листом. Мой отложил, взялся за Ленкин, опять мой взял.
- Когда начали оформлять твои документы, помнишь, почти год назад, тебе
еще не было сорока пяти, а теперь есть.
пяти лет в паспорт должна быть вклеена новая фотография владельца. И
супруге твоей скоро такая же процедура предстоит. Не дадут вам служебные
паспорта, пока фотографии новые не вклеите, ясно? Так что ноги в руки -
и вперед.
метро. Есть там фотоателье.
бок ребристой пирамиды черной гармошки прикрыт тем ной накидкой и поко-
ится на тяжелой треноге. Мы с Аленой стоим рядом с ним, софиты дежурного
освещения высвечивают павильон фотоателье, стулья, выстроенные вдоль
стены, большое тусклое зеркало в тяжелой раме и толстые плюшевые
портьеры. Когда их раздергивают, то входящего в павильон как бы вталки-
вает поток пыльного света...
в другой жизни, но голова соображает туго.
глаза с белками в желтых прожилках. Выслушал с кривой усмешкой.
разрешено только определенным ателье, каким - не знаю, идите, ищите, у
меня есть своя инструкция, как жить, и я никак не могу ее нарушать. Кро-
ме того, есть сроки - три дня. Кто вам будет работать сверхурочно?
те.
дает разрешение, пусть торжествует равенство.
портов с целью избежать некачественного изображения владельца паспорта,
- объяснил мне по телефону равнодушный женский голос.
зала, что если вы согласны, то можно... в виде исключения...
загнанный, словно прожил не сорок пять, а все шестьдесят, таким и буду
выглядеть навсегда для всех тех, в чьи руки попадет мой паспорт.
боялись, улыбнулась мне девушка в синем. Симпатичная...
ции я попал с утра в субботу.
плешивой головой.
поставить. Клавдия Васильевна! - закричал он в другую комнату.
му идти... Это я мигом, вы обождите...
Сел, отдуваясь:
че не получается.
тире и точка. Наконец-то.
прошла на кухню, села на табуретку, уставилась в окно. Я стоял рядом с
ней, растерянный.
Что-о-о?!
Васильевна, что из другой комнаты, взяла Аленин паспорт и тоже ушла.
Алена просидела три часа, не зная, к кому обратиться. Наконец-то, явился
Дудкин, совсем веселый, совсем красноносый. Клавдия Васильевна как в во-
ду канула, и ключ от сейфа, где лежал заветный паспорт, канул с ней. Ве-
селый Дудкин сказал, что теперь только в понедельник, если, конечно,
Клавдия Васильевна явится на службу.
шу сторону.
давая паспорт Алене. - От зависти лопнуть готова, что некоторые заграни-
цу ездят.
бессветным безразличием я съездил на работу, получил паспорта, аттестат,
документы на оплату груза, просидел короткое застолье - Аленины и мои
родители, Юля с Димой, мой Сережа, маленький Алешка.
зыгралась настоящая метель, выл ветер и мать запричитала в голос, по-де-
ревенски, ой, родные мои, ненаглядные, ой, сынок, кровиночка моя, ой,
невестушка, светик мой, не увидимся мы больше никогда, прощайте навсег-
да, простите нас, не поминайте лихом, ой... - что-то дрогнуло у меня в
душе, защемило сердце.
щай, родная земля, простите нас...
Глава десятая
К О Л О Н И Я
Глава десятая
Но просто отпустить родная земля не могла.
перед женщиной в серой форме. Ее лицо с непроницаемыми светло-голубыми
глазами слегка подсвечивалось белым холодом монитора, по которому мед-
ленно двигалась картинка содержимого нашего багажа.
декларации, перевела глаза на Алену и внимательно рассмотрела, словно
обыскивала, ее уши, шею, руки.
шает разрешенную.
ироническом, а в прямом смысле этого слова: кроме обручального, на дру-
гой руке золотое колечко с изумрудиком - дар бабушки, переходящий из по-
коления в поколение Борисовых, сережки с маленькими бриллиантиками - по-
дарок моей матери и мой презент ей к свадьбе - медальон на цепочке.
пытался я объясниться, - и там многие интересовались, что разрешается
провозить и именно из ювелирных изделий.
пустимого.
ваш инструктор и откуда он, у нас свои правила - золото и драгоценности
на сумму не больше пятисот рублей, а у нее явно больше, видно же.
декларацию, - предложил я.
глазами, с каким же нескрываемым презрением моя всегда ласковая, всегда
добрая Аленушка отчитывала таможенницу:
щина! Мои талисманы от бед, они берегут и меня, и моих родных от несчас-
тий! И потом, как же я на людях-то появлюсь голая? Э-э, да что ей объяс-
нять!
тих, прорезанный напряженным голосом Лены. Может быть потому, что звуча-
ла в нем высокая, завораживающая нота большой обиды и праведного гнева.