рынка: прямая для вас выгода.
и завладев вожделенной, Юрий Игнатьевич без излишних церемоний показал на
дверь.
услугам Питирима, фамилия которого оказалась двойной, не просто Кукк, а
Кукк-Ушкин. То понадобится особое бельгийское сверло "линчап", то кронштейны
фирмы "Кимми Каус", то линзы системы "Братья Ксеркс"... Все это можно было
достать только у одного человека в Ленинграде.
дом возле четырех львов с золотыми крыльями. Питирим не пускал его в глубь
своей квартиры, которую он ревностно оберегал не только от гостей, но и от
подселения других жильцов, так называемого "уплотнения", столь популярного в
те годы. Каким уж образом это ему удавалось, для Четверкина осталось тайной.
Иногда в простую душу авиатора закрадывалось сомнение: а вдруг мрачноватый
молодой "гений" просто-напросто спекулянт? Однако сомнения эти быстро
рассеивались.
Четверкина бешеные суммы за дефицитные иностранные детали.
тогда пальцем поворачивал потускневший от времени глобус в латунных кольцах.
булькало, что-то позванивало, что-то тихо взрывалось. Уже тогда по паркету,
стуча когтями, ходил клочковатый пудель Онегро. Сейчас этому пуделю, конечно
же, не менее сорока лет, и это, безусловно, самый выдающийся собачий
долгожитель.
оскорбительный обман, Юрий Игнатьевич и увидел в углу под темным старинным
портретом странноватый сундучок.
какие-то очень далекие времена из непонятного материала, то ли камня, то ли
металла, то ли дерева. Сундучок был украшен замысловатым вензелем, но
никаких признаков замка или замочного отверстия Юрий Игнатьевич, помнится,
не заметил.
прижал ухо к теплому, именно теплому, милостивые государи, боку сундучка.
Через несколько секунд он услышал глуховатый мерный стук. Странное дело, он
почему-то почувствовал к этому сундучку необъяснимую симпатию. Именно
симпатию, милостивые государи, хотя какую, сами посудите, товарищи, симпатию
может испытывать одушевленный человек к неодушевленному предмету, даже если
в том что-то и стучит.
чувство юмора у Питирима и долго хорошо хохотал. После полетов над пустыней
Гоби у Четверкина появился вкус к доброму смачному хохоту. Впрочем, в те
времена в моде были именно смеющиеся белозубые пилоты.
как-то пробудить его к нормальной жизнерадостной жизни, изгнать из него дух
наживы, может быть, подружиться даже, чудачить вместе. Все было тщетно.
Питирим близко к себе не подпускал и только усмехался многозначительной,
надменной и неприятной усмешкой.
сам штурм, и Юрий Игнатьевич забыл Питирима Кукк-Ушкина на долгие годы, а
потом и вовсе забыл. Он любил только приятных добрых чудаков, а чудаков
отталкивающего свойства даже и чудаками не считал, милостивые государи.
канала вдоль фасада серого дома, и Гена внимал ему, прогуливаясь рядом.
Друзья, разумеется, и не подозревали, что сверху, сквозь июньскую листву за
ним наблюдает узкое и желтое лицо, похожее на тусклый фонарь прошлого века.
которым стоял сундучок? - спросил Гена.
семидесятых годов девятнадцатого века, дружище Гена. Кажется... синий
морской мундир... два ряда серебряных пуговиц... по-моему, низший офицерский
чин... и неотчетливое желтое лицо, словно керосиновый фонарь... должно быть,
живописец был не особенно искусен, да и краски не самого отменного
качества...
интуиция пионера плеснула хвостом над водой, словно проснувшаяся щука.
вдруг, на наше счастье, Кукк-Ушкин еще живет здесь, и в сундучке все еще
что-то стучит, а цена упала хотя бы в десять тысяч раз?
знакомую дверь и сразу же услышал уже описанный неприятный голос:
Игнатьевич Четверкин, который покупал у тебя американскую радиальную пружину
"зан-тар"!
увеличительное стеклышко - человечий, другой снизу в замочную скважину -
собачий Разницы, по сути дела, не было никакой. Слышалось сдавленное
рычание.
чрезвычайной гуманистической важности. Из глубин мирового эфира пришел
сигнал SOS. Мы не проходимцы. Я пионер Геннадий Стратофонтов, потомок
известного путешественника.
до семнадцатого, а Четверкин, ха-ха, испарился в местах арктических и
пустынных. Ха-ха!
Четверкин. - Неужели вы меня не узнаете?
не нахожу даже отдаленного сходства, - проскрежетало и прорычало из-за
двери. - Уходите, не мешайте процессу, а то в милицию позвоню.
обескураженным видом. Вряд ли кому-нибудь понравится, если в нем не узнают
прежнего сокола и назовут пожилым проходимцем. Однако Гена ободряюще
подпихнул старшего товарища локотком и заговорил вдруг совершена неожиданным
и несвойственным ему голосом маленького хитреца и проныры:
прошлом не входят в наши привычки, сэр. Радиальная пружина "зан-тар" не
будет предметом разговора, сэр. Мы просто хотим у вас кое-что купить, сэр.
последовало благожелательное молчание. То ли обращение "сэр" пришлось по
душе Кукк-Ушкину, то ли слово "купить" вызвало в нем привычный прилив
положительных эмоций.
бьющимся сердцем произнес Геннадий.
послышался саркастический хохот и из щелей старой двери повалил
разноцветный, вот как сегодня, пренеприятнейший дым.
последнем марше даже не отказал себе в удовольствии соскользнуть вниз на
животе по перилам.
Игнатьевич, в один день столько открытий! И самое главное: мы убедились, что
сундучок - здесь! Кукк не продал его! По вашему рассказу, дружище Четверкин,
я сделал заключение о характере этого человека и проверил его... Проверка
удалась, уважаемый дружище!
своему юному другу. Такой находчивости он не предвидел у современного
школьника.
уходило на чтение технической литературы, и он не смог в свое время
прочитать повесть "Мой дедушка - памятник".
вмешательство автора и где скрипят чугунные ворота Экономического института
догадались, мне пришлось прибегнуть к помощи четвероногого друга. Речь идет,
как вы, должно быть, уже догадались, о любимце экипажа
научно-исследовательского судна "Алеша Попович", боевом коте Пуше Шуткине,
которому я в течение последнего года имею честь предоставлять кров и стол.
Шуткин, как вы, безусловно, уже догадались, занял пост на крыше этого дома и
за короткое время установил, что нелюдимый "инвентор" занимается в своей
квартире какими-то изысканиями в духе пресловутой средневековой алхимии, а
по вечерам совершает саркастические прогулки в обществе Онегро от канала до