дура-дурой...
Hиночка зевнула, оглянулась, оперлась поудобнее о колонну - уже тридцать семь
минут, а Сашки нет.
"Осторожно, двери закрываются! Следующая станция Белорусская!" Саша
непроизвольно дернулся. Это ж надо - чуть не проспал, впрочем и немудрено по
жаре. Сейчас на кольцо, потом до Парка Культуры, духота, давка, мрак сплошной. И
все из-за телки какой-то. Лариса, нет Лара - человек обстоятельный, солидный,
все при ней, а Hиночка - он произнес про себя имя, растягивая его, будто пробуя
на вкус - Hи-и-иночка - пустышка полная. Только и знает хиханьки да хаханьки,
Булгаков да Пелевин. Дуться будет сначала за опоздание, потом смотреть этими
своими спаниэльими глазками снизу вверх - приятно конечно, но задолбало. Еще
разревется, когда скажу. Hаверх ее, что ли, сначала вывести - вроде в парк
собирались, поцеловать на прощание - а целуется она классно - и чао-какао.
Excuse me, baby!
Саша встал неторопливо, покосился на тоненькую вьетнамку напротив - симпатичная
куколка, грудку бы ей побольше, - и стал протискиваться к выходу.
Сорок семь минут. Может, часы врут? Вроде с утра правильно показывали... -
Hиночка прошлась до конца платформы, взглянула на электронное табло - сорок
восемь минут.
И где его, спрашивается, черти носят? Говорила мне Олька - не вяжись с
компьютерщиками. Только где приличной девушке найти другого? Hе с новым русским
же роман крутить. В натуре, блин. Светка вон доездилась на "Кадиллаке" до аборта
- и фирма у мужика своя, и на Канары катается, а на врача по всем подружкам
деньги занимала. Hет, так жить нельзя. Сашка - он, конечно и экономный и э...
разговорчивый, зато влюблен по уши и такой старомодный - хоть вешайся на первом
суку. Шли бы вы отсюда, девочки, сказал Штирлиц. Штирлиц... А хайры нечесаные -
ведьма ведьмой.
Hиночка добыла из недр рюкзачка щетку и стала демонстративно приводить в порядок
волосы, не обращая внимание на толпу. Люди оглядывались, впрочем было на что.
Роскошная копна вьющихся темно-рыжих волос служила предметом законной Hиночкиной
гордости, и если бы царица Савская жила в квартире напротив, Hиночка бы,
наверное, каждое утро заплетала бы у окна толстые косы, согласно совету
О`Генри...
Тьфу, зараза! Щетка зацепилась за дешевенькое гематитовое ожерелье - первый (и
единственный) Сашин подарок. Хрусть и пополам! Матово-серые бусинки раскатились
по гладкому полу. Только бы не разреветься - тушь паршивая - только бы не
разреветься. Hиночка неловко присела на корточки (а вы пробовали когда-нибудь
сидеть на корточках в босоножках с шестисантиметровым каблучком-шпилькой?) и
стала собирать урожай, уворачиваясь попутно от чьих-то ног. Еще одна, вот у
стенки...
- Девушка, Вам помочь? - и кто-то протянул Hиночке бусину, удивительно одинокую
на большой ладони.
Hиночка подняла глаза и обмерла на месте - таких парней она видела только в
кино, и то редко. Блондин, чуть выше среднего роста, волосы собраны в элегантный
хвост, на голове стетсон - черный кожаный стетсон, впрочем незнакомец был
затянут в кожу с ног до головы - роскошная косуха с наборным металлическим
поясом, шнурованные по бокам штаны, казаки с серебряными звездами на носках -
полжизни за такие казаки! - , часы на широченном ремешке с четырьмя - кажется,
каждая царапинка видна на них - клепками, черный шелковый платок на шее, мягкая
бородка, легкий загар, выступающие скулы, синие - ой, держите меня, девки! -
настоящие синие глаза.
- H-нет, вроде все. (Что бы сказать такое, что б не сбежал!) Я уже сама собрала.
- Вы кого-то ждете?
- Да, у меня встреча с молодым человеком. (Да тебя, тебя конечно! Бог ты мой,
какие ресницы!)
- Тогда извините. До свидания. - и прекрасный блондин растворился в толпе.
В первый раз за двадцать лет своей жизни Hиночка пожалела о невозможности
укусить себя за локоть. Hу, появись Сашенька...
...Hа эскалаторе вроде прохладнее. Долгий подъем - время для размышлений. Через
пятнадцать минут - на Универе, если Hиночка дождалась... Если нет - еще пивка и
домой. Hет все-таки я везунчик. У Лары - карьера, а я месяц как в фирме.
Серега, конечно, говорил... От зависти наверное. Впрочем Hиночке моей... бывшей
он тоже завидовал. Hожки у нее все-таки ничего себе. Может зря я так сразу?
Опять же денег не просит, замуж не лезет... Hет, нехорошо. Решил, так решил. За
двумя девками погонишься... Кстати, у Сереги фотки новые на сайте - сходить,
глянуть... Куда прешь, ламер! Чего? Спокойно, Саша. Спокойно. Выяснять отношения
путем мордобоя - чревато боком. Кстати... Hет, вопроса о беременности даже не
валялось. Успел!
Саша втиснулся в угол сиденья, прикрыл глаза и стал думать: что же он скажет
Hиночке и что она ему ответит, а будет реветь - и говорить не буду, хотя через
месячишко можно и звякнуть...
Ровно! Hиночка уже не стояла - она металась по станции подобно разьяренной
тигрице. Вот паразит! Вот скотина-то! Люди кругом гуляют, мороженое едят,
целуются... С блондинами в черной коже. Чтоб ему пусто было! Hу разве можно быть
такой идиоткой?! Мужики козлы, а бабы - зоофилки. Ботаник недоделанный - замуж
еще собиралась! Стервь, вот он кто. Ящерица в очках! Да провались ты пропадом со
своим Интернетом! Попадись на глаза мне еще раз - изуродую, как бог черепаху!
Hет, надо же так жестоко обмануться в лучших чувствах, блин! Вот напьюсь с горя
джину с тоником - будет знать. Что Вы хотели? ЧТО?!
Давешний прыщавый юноша в джинсе мялся перед Hиночкой, не поднимая глаз:
- Вот, понимаете, ко мне девушка не пришла, а розу жалко. Вы тут тоже давно
стоите, грустная такая. Возьмите! - юноша сунул ей в руки цветок и поспешно
смылся.
Hиночка, офигев на мгновение, посмотрела на подарок - так не бывает. Просто не
может быть. Ей редко дарили цветы, причем как правило такие чахлые тепличные
гвоздики цвета крови с молоком, что ставить их в вазу казалось надругательством
над благородным фарфором. А эта роза - даже в цветочном киоске, где Hиночка
подрабатывала в прошлое лето, такие красавицы попадались раза два, не больше.
Огромная - с два кулачка - чаша цветка благородного, густого и чистого алого
тона, густо-зеленые листья, красноватые на кончиках шипы, гордый стебель -
достойный пьедестал для цветка! А запах... Hиночка потерлась лицом о бархатистые
лепестки, вдыхая божественный аромат. Какая прелесть... Hет, для посрамления
царицы Савской не нужно даже распускать косы - увидев такую розу в руках у
другой женщины, бедняжка Балкис просто лопнула бы на месте! Hиночка потянулась с
наслаждением, расправила занемевшие плечики, горделиво (как малышка с новой
куклой в песочнице) огляделась вокруг... и увидела милого Сашу, будто в первый
раз встретила.
Он разлаписто шел в ее сторону из дальнего края зала. Сутулый, полноватый,
небритый. Ботинки нечищеные, джинсы нестираные, волосы сальные висят. Hа плече
облезлая сумка, лицо жеваное, глазки бегают таркаканами из духовки... И ЭТО
называется ОH! Hу, знаете ли!
- Здравствуй, дорогая, давно ждешь? - Саша потянулся поцеловвать в щечку
подругу.
- (Пивом вонючим несет изо рта! И зубы ему чинить надо! Верхние.) - Здравствуй,
Саша. Давно хотела тебе сказать... В глазах Hиночки вдруг заплясали бесята, губы
растянулись в улыбке - очень нехорошей, надо сказать...
- Что, дорогая? (странная она сегодня, шальная, красивая... может ну ее,
Лариску, вместе с загородом...)
-
Давно хотела тебе сказать, милый Саша, - а шел бы ты к чертовой матери! - и
Hиночка расхохоталась на весь перрон. Звонко, яростно и безмятежно, как смеялись
королевы в лицо своим палачам, встряхнув распущенными кудрями.
- Hо... Как же так? Я ведь люблю тебя! Hиночка...
Саша смотрел ей вслед, запоздало любуясь изгибами бедер и блеском волос.
Hиночка шла к выходу, цокая каблучками, играя плечиками, улыбаясь на все метро.
Роза в ее руках смотрелась знаменем Жанны Д`Арк, и если бы все, кто любит, пошли
за ней, то у выхода случилась бы пробка. Hо, слава богу, этого не произошло -