какое-либо описание. Большая часть вулканов действовала, и я мог судить о
бешеной силе извержений по обилию принятых мной за метеоры камней, все чаще
пролетавших с громом мимо шара.
сильно тревожить меня. Я уже говорил, что мысль о существовании лунной
атмосферы, плотность которой соответствует массе луны, играла немаловажную
роль в моих соображениях о путешествии на луну, - несмотря на существование
противоположных теорий и широко распространенное убеждение, что на нашем
спутнике нет никакой атмосферы. Но, независимо от вышеупомянутых соображений
относительно кометы Энке и зодиакального света, мое мнение в значительной
мере опиралось на некоторые наблюдения г-на Шретера из Лилиенталя. Он
наблюдал луну на третий день после новолуния, вскоре после заката солнца,
когда темная часть диска была еще незрима, и продолжал следить за ней до тех
пор, пока она не стала видима. Оба рога казались удлиненными, и их тонкие
бледные кончики были слабо освещены лучами заходящего солнца. Вскоре по
наступлении ночи темный диск осветился. Я объясняю это удлинение рогов
преломлением солнечных лучей в лунной атмосфере. Высоту этой атмосферы
(которая может преломлять достаточное количество лучей, чтобы вызвать в
темной части диска свечение вдвое более сильное, чем свет, отражаемый от
земли, когда луна отстоит на 32ь от точки новолуния) я принимал в 1356
парижских футов; следовательно, максимальную высоту преломления солнечного
луча - в 5376 футов. Подтверждение моих взглядов я нашел в восемьдесят
втором томе "Философских трудов", где говорится об оккультации спутников
Юпитера, причем третий спутник стал неясным за одну или две секунды до
исчезновения, а четвертый исчез на некотором расстоянии от диска [Гевелий
пишет, что, наблюдая луну на той же высоте, в том же расстоянии от земли и в
тот же превосходный телескоп, при совершенно ясном небе, даже когда были
видимы звезды шестой и седьмой величины, он, однако, не всегда находил ее
одинаково ясной. Наблюдения показывают, что причину этого нельзя искать в
нашей атмосфере, в свойствах телескопа или в глазу наблюдателя, а что она
коренится в чем-то (в атмосфере?), присущем самой луне.
неподвижных звезд их круглая форма сменяется овальной в момент сближения с
лунным диском, хотя при многих оккультациях этого изменения формы не
замечается. Отсюда можно заключить, что, по крайней мере, иногда лучи планет
и звезд встречают лунную атмосферу и преломляются в ней.].
предполагаемая атмосфера могла оказать моему шару, зависел всецело и
благополучный исход путешествия. Если же я ошибся, то мог ожидать только
конца своим приключениям: мне предстояло разлететься на атомы, ударившись о
скалистую поверхность луны. Судя по всему, я имел полное основание опасаться
подобного конца. Расстояние до луны было сравнительно ничтожно, а обновление
воздуха в камере требовало такой же работы, и я не замечал никаких признаков
увеличения плотности атмосферы.
угрожающе приблизилась и мои опасения дошли до крайних пределов, насос
конденсатора, к великой моей радости, показал наконец очевидные признаки
изменения плотности атмосферы.
аппарат требовал лишь ничтожных усилий, а в двенадцать я решился
- после некоторого колебания - отвинтить вертлюг; и, убедившись, что ничего
вредного для меня не воспоследовало, я развязал гуттаперчевый мешок и
отогнул его края. Как и следовало ожидать, непосредственным результатом
этого слишком поспешного и рискованного опыта была жесточайшая головная боль
и удушье. Но, так как они не угрожали моей жизни, я решился претерпеть их в
надежде на облегчение при спуске в более плотные слои атмосферы. Спуск,
однако, происходил с невероятной быстротою, и хотя мои расчеты на
существование лунной атмосферы, плотность которой соответствовала бы массе
спутника, по-видимому, оправдывались, но я, очевидно, ошибся, полагая, что
она способна поддержать корзину со всем грузом. А между тем этого надо было
ожидать, так как сила тяготения и, следовательно, вес предметов также
соответствуют массе небесного тела. Но головокружительная быстрота моего
спуска ясно доказывала, что этого на самом деле не было. Почему?..
Единственное объяснение я вижу в тех геологических возмущениях, на которые
указывал выше. Во всяком случае, я находился теперь совсем близко от луны и
стремился к ней со страшною быстротой. Итак, не теряя ни минуты, я выбросил
за борт балласт, бочонки с водой, конденсирующий прибор, каучуковую камеру
и, наконец, все, что только было в корзине. Ничто не помогало. Я по-прежнему
падал с ужасающей быстротой и находился самое большее в полумиле от
поверхности. Оставалось последнее средство: выбросив сюртук и сапоги, я
отрезал даже корзину, повис на веревках и, успев только заметить, что вся
площадь подо мной, насколько видит глаз, усеяна крошечными домиками,
очутился в центре странного, фантастического города, среди толпы уродцев,
которые, не говоря ни слова, не издавая ни звука, словно какое-то сборище
идиотов, потешно скалили зубы и, подбоченившись, разглядывали меня и мой
шар. Я с презрением отвернулся от них, посмотрел, подняв глаза, на землю,
так недавно - и, может быть, навсегда, - покинутую мною, и увидел ее в виде
большого медного щита, около двух градусов в диаметре, тускло блестевшего
высоко над моей головой, причем один край его, в форме серпа, горел
ослепительным золотым блеском. Никаких признаков воды или суши не было
видно, - я заметил только тусклые, изменчивые пятна да тропический и
экваториальный пояс.
неслыханных опасностей, невероятных приключений, на девятнадцатый день моего
отбытия из Роттердама я благополучно завершил свое путешествие, - без
сомнения, самое необычайное и самое замечательное из всех путешествий,
когда-либо совершенных, предпринятых или задуманных жителями земли. Но
рассказ о моих приключениях еще далеко не кончен. Ваши превосходительства
сами понимают, что, проведя около пяти лет на спутнике земли, представляющем
глубокий интерес не только в силу своих особенностей, но и вследствие своей
тесной связи с миром, обитаемом людьми, я мог бы сообщить Астрономическому
обществу немало сведений, гораздо более интересных, чем описание моего
путешествия, как бы оно ни было удивительно само по себе. И я действительно
могу открыть многое и сделал бы это с величайшим удовольствием. Я мог бы
рассказать вам о климате луны и о странных колебаниях температуры -
невыносимом тропическом зное, который сменяется почти полярным холодом, - о
постоянном перемещении влаги вследствие испарения, точно в вакууме, из
пунктов, находящихся ближе к солнцу, в пункты, наиболее удаленные от него;
об изменчивом поясе текучих вод; о здешнем населении - его обычаях, нравах,
политических учреждениях; об особой физической организации здешних
обитателей, об их уродливости, отсутствии ушей - придатков, совершенно
излишних в этой своеобразной атмосфере; об их способе общения, заменяющем
здесь дар слова, которого лишены лунные жители; о таинственной связи между
каждым обитателем луны и определенным обитателем земли (подобная же связь
существует между орбитами планеты и спутника), благодаря чему жизнь и участь
населения одного мира теснейшим образом переплетаются с жизнью и участью
населения другого; а главное - главное, ваши превосходительства, - об
ужасных и отвратительных тайнах, существующих на той стороне луны, которая,
вследствие удивительного совпадения периодов вращения спутника вокруг
собственной оси и обращения его вокруг земли, недоступна и, к счастью,
никогда не станет доступной для земных телескопов. Все это - и многое,
многое еще - я охотно изложил бы в подобном сообщении. Но скажу прямо, я
требую за это вознаграждения. Я жажду вернуться к родному очагу, к семье. И
в награду за дальнейшие сообщения - принимая во внимание, какой свет я могу
пролить на многие отрасли физического и метафизического знания, - я желал бы
выхлопотать себе через посредство вашего почтенного общества прощение за
убийство трех кредиторов при моем отбытии из Роттердама. Такова цель
настоящего письма. Податель его - один из жителей луны, которому я
растолковал все, что нужно, - к услугам ваших превосходительств; он сообщит
мне о прощении, буде его можно получить.
даже трубку выронил, так он был изумлен, а мингер Супербус ван Ундердук снял
очки, протер их, положил в карман и от удивления настолько забыл о
собственном достоинстве, что, стоя на одной ноге, завертелся волчком.
Разумеется, прощение будет выхлопотано, - об этом и толковать нечего. Так,
по крайней мере, поклялся в самых энергических выражениях профессор Рубадуб.
То же подумал и блистательный ван Ундердук, когда, опомнившись наконец, взял
под руку своего ученого собрата и направился домой, чтобы обсудить на
досуге, как лучше взяться за дело. Однако, дойдя до двери бургомистрова
дома, профессор решился заметить, что в прощении едва ли окажется нужда, так
как посланец с луны исчез, без сомнения испугавшись суровой и дикой
наружности роттердамских граждан, - а кто, кроме обитателя луны, отважится
на такое путешествие? Бургомистр признал справедливость этого замечания, чем
дело и кончилось. Но не кончились толки и сплетни. Письмо было напечатано и
вызвало немало обсуждений и споров. Нашлись умники, не побоявшиеся выставить
самих себя в смешном виде, утверждая, будто все это происшествие сплошная
выдумка. Но эти господа называют выдумкой все, что превосходит их понимание.
Я, со своей стороны, решительно не вижу, на чем они основывают такое
обвинение.
имеют зуб против таких-то бургомистров и астрономов (имярек).
какую-то проделку ушами недавно исчез из соседнего города Брюгге и не
возвращался в течение нескольких дней.
голландские газеты, и, стало быть, выходили не на луне. Они были очень,
Нортон Андрэ
Бажанов Олег
Орлов Алекс
Василенко Иван
Херберт Фрэнк
Круз Андрей