не останавливался у регистратора?
— Нет.
— Тогда скорее сюда, я все расскажу.
Только Кирби положил трубку, как телефон зазвонил вновь. Напряженный мужской голос произнес:
— Кирби Уинтер?
— Да.
— Слушай, парень.
Без лишних слов. Если тебя еще никто не взял на крючок, две с половиной тысячи долларов за то, что двадцать четыре часа ты не даешь интервью никому, кроме меня. Меня зовут Джо Хупер. Запомнишь? А я позабочусь, чтобы тебя охраняли от всех остальных ближайшие сутки. Договорились?
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Не вешай мне лапшу на уши, милок. Бери ноги в руки. К себе ты сумел пробраться, молодец, но об этом стало известно, и туда уже идут.
— Кто идет?
— Ты Кирби Уинтер или нет, черт возьми?
Из холла донесся топот, в дверь заколотили.
— Извините, но, кажется, кто-то пришел…
— Это они, растяпа ты! Ну, договорились?
Кирби вздохнул и повесил трубку. Пошел было к двери, но заколебался. Судя по звукам, толпа в холле была большая. Вдруг послышался резкий стук во внутреннюю дверь и приглушенный голос:
— Кирби? — Он узнал Шарлу. Подойдя к двери, шепотом ответил ей. — Отодвинь засов, милый, — сказала она.
На Шарле был халат, из-под которого выглядывали белые бермудские шорты, и огромные солнечные очки.
— Кто это? — в ужасе спросил Кирби.
— Репортеры, любимый мой. Я это предвидела, поэтому попросила Джозефа снять эту комнату — между нашими номерами. Здесь все комнаты соединяются, так что сторону отеля с видом на океан можно превратить в один гигантский номер. Правда, пришлось переселить из этой комнаты очень милую пару, у которой медовый месяц.
— Что нужно всем этим людям?
— Не стой как нюня, дорогой. С них станется выломать дверь.
Он прошел с ней через спаленку в большой номер. Шарла заперла соединительную дверь и протянула Кирби послеполуденную газету. Почти всю первую страницу занимала его фотография» Заголовок гласил: ЗАГАДОЧНЫЙ ПЛЕМЯННИК В НАЛОГОВОЙ УЛОВКЕ КРЕППСА.
У Кирби подкосились ноги, и он быстро сел.
В краткой заметке излагались обстоятельства дела и прямо говорилось, что Кирби отказывается сообщить местонахождение 27 миллионов долларов.
— Боже мой, — прошептал Кирби, глядя на Шарлу невидящими глазами.
Она села рядом с ним и сняла темные очки.
— Ты понимаешь, какие все это может иметь последствия, мой самый дорогой? — спросила она.
— Вероятно, очень многие хотят со мной поговорить.
— Эта цифра обладает ужасно притягательной силой.
Миллион противных мелких людишек буквально вибрирует, представляя эту кучу денег, спрятанную где-нибудь в романтических уголках света. Они ненавидят тебя за то, что ты ухватил эту кучу. И втайне восхищаются тем, что ты не побоялся это сделать.
— Но все было не так!
— Это имеет какое-нибудь значение, милый?
— Но если я объясню всю нашу операцию в деталях…
— Без документов? К тому же ты действительно отщипывал кое-что для себя, а? Если нет, то ты идиот, конечно. А мисс Фарнхэм не брала себе какие-нибудь пустячки? Почему ты так уверен? Но не о репортерах тебе надо беспокоиться…
— Что ты имеешь в виду?
— Милый Кирби, мир полон животных, которые с удовольствием поджарят тебя и мисс Фарнхэм на угольях ради одного процента от этой суммы. Так что мы нужны тебе больше прежнего.
— А?
— «Глорианна», милый. Не будь таким тупым. Или мы потихоньку увезем тебя, или мир разорвет несчастного Кирби Уинтера на куски, поверь мне. И вообще я не понимаю, почему мы должны тебе помогать после того трюка, который ты нам устроил. Коньки — ну и ну!
— Я просто проверял.
— Джозеф был вне себя от ярости, но я сказала — так ему и надо, недооценил тебя. Но я думаю, ты бы так не осторожничал, если бы Бетси не наговорила о нас ерунды.
— Но… вам же что-то нужно, я полагаю.
— Конечно, милый!
Как это освежает — говорить обо всем открыто. Давай без игр, хорошо?
Думая о Бетси, он осторожно выбирал слова:
— Мне все же придется, наверное, принять какие-то меры предосторожности…
Ее глаза сузились, она сделала глубокий вдох и задержала дыхание.
— Значит, ты и в самом деле завладел…
— Чем завладел?
— Не притворяйтесь, мистер Уинтер. Можете сами себе все испортить.
Он пожал плечами.
— Эта вещь там же, где деньги?
— Какая вещь?
Она топнула ногой.
— Не дури! Ты же понимаешь, все могло быть иначе. Я могла тебя усыпить — ты пил все, что я тебе давала. И мы отвезли бы тебя в такое место, где твоих криков никто не услышал бы. Джозеф не выносит таких вещей, а я очень даже выношу! И, пожалуй, получаю удовольствие, мой дорогой.
Она помолчала.
— Торговаться будем в море, Кирби.
— Может, я не захочу.
— Милый мальчик, я ведь не совсем дура. Если б ты не захотел заключить сделку, то не болтался бы сейчас здесь.
Когда Кирби вернулся в свою комнату, в холле было уже тихо.
В семь тридцать он стоял у двери Бетси. Она открыла и быстро впустила его.
— Боже милостивый, — тихо проговорила она. — За тобой никто не следил? Да нет уж, вряд ли за тобой следили…
Он расстегнул куртку и ремень гостиничной униформы и вытащил гостиничную подушку. Из-за щек достал матерчатые валики. Тяжело опустившись в кресло, сказал:
— Ко мне прислали толстого.
— Кто этот толстый?
— Официант.
Я звонил из комнаты, где раньше жили молодожены.
— Из чьей комнаты?
— Я никого не бил с тринадцати лет. Он поставил поднос, повернулся — и бах. Я оставил в его руке пятьдесят долларов. Потом прошел сквозь них всех.
— Знаешь, расскажи все по порядку, с самого начала.
— Хорошо. Хорошо. — И он рассказал.
— Значит, она показала наконец зубы, а?
— Боже мой, вот уж где я не хочу быть, так это на той яхте. И знаешь, очень трудно говорить с человеком, понятия не имея, о чем говоришь!
Гуревич Георгий
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Лукин Евгений
Роллинс Джеймс
Якубенко Николай