Чтение 8–й страницы книги ~Эстетика возрождения~

абстрактного, слишком малоподвижного и рутинного Аристотеля.

Однако это не имеет ничего общего с принципиальным отрицанием и
опровержением Аристотеля вообще. Как мы увидим ниже, даже Лоренцо Валла
критикует у Аристотеля только его слишком формалистическую силлогистику. Но
он нисколько не критикует риторической и в ероятностной логики Аристотеля,
которая зафиксирована у него в теории энтимемы, и жизненно насыщенной
"топологической" структуры доказательства. Не входя в анализ указанного
векового предрассудка о якобы возрожденческой критике Аристотеля, мы
ограничимся здесь приведением только одного красноречивого рассуждения на
эту тему: "Ученая Италия вопреки своему преклонению перед тем, кого она
называла "князем философов", никогда не изменяла Аристотелю, который, будучи
восстановлен в своей классической чистоте, представляется ее учителем с
таким же правом, как и Платон. Мы видели, что в начале Кваттроченто Леонардо
Бруни переводит "Этику", "Политику", "Экономику" Аристотеля; Паллас Строцци
пользуется своим досугом в изгнании, чтобы читать и проникаться Аристот
елем; папа-гуманист Николай V поручает грекам Трапезунцию и Газе перевод
Аристотеля; Лауро Квирино объясняет Аристотеля публично, на площади в
Венеции. Ермолао Барбаро тратит всю жизнь на распространение Аристотеля.
"Будьте уверены, - говорит он молодым

людям, которых он собирает в своем дворце, - что для вас не будет
существовать большего наслаждения, как знакомство с Аристотелем настолько
близкое, чтобы вы могли читать его без помощи комментаторов". Даже в самом
центре платонизма, во Флоренции, Аргиро пул, несмотря на свою преданность
Платону, преподает публично Аристотеля; Полициано читает с кафедры "Этику",
"Органон", "Analytica priora" и "Analytica posteriora" Аристотеля; Марсилио
Фичино считает Аристотеля путем к Платону: "Тот глубоко заблуждается , кто
думает, что учение перипатетиков и учение Платона противоречат друг другу,
потому что дорога не может противоречить своей цели". Война объявлена только
средневековому (курсив наш. - А.Л.) Аристотелю, и даже в этом смысле, -
несмотря на удары, котор ые ему наносят такие люди, как Леонардо Бруни,
Лоренцо Валла, Ермолао Барбаро, - Аристотель не низложен вполне; он
продолжает быть в силе, несмотря ни на что; он продолжает привлекать к себе
горячих сторонников и последователей в Северной Италии: в Болон ье, в
Ферраре, в Венеции, в Падуе. В Падуе, напр., Николетто Верниа из Киети
преподает с 1465 года Аристотеля Аверроэса" (81, 335). Прибавим к этому
только то, что и немецкая Реформация XVI в. не нашла ничего лучшего, как
привлечь тоже Аристотеля для обо снования своего нового мировоззрения.

Таким образом, светский неоплатонизм, который является спецификой
Ренессанса, не только не исключал Аристотеля, но часто базировался на нем не
меньше, чем на Платоне. Но как Платон, так и Аристотель использовались в
XIII - XVI вв. не только для повышения общей культуры и образованности, но
главным образом для титанического возвеличивания человека в окружении по
преимуществу эстетически понимаемого бытия. Доказательству этого и
посвящается настоящая книга, для которой основным предметом является именно
б ольше всего характерный для подобного рода исторических оценок Западный
Ренессанс.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ЭСТЕТИКИ ВОЗРОЖДЕНИЯ

Глава первая. ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ

Недостаточность большинства характеристик

Ренессанс - это тема, которая не сходит со страниц всех руководств по
истории, по истории литературы и по истории искусства. О Ренессансе
накопилась такая безбрежная литература, что она не поддается никакому обзору
и никакому достаточно полному историчес кому или теоретическому анализу.
Само собою понятно, что при такой популярности данной темы не могло не
накопиться огромного количества предрассудков и общих мест, которые часто
отличаются неимоверной живучестью и цепкостью и опровергать которые вовсе не
так легко. Вся трудность заключается здесь в том, что эти традиционные
оценки Ренессанса, взятые сами по себе, отнюдь не являются такими уж плохими
или неверными. Очень часто та или иная традиционная характеристика
Ренессанса оказывается совершенно необ ходимой. Беда в том, что отнюдь не
все необходимое обязательно является и достаточным. Иная традиционная
характеристика Ренессанса - шаблонная и односторонняя, отличающаяся всеми
чертами некритических предрассудков, - тотчас же получает свою полноценную

значимость, как только мы расширим ее тем или иным добавлением и в
некоторых случаях даже той или иной противоположной оценкой.

Ренессанс обычно характеризуется как возрождение античных наук и
искусств. Это правильно. Однако сводить Ренессанс только на одну античность
- это значило бы не уловить в Ренессансе самого главного. Тут непонятно и
то, с какой стороны воспроизводилась ан тичность в Ренессансе; непонятно и
то, какую античность надо иметь в виду. Говорят, что античность играла здесь
роль земной опоры при отходе возрожденческого человека от средневековой
твердыни. Однако в античности кроме земного было очень много и неземно го, а
возрожденческий человек в одних отношениях действительно отходил от
средневековья, а в других отношениях пока еще вовсе не отходил. В истории,
кроме того, никогда не бывает буквальных реставраций. Всякая реставрация
старой и отжитой эпохи всегда не сет с собой и нечто новое. Наконец, и в
самом средневековье тоже не раз были периоды античной реставрации, как,
например, при Карле Великом в VIII - IX вв. или в XII в. Иначе говоря,
сведение Ренессанса на восстановление античности, как бы отчетливо эта

последняя ни была здесь представлена, является некритическим набором
слов, тоже лишенных всякого критического содержания.

Всем известно и все неустанно повторяют, что Ренессанс в
противоположность средневековой культуре был светской культурой и таким
мировоззрением, которое основывалось только на земных стремлениях человека.
Что и говорить! Ни одна эпоха в истории европейск ой культуры не была
наполнена таким огромным количеством антицерковных сочинений и отдельных
высказываний. Если бы заняться вопросом об учете всей этой антицерковной
литературы, то для одной Италии она составила бы целый большой том. Но вот
оказывается,

что Ренессанс вовсе не был полностью светским мировоззрением, если только
всерьез учесть, что писалось и думалось в течение этой, нужно сказать,
весьма длительной исторической эпохи.

Возрожденцы удивительным образом умели объединять самые возвышенные,
самые духовные, часто даже платонические и неоплатонические идеи с таким
жизнерадостным, жизнеутверждающим, веселым и игривым настроением, которое
иначе и назвать нельзя, как светским и даже земным. Как объединить
неоплатонизм Флорентийской академии с царившим в ней беззаботным,
привольным, порою игривым настроением - этот вопрос редко кому приходит в
голову. А ведь флорентийцы - самые настоящие возрожденцы, которых часто
называют и гу манистами. При таком чересчур светском понимании Ренессанса
неизвестно не только куда отнести кардинала Николая Кузанского, но и как
быть с трагическими мотивами в искусстве Высокого Ренессанса и даже как быть
с Джордано Бруно, который при всей своей ант ицерковности (за это он и
пострадал) уж во всяком случае был настроен и возвышенно и духовно, и притом
опять-таки с прямой и буквальной опорой на неоплатонизм?

При теперешнем развитии науки о Ренессансе банально и некритично звучат и
такие оценки Ренессанса, как выдвижение человеческой личности, или
индивидуума, как некое прогрессивное стремление в противоположность
средневековому застою, как гуманизм и даже ка к реализм. Все подобного рода
характеристики, взятые сами по себе, конечно, правильны и даже
неопровержимы. Но мало кто отдает себе полный отчет в том, что такое,
например, хотя бы тот же гуманизм или что такое реализм. Ведь типов реализма
было бесконечн ое количество. Какой же средневековый писатель или художник,
даже если он ограничен исключительно религиозной тематикой, не считал себя
подлинным и окончательным реалистом? Конечно, возрожденческие мадонны или
вообще библейские персонажи в эпоху Ренессан са обязательно изображались
реалистически. Но характеризовать этот возрожденческий реализм в сравнении с
реализмом, например, византийской или древнерусской иконы - задача совсем не
легкая, потому что типов реализма, повторяем, очень много.

Наконец, при характеристике эстетики Ренессанса далеко не всегда
учитывается историческая и географическая сложность этой эпохи. Все-таки
как-никак Ренессанс длился по крайней мере четыре века (XIII - XVI). Неужели
за сто, за двести, за триста лет в эсте тике Ренессанса ровно ничего не
менялось? Это невероятно. Формулировать единую хронологическую линию
развития Ренессанса - предприятие не только очень трудное, но, пожалуй, едва
ли даже возможное.

Далее, Ренессанс был не в какой-нибудь одной стране, но во всех странах,
и каждая страна переживала свой Ренессанс по-своему и хронологически, и по
существу. Был, например, итальянский Ренессанс, а был еще и северный
Ренессанс. К указанным четырем векам

Ренессанса относится не только итальянский Ренессанс в узком смысле
слова, но, например, еще и готика. Но тогда в характеристике Ренессанса
нельзя миновать и готики. Была возрожденческая эстетика, а была еще и
готическая эстетика.

К Ренессансу обычно относят также и такое явление, как, например,
гелиоцентрическая система Коперника или учение о бесконечности миров
Джордано Бруно. Но тут, однако, возникает одна существенная трудность. Если
Ренессанс понимать как возвеличение человеч еской личности, то Коперник и
Бруно превратили земную планету в ничтожную песчинку бесконечной Вселенной.
Следовательно, ничтожной стала и та человеческая личность, которая обитает
на этой "песчинке". Конечно, если подходить к делу только терминологическ и,
то ничто не мешает нам называть астрономию Коперника и Бруно или механику
Галилея и Кеплера не чем иным, как именно Ренессансом. Но тогда ни Николай
Кузанский, ни Марсилио Фичино, ни Пико делла Мирандола, ни Лоренцо Валла уже
не будут относиться к Рен ессансу и эпоху Данте уже не придется именовать
проторенессансом. Можно то и другое называть Ренессансом, но тогда
Ренессанс, очевидно, уже не будет для нас эпохой бурного развития
самостоятельной человеческой личности. Также и протестантизм без многих,

и притом весьма существенных, оговорок не может быть относим к