где лежала выручка; в то время как мать разговаривала с покупательницей,
они опускали в карманы несколько монет - какие-нибудь круглые пятаки, а
потом тратили их в хедере на блины, коржики, маковки, вареный горох, се-
мечки или же проигрывали в карты.
в праздник хануки * и не прекращалась потом всю зиму. Известно, что в
дни хануки сам бог велел играть. Кто играл в юлу *, кто в карты. Правда,
это не были настоящие, печатные карты, речь идет о самодельных еврейских
картах, об игре в "тридцать одно". Но какая разница-тот же соблазн, тот
же азарт. Когда наступала ханука, учитель не только разрешал играть в
карты, но и сам принимал участие в игре и был рад, если ему удавалось
выиграть у своих учеников ханукальные деньги. А проиграть учителю хану-
кальные деньги было удовольствием, честью, радостью. Во всяком случае,
лучше проиграть учителю ханукальные деньги, чем быть им высеченным,--с
этим как будто согласится всякий.
там! Учитель строго-настрого предупреждал: "Берегитесь!" И если кто ос-
мелится прикоснуться к картам, упомянуть о картах или даже подумать о
них, быть тому наказанным - он будет высечен.
в картишки не только в честь хануки, иначе откуда бы пришли ему в голову
подобные мысли? Так или иначе, ученики всю зиму после хануки играли в
карты еще более азартно, еще с большим рвением, чем в дни хануки. Проиг-
рывали завтраки и обеды, проигрывали наличные, когда же не было денег, а
ведь играть хотелось, находили всякие способы, чтобы раздобыть их. Кто
добирался до кружки Меера-чудотворца * и навощенной соломинкой вытаски-
вал из нее по одному омытые слезами гроши, которые мать спускала туда
каждую пятницу, перед молитвой над свечами; кто ухитрялся выгадать нес-
колько грошей "комиссионных", когда его посылали на рынок с каким-нибудь
поручением; а кто просто подбирался к отцовскому кошельку или к маминому
карману и ночью, когда все спали, вытряхивал оттуда, сколько удастся.
Все это делалось в величайшем страхе, с огромным риском. И все уходило
на карты, на "тридцать одно".
бы не узнал учитель. Об этом уже заботились ребята из старшей группы,
такие, как Эля, сын Кейли,-уже жених, рыжий, с серебряными часами, и
Берл, сын вдовы, толстогубый парень с удивительно крепкими зубами, кото-
рыми можно грызть железо. У него уже пробивалась бородка,-и он сам был в
этом виноват, потому что курил. Так объяснял сам Берл. "Вот вам доказа-
тельство, - говорил он, - попробуйте сами, начните курить-и у вас вырас-
тет борода". И он шутки ради научил своих товарищей курить, не только
курить, но подсказал им также, как раздобывать "материал" для курения.
То есть попросту научил их воровать. Понятно, за учение Берл получал
плату табаком и папиросной бумагой.
росную бумагу, был славным парнем, хорошим товарищем, тот же, кто боялся
или не умел воровать,-считался у него размазней, слюнтяем и исключался
из товарищества. И если ему особенно не везло, он еще бывал бит рукою
того же Берла. Поссориться с Берлом или пожаловаться на него не имело
никакого смысла, пришлось бы выдать себя с головой-и на это ни у кого не
хватало смелости. И ребята делали все, что Берл приказывал, погружаясь
вместе с ним все глубже и глубже в трясину. Бог знает, к чему бы это
привело, если бы самого Берла не постиг печальный конец, да такой, что и
в голову не сразу придет. А ребята по молодости своей и невинности тол-
ком даже не поняли, что тут произошло. Они только знали, что случилась
история в пятницу. Парня поймали у бани, когда он, выставив кусочек
стекла, подглядывал одним глазком, как моются женщины.
его самого забрали из хедера, не пускали в синагогу, ни один мальчик из
хорошей семьи не смел встречаться с этим "вероотступником". Так прозвали
его тогда. И как видно, чтобы оправдать это прозвище, Берл впоследствии,
после смерти матери, крестился и пропал бесследно.
добра всегда оказывался побежденным. Не нужно забывать, что существует
месяц элул, дни покаяния, Новый год, Судный день и вообще молитвы, посты
и всякое другое самоистязание, которое придумали для себя благочестивые
евреи. Невзирая на мелкое воровство, картежную игру и прочие мальчишес-
кие прегрешения, можно с уверенностью сказать, что средний из братьев,
Шолом, был по-настоящему благонравным и богобоязненным, он не раз давал
себе слово исправиться и когда вырастет, если богу будет угодно, стать
праведным и благочестивым, как наставляла его бабушка Минда, учитель и
все добрые, почтенные люди.
отдалялся от старших братьев и от товарищей-озорников, которые подгова-
ривали его делать дурное. Но настоящим кающимся грешником он становился,
когда приходили дни суда и покаяния.
тот, кому когда-либо приходилось каяться, согласится, что на свете нет
ничего лучше. Кающийся-это человек, который примиряется с богом, преодо-
левает в себе дух зла и соприкасается с богом. Посудите сами, что может
быть лучше примирения! Что может быть слаще победы! Что может быть прек-
расней, чем божья благодать! Кающийся чувствует себя сильным, чистым,
свежим, заново рожденным и может смело смотреть всем в глаза. Как хоро-
шо, как чудесно быть кающимся грешником!
этого жизнеописания казалось, что он видит духа зла связанным, повержен-
ным в прах, умоляющим, чтобы его не слишком топтали ногами. А Новый год!
А Судный день! А испытания трудного поста! Чувствовать голод, смер-
тельную жажду и держаться наравне со взрослыми-во всем этом была такая
сладость, такая красота, оценить которую может только тот, кто верует
или хоть когда-нибудь веровал. Какое удовольствие может сравниться с тем
наслаждением, которое испытывал Шолом к исходу Судного дня, когда, го-
лодный и усталый, но зато очищенный от грехов и с просветленной душой,
он выходил из синагоги и, предвкушая райский вкус ржаной коврижки, смо-
ченной в водке, торопился домой, и вдруг... стоп! В чем дело? Прихожане
остановились, чтобы приветствовать новолуние... Мы таки порядком устали
и проголодались, но это ничего не значит. "Твою луну, отец небесный, мы
все же благословим".
дом!-сатана-погубитель всюду вмешивается и все портит. На этот раз сата-
на появился в образе деревенской девушки с вьющимися волосами и зелеными
глазами. Откуда взялась эта девушка, вы сейчас узнаете.
реи, "праздничные гости", как их называли, съезжались из окрестных дере-
вень в местечко Воронку. Каждый хозяин принимал своего постоянного
праздничного "гостя" и "гостью". Гость Нохума Вевикова-Лифшиц из Глубо-
кого-приходился ему дальним родственником. Это был набожный человек с
широким лбом, лбом мудреца, хотя в действительности он умом не отличал-
ся. И жена была набожная - горячая молельщица и любительница нюхать та-
бак. Детей они не имели, но жила у них служанка-сирота, дальняя
родственница, по имени Фейгл. Ребята же называли ее по-иному-Фейге-
ле-черт, потому что это была не девушка, а огонь, бес, девчонка с
мальчишескими повадками, любившая шалить с ребятами, когда никто не ви-
дит, рассказывать им сказки, петь песенки, большей частью не еврейские.
месту, где спали мальчики (из-за "праздничных гостей" детей уложили
спать во дворе), уселась возле них полураздетая и, расплетая косы, при-
нялась рассказывать удивительные сказки. Это были не те сказки, какие
рассказывал Шолому друг его Шмулик. Фейгеле рассказывала про чертей, ду-
хов, бесов, которые причиняют человеку всякие неприятности,-выворачивают
одежду наизнанку, переставляют мебель, перелистывают книги, бьют посуду,
таскают горшки из печи, словом, делают всякие непотребные вещи. И о кол-
дунах она рассказывала и о ведьмах; ведьма, если захочет, говорила Фей-
геле, может целую сотню людей замучить щекоткой.
ведьма.
чет ведьма. Сначала мальчики смеялись, потом стали отбиваться, бороться
с ней. Они вцепились ей в волосы и надавали тумаков, как полагается.
Фейгеле делала вид, будто защищается, но видно было, что это доставляет
ей удовольствие-она принимала удары и напрашивалась на новые... Лицо ее
пылало. Глаза (светло-зеленые кошачьи глаза) блестели. При свете луны
Фейгеле казалась настоящей ведьмой. Но хуже всего было то, что ведьма не
только поборола всех ребят, но каждого из них обнимала, прижимала к гру-
ди и целовала прямо в губы...
века еще не подписана на небесах и можно упросить создателя не посчитать
эти невольные поцелуи и объятия слишком большим грехом, сам бог свиде-
тель, грех был не намеренный, а случайный... Откуда же взялась Фейге-
ле-черт? Что это было за существо-дух, бес, оборотень? Или же сам сатана
в образе женщины явился, чтобы довести невинных детей до такого грехопа-
дения - до поцелуев, против собственной воли, с девушкой.
Гуревич Георгий
Майер Стефани
Прозоров Александр
Майер Стефани
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия