Чтение 8–й страницы книги ~Под пологом пьяного леса~

он немедленно согласился. Он мой друг, и, разумеется, он не мог мне
отказать.

Бебита улыбнулась нам ослепительной улыбкой.

-- Да, конечно, я тоже себе не представляю, как он мог тебе отказать,
но мы в самом деле бесконечно признательны тебе, ты просто наша
мать-спасительница.

-- Глупости,-- сказала Бебита.-- Пошли скорее ужинать.

Только на следующее утро, зайдя к мистеру Джибсу, мы сумели в полной
мере оценить, какую трудную задачу пришлось решить накануне Бебите.

-- Я очень сожалею,-- извиняющимся тоном произнес мистер Джибс.-- Я
звонил в несколько мест -- и все безрезультатно.

-- Не беспокойтесь об этом, один наш друг нашел подходящее место,--
сказал я.

-- Очень рад. Наверно, вся эта история доставила вам немало хлопот. Где
же вы разместились?

-- В одном доме на проспекте Альвеар.

-- Где-где?

-- На проспекте Альвеар.

-- На проспекте Альвеар? -- еле слышно переспросил мистер Джибс.

-- Ну да, а что тут особенного?

-- Ничего... ничего особенного,-- ответил он, с изумлением глядя на
нас.-- Просто проспект Альвеар для Буэнос-Айреса примерно то же самое, что
Парк Лейн^[7] для Лондона.

Спустя несколько дней, когда все животные были переправлены самолетами
в Англию, выяснилось, что на юг страны нам так и не удастся попасть. Встал
вопрос, куда направиться теперь. И тут нам позвонила Бебита.

-- Слушайте, дети, хотите совершить поездку в Парагвай?

-- Мне бы очень хотелось попасть в Парагвай,-- с горячностью ответил я.

-- Мне кажется, я смогу вам это устроить. Вы долетите самолетом до
Асунсьона, а там один мой друг возьмет вас в свой самолет и доставит в это
самое... как оно называется... Пуэрто-Касадо.

-- Вероятно, ты договорилась об этом с одним из твоих друзей?

-- Ну разумеется. С кем еще я могу об этом договориться, глупыш?

-- Единственным препятствием может быть наше слабое знание испанского
языка.

-- Я тоже об этом подумала. Ты помнишь Рафаэля?

-- Ну как же.

-- У него сейчас в школе каникулы, и он бы с удовольствием поехал с
вами в качестве переводчика. Его мать считает, что такое путешествие пойдет
ему на пользу, при условии, что вы не заставите его охотиться за змеями.

-- Исключительно разумная у него мама! Ты подала блестящую идею, я
просто обожаю тебя и всех твоих друзей.

-- Глупости,-- ответила Бебита и повесила трубку.

Так и получилось, что мы с Джеки полетели в столицу Парагвая Асунсьон.
С нами летел Рафаэль де Сото Асебал; всю дорогу в нем клокотала такая
жизнерадостность, что к концу полета я казался себе охладевшим к жизни
старым циником.

Глава третья

¶ПОЛЯ ЛЕТАЮЩИХ ЦВЕТОВ§

Когда грузовик, подпрыгивая на ухабах, подъехал к небольшому аэродрому
невдалеке от Асунсьона, было уже совсем светло, небо голубело. Еще не совсем
очнувшись от сна, мы неловко выбрались из машины и выгрузили свое имущество.
После этого мы немного походили, зевая и потягиваясь. Летчик и шофер
грузовика скрылись в полуразвалившемся ангаре, стоявшем на краю летного
поля. Вскоре, шумно пыхтя от напряжения, они показались снова, толкая
небольшой четырехместный моноплан, красиво разрисованный серебристой и
красной краской. Когда они выводили самолет из ангара на солнце, они были
очень похожи на пару крупных коричневых муравьев, волокущих в муравейник
маленькую бабочку. Рафаэль сидел на чемодане, сонно опустив голову и
полузакрыв глаза.

-- Смотри, Рафаэль,-- весело сказал я.-- Вот наш самолет.

Рафаэль вздрогнул, вскочил и посмотрел на крошечный самолет, который
подталкивали к нам двое людей. Его глаза удивленно расширились за стеклами
очков.

-- Не может быть! -- воскликнул он недоверчиво.-- Неужели это наш
самолет?

-- Похоже, что так.

-- О господи!

-- А в чем дело? -- спросила Джеки.-- Это очень милый маленький
самолетик.

-- В том-то и дело, что маленький,-- ответил Рафаэль.

-- Ничего, он выглядит достаточно прочным,-- успокоил я его, но в этот
момент одно из колес перекатилось через небольшую кочку и все сооружение
закачалось из стороны в сторону с мелодичным звоном.

-- Черт возьми! -- в ужасе закричал Рафаэль,-- Джерри, се n'est pas
possible^[8], мы не долетим на этой штуке... она слишком мала.

-- Не волнуйся, Рафаэль, все в порядке,-- сказала Джеки с оптимизмом
человека, никогда не летавшего на маленьких самолетах.-- Это очень хороший
самолет.

-- Правда? -- спросил наш друг, беспокойно поблескивая очками.

-- Ну конечно, в Америке очень много таких самолетов.

-- Но ведь мы не в Америке, а в Чако... Посмотри, у него только одно
крыло, n'est се pas?^[9] Если оно отломится, мы... брр! свалимся в
лес.-- Он откинулся назад и посмотрел на нас с жалким видом.

Тем временем самолет был подготовлен к отлету, и пилот подошел к нам,
открывая в улыбке золотые зубы.

-- Bueno, vamos^[10],-- сказал он и начал собирать багаж.
Рафаэль поднялся и взял свой чемодан.

-- Джерри, мне это не нравится,-- жалобно проговорил он, направляясь к
самолету.

Когда имущество было уложено, для нас самих почти не осталось места, но
мы все же ухитрились втиснуться в самолет, я с пилотом на переднее сиденье,
Джеки с Рафаэлем на заднее. Я сел последним и захлопнул невероятно хрупкую
на вид дверцу, которая тут же открылась. Пилот нагнулся и посмотрел на
дверцу.

--No bueno^[11],--произнес он, схватился мощной рукой за
дверцу и захлопнул ее с такой силой, что самолет заходил ходуном.

-- О господи! -- послышался жалобный стон Рафаэля.

Летчик, весело насвистывая сквозь зубы, задергал ручки управления,
мотор взревел, и машина начала дрожать и трястись. Самолет тронулся с места,
подпрыгивая на неровностях почвы, трава слилась в сплошное зеленое пятно, и
мы оторвались от земли. Набирая высоту, мы любовались открывшейся под нами
местностью -- сочной тропической зеленью, пронизанной красноватыми
прожилками дорог. Мы пролетели над Асунсьоном, розовые дома которого ярко
сверкали на солнце, и вскоре прямо по курсу самолета, в мерцающем круге
пропеллера, показалась река Парагвай.

Летя на большой высоте, мы видели, что река огненной, искрящейся
границей разделяла местность на два типа: под нами были плодородный
краснозем, зеленые леса и обработанные поля, окружавшие Асунсьон и
занимавшие восточную часть Парагвая, а далее, за лентой реки, начиналось
Чако, необозримая плоская равнина, тянувшаяся до самого горизонта.
Подернутая дымкой утреннего тумана, равнина казалась поросшей
серебристо-бронзовой травой, кое-где перемежавшейся сочной зеленью маленьких
рощиц. Казалось, будто кто-то прошелся по этой равнине гигантскими ножницами
и подстриг ее, словно огромного пуделя, оставив на шкуре в качестве
украшения зеленые островки шерсти. Под нами проплывал безжизненный ландшафт,
единственным движущимся предметом была река, искрившаяся и сверкавшая по
мере своего движения по равнине. Река делилась то на три-четыре русла, то
растекалась по пятидесяти или шестидесяти рукавам, которые извивались и
переплетались в затейливом узоре, словно блестящие внутренности какого-то
огромного серебряного дракона, вываленные на равнину.

Пролетев над рекой, самолет опустился ниже, и я увидел, что равнина,
которая показалась мне поросшей сухой травой, в действительности была
заболочена -- вода то и дело выдавала свое присутствие ярким блеском.
Зеленые рощицы оказались густыми зарослями колючих кустарников, над которыми
изредка поднимались пальмы. Местами пальмы росли сомкнутыми рядами, как
будто были посажены людьми. Вода искрилась повсюду мгновенными яркими
вспышками белого света, но, несмотря на обилие влаги, кустарники выглядели
иссушенными и запыленными, корни растений находились в воде, листья были
сожжены солнцем. Это была мрачная, безлюдная равнина, не лишенная, однако,
своеобразного очарования. Все же через некоторое время пейзаж нам наскучил;
лишь встрепанные кроны пальм давали тут какую-то тень.

Пилот достал из-под сиденья бутылку, откупорил ее зубами и протянул
мне. В ней был холодный кофе -- горький, но освежающий напиток. Я сделал
несколько глотков, затем бутылка перешла к Джеки, а от нее к Рафаэлю и
вернулась к летчику. Когда он сунул горлышко бутылки в рот и запрокинул
голову, самолет нырнул носом к серебряной излучине реки в двух тысячах футах
под нами, так что у нас засосало под ложечкой. Осушив бутылку, пилот отер
губы тыльной стороной ладони, повернулся ко мне и прокричал в самое ухо:

-- Пуэрто-Касадо! -- И указал куда-то вперед.

Сквозь дымчатое марево я различил впереди очертания какого-то темного
холма, неожиданно выросшего на плоской равнине.

-- Una hora, mas о menos! -- кричал пилот, показывая мне один палец.--
Una hora... Puerto Casado... comprende?^[12]

Весь этот час я дремал урывками, между тем как темная громада холма
надвигалась все ближе. Самолет нырнул носом, и мы начали быстро снижаться.
Вертикальные токи теплого воздуха подхватили крохотную машину и начали
трясти и швырять ее; самолет плясал в воздухе, словно искра над костром.