чем у нее, оно даже казалось капризным. Он отвернулся, не
желая знакомиться, и обратился к Белл Данамато:
грузная служанка, которую Гроуфилд уже видел днем, и принесла
поднос с тарелками супа. - Он уедет, поскольку отказался от
работы.
слабо.
он, беря ложку. - Но сразу же после обеда я уеду.
Милфорд объяснил:
номер в отеле вы не найдете, если не заказывали заранее.
Можете переночевать здесь, а утром я отвезу вас в аэропорт
Вишисуасс. Как раз то, что нужно в такой душный вечер.
бежать.
совершенствуясь в одном ремесле, он оттачивал<"
навыки другого, так что, даже не воруя и не играя на
сцене, стал почти мгновенно реагировать на всякого рода
неожиданности. Не успели стихнуть последние отголоски этого
вопля, а он уже был на ногах, натянул штаны и устремился к
двери.
себе в комнату около одиннадцати, и не потому, что устал, а
потому, что внизу собралось на редкость скучное общество.
Африканец Марба сидел как на иголках, разглядывая остальных.
Белл Данамато никак не могла расстаться со своим высокомерием
и плохим настроением, щеголяя ими, будто почетным знаком, а
Рой Челм ни на миг не оставлял ее своим вниманием, будто Урия
Гип. Неужто Челм - всего лишь альфонс, а Гроуфилду предстояло
только помогать ему на людях? Он видел, что Харри и Челм
играли дома ту же роль, которую она хотела навязать Гроуфилду
в свете, и не знал, то ли гордиться этим, то ли оскорбиться.
унаследовала сестра. Эх, кабы ей досталось от предков еще и
какое ни на есть чувство юмора! Но если Марба ерзал и вертел
головой, будто кот, то Патриция Челм сидела, как серьезный
фавн, безмолвная и неприступная, прекрасная, но скучная.
весело. Муж оказался единственным из присутствующих, кто хотя
бы пытался вести человеческий разговор, но его потуги были
еще тошнотворнее, чем молчание. А когда наступала тишина, его
кисейная женщина заполняла ее своим, особенным, болезненным
молчанием, как заполняет голову зубная боль.
"дайкири" со льдом, которые он глотал один за другим, и в
конце концов он покинул гостиную, превращенную в камеру
пыток, побродил по дому, отыскал библиотеку, бегло просмотрел
книги, с неохотой выбрал роман Ллойда Дугласа и поднялся к
себе в комнату.
будет завтра забрать его в бюро проката автомобилей. Пока же
Гроуфилд был вынужден чистить зубы пальцем и чужой пастой.
Потом Ллойд Дуглас мирно убаюкал его, и Гроуфилд проспал
энное количество часов и минут, когда раздался крик, и со
сном было покончено.
Он резко распахнул дверь, на две-три секунды прищурил глаза,
посмотрел налево, потом направо и увидел, как Патриция Челм
пятится вон из комнаты в дальнем конце коридора. Зажав рот
тыльной стороной ладони, она в оцепенении смотрела на что-то
находившееся в комнате.
спросил:
голос. Он почувствовал, как открываются все двери, ведущие в
коридор, повернулся и заглянул в комнату, из которой, пятясь,
вышла Патриция. На полу рядом с кроватью лежала Белл
Данамато, полностью одетая, ее выпученные глаза уставились в
потолок, лицо было багровым.
Данамато и понял, что она не дышит. Повернувшись, он увидел в
дверях Харри в желтой пижаме с узором, изображающим скаковых
лошадей. В правой руке он держал все тот же автоматический
"кольт".
спиной возник Рой Челм, он стоял, обнимая сестру, которая
уткнулась лицом в его плечо.
хлебом не корми, дай только всадить в тебя пулю.
но выражение лица Харри не понравилось ему, поэтому он
положил руки на голову.
повернулся. Став сзади, Харри обыскал его, и Гроуфилд сказал:
отсюда.
окинул его тяжелым взглядом.
он. - Мы знали, что вы продадитесь тому, кто больше заплатит,
но вам следовало хотя бы дать нам возможность предложить
цену.
закона, - ответил Харри. - Только он сделал это не для Би
Джи, у него были свои причины.
Харри. - Если бы он хотел, чтобы миссис Данамато умерла, то
велел бы мне.
Милфорд не удивился и не встревожился, узнав, что Харри
оказался человеком Би Джи.
Я как раз дошел до интересного места.
десять футов, с потолком едва ли семь футов высотой. Вдоль
шершавых бетонных стен стояли неструганые деревянные полки, а
грубая деревянная дверь, казалось, была тяжелее
новорожденного слоненка. Полки были пустыми, как и сама
комната.
пол, так что он старался стоять на одном месте. На Гроуфилде
были брюки и тенниска - одеяние явно неподходящее в этой
холодной и малость сыроватой комнате. Под потолком одиноко
висела голая тусклая лампочка, которую Гроуфилд не стал
выворачивать, хотя смотреть тут было особенно не на что.