Чтение 8–й страницы книги ~Самовар~

Вот поэтому вы и не объявляли себя коммунистами раньше, чем возьмете
власть -- из тактических соображений, мудро улыбнулся Верижников. А в
договор взаимопомощи можно включить военное сотрудничество -- равное и
обоюдное.

("Мягко, очень мягко, на тормозах..." "Военные базы. Наконец-то
произнес.") При первой опасности мы можем поставить здесь такой ударный
кулак, что Америка наделает в штаны! Кстати, аренда земли и зданий под...
это дело... может идти в зачет кредитов.

Опасность -- постоянна... Кто и как определит момент?

По вашей просьбе. Или при первом явном признаке агрессии.

(Через четыре месяца кучка "гусанос" пыталась десантироваться в Заливе
Свиней, что послужило к началу строительства советских ракетных площадок и
размещению контингента на Кубе. Знали бы обреченные "мятежники", что акция
планировалась Лубянкой!..)

(Во исполнение статьи договора за последующие двадцать лет более
тридцати тысяч кубинских солдат-негров погибли в "гражданских войнах" в
джунглях Анголы и Мозамбика -- по нашим планам за ихний коммунизм.
Взаимопомощь так взаимопомощь.) Никто не посмеет вас тронуть за нашей
спиной!

-- Такие вопросы требуют обсуждения только на высшем официальном
уровне.

-- Я представляю правительство моей страны. Для официального подписания
договоров может прибыть министр иностранных дел СССР. Далее вы будете
приглашены с официальным визитом и приняты в Кремле как глава дружественного
государства.

Во рту саднило от выкуренного. Часы с маятником в виде простертого орла
пробили два. Верижников выказал намерение откланяться:

-- Дальнейшие детали мы можем обсудить завтра.

-- Завтра у нас обсуждение законов. Большая работа, -- возразил Фидель.
-- Завершим основное сейчас. Зачем терять время?

(Хорошо, хорошо, хорошо работали аналитики ГРУ и ГБ!!!)

-- Тогда -- рюмку рома и еще кофе. -- Верижников достал из нагрудного
кармана трубочку бензедрина и кинул таблетку в рот: вздернуть мозги.

Вот так Фидель Кастро стал коммунистом.

"Уф-ф... Каждый банановый молокосос -- мнит себя Наполеоном. Я бы
правил этой страной по вторникам после обеда -- без отрыва от службы".

...Вернувшись в Москву, он получил по второй звезде на генеральские
погоны и Золотую Звезду Героя на грудь.

Министерства и ведомства советской махины начали наворачивать обороты:
приступить к осуществлению плана "Коралл".

Темпераментные кубинцы резво повернули к социализму.

Первым делом, ночью же после исторической встречи во дворце, Рауль
Кастро со взводом охраны лично расстрелял кубинских коммунистов. Две
компартии для одной Кубы -- это излишество.

Раулю нравилось расстреливать. В первые же дни дружбы он получил в
подарок от советского коллеги-советника портрет Дзержинского, испанский
перевод "Истории ВЧК" и новый маузер -- с перламутровыми щечками и надписью
на золотой пластинке. Портрет он повесил в кабинете над столом, книгу
положил на тумбочку при кровати, а из маузера тут же расстрелял забастовку
гаванских докеров.

Получив известие, Рауль примчался в порт. За черным крайслером въехали
два грузовика с автоматчиками. Докеров выстроили на пирсе.

Рауль подошел к шеренге. В отличие от старшего брата он выглядел
задохликом -- хилый, узкий, рыжеватый, со скошенным подбородком и совиными
глазами.

-- Ты будешь работать для революции? -- ласково, дружески спросил он
крайнего докера.

-- Мы бастуем! -- гордо сказал докер.

Рауль достал маузер, подышал на золотую пластинку, потер ее об штаны,
полюбовался игрой солнечного зайчика и выстрелил докеру в середину груди.

Докер вздрогнул, переступил с ноги на ногу и упал в воду.

Рауль сделал шаг вбок и улыбнулся следующему.

-- Ты будешь работать для революции? -- мягко повторил он.

Докер побледнел, косясь на маузер, и посмотрел на товарищей.

-- Мы только хотели бы получить плату за прошлую работу, -- сказал он,
всячески показывая готовность договориться. -- Нам ведь надо кормить се...

Рауль выстрелил и переступил шаг вправо:

-- Ты будешь работать для революции?

-- Да! - быстро и громко ответил третий докер. -- Я хочу работать! Все
хотят работать! Это было просто недоразумение!

-- Я так и подумал, -- согласился Рауль, подул в ствол и убрал маузер в
кобуру. -- Возвращайтесь к работе. Компаньерос! -- обернулся он к солдатам.
-- Мы уезжаем. Предатели наказаны. Это наши люди, и они хотят работать для
революции.

Суда шли в гаванский порт под разными флагами, но общий фон флагов был
красный. Выгружались венгерские лекарства и белорусские тракторы, уральские
станки и чешская обувь, качалась румынская нефть и ссыпался польский уголь.

А из Одессы шли транспорты с механизаторами -- комбайнерами и
трактористами. Трактористы строились на причале и колонной маршировали через
город. Это были молодые стройные ребята в одинаковых сереньких дешевых
костюмах. Свободные пиджаки болтались на них. Иногда из-под пиджака падал со
стуком на асфальт короткий десантный "Калашников". Приветствующее население
встречало инцидент энтузиазмом.

Трактористы жили отдельно и с кубинцами общались мало. В городе
показывались только группами по выходным. Их главным развлечением были
поездки в такси. Таксистками работали девушки. До революции они были
проститутками. Указ Фиделя искоренил позорное наследие империализма и дал им
новую рабочую специальность. Пассажиров было мало, и цены упали до смешного:
флакон одеколона, пара чулок, банка консервов. Кубинцы имели партнерш
бесплатно, а денег на такси не имели вовсе. Симпатии таксисток к
трактористам носили скорее политический характер.

"Не уважают... -- жаловались, отслужив срочную, трактористы. --
Говорят: вы бедные, и не умеете. Предпочитают негров".

А ночами в Калининградском порту грузились в трюмы и на палубы танки в
контейнерах, истребители в пеналах, и еще сверхсекретные габариты генгрузов,
о содержании которых портослужбы и вовсе не догадывались.

"Хрен ли эти америкашки, - говорили потом, когда все вскрыл карибский
кризис 62-го года, калининградские грузчики. -- Мы месяцами грузили ночь за
ночью оружие па пароходы, и ни хрена они не знали... тоже, разведка у них,
называется!.." -- посмеивались презрительно.

И при загадочных обстоятельствах был убит в Камагуэе команданте Камило
Сьенфуэгос, любимец народа и герой революции. Фидель умел политграмоте.
Лидеру не нужны конкуренты. Один народ! -- одна партия! -- один вождь!

Успел скрыться в подполье последний герой, образованный и фанатичный Че
Гевара, чтобы через время вынырнуть в Боливии и начать там все сначала, но
был сдан американцам, которые теперь-то поняли, что к чему, и шлепнули его
на месте.

А советский народ гневно требовал на митингах руки прочь от Кубы и
восторгался: "Пальчики с маникюром гладят щечки нагана: такой мы тебя
увидели, юность мира, Гавана!"

Скрытно и спешно оборудовались ракетные стратегические и зенитные
дивизионы, а переводчики-испанисты получали офицерские зарплаты в
учебно-диверсионных лагерях под Серпуховым.

Но к тому моменту ребята из шестой палаты, которые все это придумали и
провернули, которые впервые в истории осуществили прорыв социализма в
Западное полушарие, уже исчезли, и никто не спрашивал, что с ними стало.

ГЛАВА IV

1.

Адам родил Сифа. Сиф родил Еноса. Енос родил Каинана. Каинан родил
Малелеила. Малелеил родил Иареда. Так оно и шло до поры до времени.

Но велик был год и страшен год от Рождества Христова 1918. И 19 не
хуже. А также 20, 21, 22, 23, 24, и так далее; а хоть и в другую сторону --
17 был хорош, и 16, 15, 14, -- что за чудо, просто прелесть этот
грегорианский календарь. Кто такой Грегор? как сподобился создать календарь
такой, что страшен, как вся наша жизнь? так, видно, никогда уже и не узнаю
-- спросить-то не у кого.

Но был год -- начало нового, рубежного, дважды косым крестом по миру,
века: и малиновый звон колоколов в метели, огни рождественских елок и визг
снега под полозьями лихачей; и родился мальчик.

С днем рождения, старая сволочь, убийца.

Вощеный паркет, тепло голландских печей, седенький доктор, хлопотливая
акушерка.

Горничная, Юсуповский сад, гимназическая форма, гирлянды над катком,
дуксовский велосипед, надушенные записочки.

И -- "Прощание славянки", в газетах списки павших, Распутин, Дума,
сестры милосердия, посылки на фронт: Февраль! Отречение! Хлебные очереди!
Красный цвет!

Свобода.

Равенство. Справедливость.

Кто в семнадцать лет не шел драться за это -- тот дерьмо и ничтожество.
Тот не был молод, того не жгла горячая кровь, глаза не блестели, не пела
жажда жизни. Жалок тот, кто в семнадцать не имел идеалов. И не имел
решимости стремиться к ним. Лева Бауман ушел в революцию. Советы, партии,
социалисты, дезертиры: ветер. Был образован -- писал обращения и листовки,
разъяснял программу текущего момента, был втянут маховиком Гражданской
войны: мандаты, разбитые поезда, вобла с кипятком, пулемет в тамбуре
штабного вагона. Комиссарствовал, был ранен, кормил тифозных вшей, водил